Александр Кулькин - Когда наша не попадала Страница 9

– Дядька, а почему «зверь»? На вид рыба рыбой, только чешуи нет.

– Ну-ка придержи вот тут… Хорошо, – Володимир затянул узел и строго сказал: – Ты их рыбой не обзывай, обидеться могут. Звери это, потому что воздухом дышат, как и мы. А рыбы в воде невылазно и рот открыть боится. А спасатели…

Геллер подтянул к себе ещё пару каких-то досок и верёвку, потом продолжил:

– Когда люд человеческий в море-то выплыл, боги забеспокоились. Ну разве можно чад своих другим божкам доверять? Посейдонам разным? Те своих-то не любят, а тут совсем другой народ. А рук-то не хватает. Вот и попросил Велес зверей своих в море пойти да за людьми присмотреть. Многие отказались, выдра, вон, только на реку и согласилась. Бобер тоже было сунулся, но не решился от берега далеко отойти. А звери, неведомые нам тогда, пошли и взяли на себя труд тяжкий, но нужный. Ибо нет для мужчины, человека ли, зверя ли, доли иной. Спасать и защищать – вот доля наша. Давай, сродственник названный, помогай, потому что на зверя надейся, а сам не плошай!

Уйти под палубу, в духоту и неизвестность, Ивашка отказался категорически. «Как же я буду писать, если не увижу ничего», и Спесь согласился. Малая команда споро поместила его на место Эйрика и замерла по местам. Успели в аккурат, потому что волны уже надели белые папахи и ринулись на лодью, как запомнившиеся волхву горцы на трактир. Так же гневно они толкались в округлые бока, как в запертую дверь. И бурно выражались на неведомом языке. Только вот не было сейчас на них десятка княжеской стражи. Впрочем, строили в княжестве всегда не за страх, а за совесть. Лодья, или, правильнее, ладья, что от слова «ладная», ладно переваливалась через водяные бугры. Злой ветер вконец растрепал тучи, и по небу неслись лишь обрывки, длинные как хвосты у лис, что удирают от охотников. Время от времени от рулевого правила звучал глухой рык сусанина и ватажники споро что-то делали. «Не забыть потом спросить, что они творят», – успел подумать Ивашка перед тем, как подкравшийся вал залепил ему лицо мокрой и холодной пеной. Чувство тревоги исчезло так же быстро, как и возникло, потому что над волнами сверкнула Перунова зарница, и в свете её волхв увидел чёрные спины спасателей, что по-прежнему весело прыгали вокруг ладьи. «Людям беда, а они хохочут», – подумал парень, но тут же устыдился неправедной мысли. «Простите меня, звери морские. Не со зла, а со скудоумия подумал я», – мысленно взмолился он. Боги услышат и, коли захотят, то расскажут служителям своим. Ведь слушал же Ивашка рассказы воев, что на смертный бой без надежды витязь всегда выходит, дерзко хохоча Морее в её морду, чтобы не подумала кромешница, что он испугался. «Интересно… – заползла в голову спокойная мысль. – А почему слова «море» и «Морея» так похожи?» И тут всё кончилось. Повинуясь ласковой, но твёрдой руке Гриця, ладья скользнула между сердитых валов и выкатилась на залитое солнцем пространство. С неба улыбался Ярило, радуясь за людей своих, а белошапочные волны смирились перед крепостью ладьи и вновь стали ласково мурлыкать.

– Кажись, пронесло, – облегченно вздохнул Белый, хоть и молодой, чуть старше волхва, но уже седой дружинник, утирая с лица пот вперемешку с соленой водой.

– Порты сам стирать будешь, – ухмыльнулся Спесь.

– Тьфу!! Сколько можно, атаман?!! За такую волыну скальдов даже у нургов бьют, – обиделся дружинник.

– Ну, извини, не удержался, – попросил прощения Кудаглядов и продолжил: – Белый, вынеси кадку на палубу, надо же зверей поблагодарить, что не оставили без присмотра. Да и кликни всех, будем думу думать.

На палубе стали рассаживаться успокоившиеся после бури люди, и даже Спесь не сказал никому ни слова. Отвязанный от мачты Ивашка быстро писал, стараясь ничего не перепутать из своих воспоминаний, при этом прислушиваясь к вялому спору.

– Куда править-то, пане-братия? – вопросил сусанин.

– А куда правишь? – поинтересовался Геллер.

– Хм-м-м, прямо.

– Вот так и правь. Куда-нибудь придём, – вальяжно скомандовал Спесь, поудобнее устраиваясь на нагретых досках.

– Так пыва-то совсем мало осталось, – сожалеючи протянул Эйрик и, вдруг спохватившись, воскликнул: – О-о-о!! Зверей-то отблагодарили, а божествам морским совсем ничего?

– А кому именно?

Эйрик растерялся – на море кто только не правил, и все божества не славянские, чужие. Не плескать же за борт доброе пиво морским девам? Лучше самим выпить.

– Так… – подвёл итог атаман. – С этим разобрались. Теперь вторая дума – где искать ту самую Атлантиду?

– Ни-и-и… – донеслось от руля, – Шукать не нашенское дело, а то найдём, как обычно, приключений на одно место. Коли энтой Атлантиде надо, сама найдётся.

– Ну и хорошо. – Федорович был спокоен, пережитая тревога схлынула, оставив только негу и усталость. – Значит, плывём…

– Ни в коем разе!! «Идём», атаман, только «идём»! – возмутился сусанин.

– Ну, хай идём… Куда-нибудь и придём…

– Опять кого-то встречь несёт!

Крик дозорного, востроглазого Рыся, никого не взволновал. Ну, плывёт, ну и пусть навстречу. Всё-таки, кряхтя, Спесь Федорович поднялся с палубы и пошёл на нос ладьи. Порядок должон быть!

– А вот этот точно плывёт. Только где? Ничо не вижу.

– Так вон, атаман. – Рысь ткнул пальцем куда-то на правую руку. – Там на брёвнах, корячится.

Кудаглядов приложил руку ко лбу, присмотрелся, и в сердцах сплюнул за борт:

– И чего этим грекам дома не сидится?! Когда же эта одиссея кончится?!!

Всматривающийся в еле различимую точку среди волн, Ивашка смущенно прошептал:

– А как он здесь оказался? Мы же его ещё на Реке, нургам про… подсадили.

Кудаглядов посмотрел себе под руку и, встретившись взглядом с доверчивыми глазами волхва, ругаться не стал.

– Это не тот, это наш старый знакомый. Говорит, что царь какого-то острова. А по мне так – бродяга. Постоянно в морях-акиянах попадается. И вообще… – он повысил голос. – Больше ему не наливать, а то опять мимо своего царства прошкандыбает! Гриць!!!

– Шо? – спокойно поинтересовался кормчий.

– Ты зачем один глаз зажмуривал при последней встрече с этим проплыванцем? Он потом при встрече с аэдом таких страхов понапридумывал. Князю свиток прислали, так потом меня в людоедстве обвиняли.

– Да не может быть!! – поразился Белый. – Чтоб князь-солнышко на такую брехню повёлся?!! Ни за что не поверю!

– Я не говорю, что князь поверил, – нахмурился атаман, – Другие-то поверили! А князю обидно.

– А-а-а, другие… – облегченно вздохнул Белый, засучивая рукава. – Ну так, значит, приплыл грек, будет ему счас и Итака, и Пенелопа… И молоко с солёным огурцом.