Павел Молитвин - Полуденный мир Страница 9

Чика отступила от костра и присела на корточки рядом с Мгалом. Ощутив исходящий от неё жар, испытывая одновременно влечение и непонятное замешательство, юноша невольно отодвинулся, жадно ловя в то же время трепещущими ноздрями пленительный запах сильного молодого тела, смешанный с горьковато-дурманящим, дразнящим ароматом неизвестной ему травы, которой девушка, по-видимому, успела натереться, пока он обследовал окрестности.

— Зачем тебе куда-то идти? Я заменю тебе юг. Я заменю тебе Дивные города. — Чика придвинулась ближе, мерцающие глаза её звали, завораживали… Горячая ладонь девушки легла на плечо северянина. — Подари мне сезон дождей и следующий за ним зимний сезон, а потом, если намерения твои не изменятся, ступай куда хочешь, — Она изо всех сил уперлась ладонью в плечо юноши, ощутила его каменную крепость и, сдвинув брови, страстно закончила: — Я хочу иметь от тебя сына! Я хочу, чтобы ты был первым мужчиной, который заночует у моего очага.

Губы Мгала раздвинулись в похожей на оскал улыбке, и он привлек Чику к себе. Сейчас он желал эту бронзовокожую девушку больше всего на свете. Кроме того, он хотел иметь сына. Какой мужчина не мечтает иметь сыновей?..

КНИГА ПЕРВАЯ

КРИСТАЛЛ КАЛИМЕСТИАРА

Часть первая. КАРАВАН

Глава первая

СОЖЖЕННАЯ ДЕРЕВНЯ

Мгал склонился над плетеной корзиной, служащей его сыну колыбелью, и некоторое время безмолвно смотрел, как беспокойно ворочается в ней пухленький карапуз. Потом обернулся к Чике, взял её за локти.

— Назови его Менгером. Это имя — мой талисман, может быть, и его убережет от беды, — сдавленно промолвил он и добавил: — Прощай.

Молодая женщина слабо улыбнулась:

— Я знала… Всегда знала, что ты уйдешь. — Привстав на цыпочки, она припала к его груди, едва сдерживая подступившие к горлу рыдания.

— Пора трогаться, — хмуро поторопил её отец. Словно очнувшись, Чпка оттолкнула Мгала от себя:

— Прощай! Протай, несносный непоседа! И пусть… Пусть исполнятся все твои бредовые мечты.

Тяжело груженные возы, влекомые попарно запряженными волами, медленно тянулись на север, один за другим скрываясь в высокой серебристой траве. Вскоре и тот, на котором ехала Чика с ребенком, стал едва виден. Отец её, обернувшись, последний раз взглянул на несостоявшегося зятя и в знак прощального приветствия взмахнул над головой бичом.

Мгал поднял сцепленные руки и чуть слышно зашептал заклинание «Счастливой дороги», хотя сам давно уже перестал верить в его силу.

А возы все тянулись и тянулись, горбились выцветшими холщовыми тентами, казавшимися серыми парусами на фоне ослепительного, без единого облачка, неба, которому не было ни конца, ни края. И не было видно конца отливающей серебром степи. И то ли от бесконечности этой поглотившей наконец последнюю повозку, то ли от пронзительного блеска неба и степных ковылей, на которые смотрел Мгал уже слишком долго, глаза у него начали слезиться…

— Полно печалиться, друг! — легонько хлопнул его по плечу Эмрик. — У каждого свой путь. Я видел, как поглядывал на Чику Оскол, и, клянусь Усатой змеей, место у её очага не долго будет пустовать.

— Так же как и место у очага твоей Фейры, — через силу усмехнулся Мгал. — Да поможет им Вожатый Солнечного Диска.

— Да поможет он всем нам.

Мужчины подобрали копья и заплечные мешки с дорожным скарбом и двинулись в направлении прямо противоположном тому, в котором скрылся обоз ассунов.

Сначала они шли не спеша, потом незаметно прибавили шагу. Местность вокруг была знакомая, хоженая-перехоженая. Вскоре они поднялись на один из трех холмов, у подножия которых располагался поселок ассунов, и взорам друзей открылись пестрые квадраты полей. Этой весной их не распахивали, и ни одно зерно не было брошено в землю, исправно кормившую жителей поселка многие годы. За полями, подобно остовам диковинных зверей, дочиста обглоданных жадными степными муравьями, высились каркасы просторных шатров покинутого селения.

Здесь прожили Мгал и Эмрик полтора года, принятые как равные в дружную семью ассунов. Прожили бы, вероятно, и больше, если бы вести о движущихся с юго-востока Белых Братьях и набирающем на западе силу Черном Магистрате не заставили старейшин поселка принять решение откочевать дальше на север, в поисках той обетованной земли, которую вот уже много столетий искали и никак не могли найти распавшиеся на отдельные племена потомки некогда великого народа ассунов — Строителей Городов.

Вид покинутого, разоренного поселка производил тягостное впечатление, и, напившись вкусной, прохладной воды из окраинного колодца, Мгал и Эмрик снова зашагали вперед.

Они шли на юг, и вечернее солнце светило им в правую щеку. Что ж, у каждого свой путь: у южан — с юга на север, у северян — с севера на юг.

Земли, расположенные южнее поселка Трех Холмов, издавна принадлежали многочисленному народу барра, с которым ассуны поддерживали хорошие отношения и вели меновую торговлю. Мгал и Эмрик не раз уже побывали в деревнях чернокожих, отличавшихся от своих кровожадных соседей сравнительно мягким нравом. Настороженно относясь к чужакам, они все же не считали своим долгом убивать их, принося в жертву духам, продавать Торговцам людьми или обращать в рабство. Объяснялось это тем, что именно на их землях осуществлялся обмен товарами между северянами, жителями западных солончаковых пустошей и восточными племенами Лесных людей. Сюда же приходили порой караваны из южных земель, чтобы поменять искусно сделанное оружие и инструменты, невиданной красоты ткани, посуду и украшения на соль, кожи и выносливых лошадей западных скотоводов, медные слитки северных рудознатцев, меха, мед, воск и лечебные коренья, доставляемые из непроходимых лесов северо-востока. Жители деревень барра, занимавшиеся в основном земледелием, выступая в качестве посредников, получали свою долю товаров и потому терпимо относились к чужеземцам. Все это Мгал и Эмрик знали от ассунов, кое-чему и сами были свидетелями и рассчитывали миновать земли чернокожих беспрепятственно.

Чем дальше, однако, продвигались они на юг, тем подозрительнее и недоброжелательнее становились жители попадавшихся на их пути деревень. Хмуро встречали чернокожие неведомо откуда взявшихся пришлецов, торопливо обменивали шкуры и мясо животных, убитых Мгалом и Эмриком по дороге, на муку или лепешки, всем своим видом давая при этом понять, что чем скорее те удалятся от огороженной высоким частоколом деревни, тем сильнее обрадуют её хозяев.

Из туманных намеков и недомолвок явствовало, что с недавних пор в каждом чужаке барра видят соглядатая, служащего то ли Черному Магистрату, то ли Белому Братству, от набегов которого уже пострадала не одна деревня чернокожих. Опасения старейшин ассунов как будто подтверждались — даже в укрепленных своих деревнях барра не чувствовали себя в безопасности, хотя говорить о Белом Братстве впрямую решительно не желали. Мгала подобная скрытность выводила из себя, Эмрик же, слушая уклончивые ответы, лишь понимающе покачивал головой. Нежелание барра говорить о Белых Братьях, которых они, похоже, панически боялись, было, очевидно, сродни его нежеланию рассказывать что-либо о Черном Магистрате, из-за которого, как он сообщил Мгалу в первый же день их знакомства, ему пришлось покинуть родное селение.