Повешенный - Алексей Викторович Вязовский Страница 9

У меня аж дыхание перехватило…! Спортивную сумку и куртку я сбросил еще на подходе к гаражам, потом врезался в компанию Мишаниных дружков, разбросав их в разные стороны. А добравшись до главного отморозка, сходу засадил ему кулаком в солнечное сплетение. Без всяких слов и без предупреждений. Я вообще в то время был парнем немногословным. Пока Мишаня корчился на земле, пытаясь продохнуть, я поднял с земли Ленкин рюкзачок, отряхнул его и вручил хозяйке.

— Пойдем.

«Чудо луковое» схватило мою руку и внимательно осмотрело ее.

— Костик, тебе не больно? В травмпункт не нужно?

Кто-то из парней сдавленно хрюкнул, потирая ушибленное плечо

— Костяна в травмпункт еще никто не приглашал! Она кто вообще?

— Моя девушка — отрезал я — Увижу еще раз рядом — убью.

— Ну, так бы и сказала сразу! — простонал Мишаня, пытаясь подняться на ноги — Нахрена нам вообще такие разборки⁈

— А я еще тогда сама не знала! — Ленка мстительно пнула ботинком обидчика в голень и взяла меня под руку — пойдем, Костик, нам пора.

— Ко-о-остик! — передразнил ее тоненьким голоском кто-то из парней, но под моим суровым взглядом сразу заткнулся.

Так мы с ней с того дня и пошли по жизни вместе. И мою судьбу эта пигалица изменила кардинально. Никто не мог понять, что может связывать двух таких разных людей. Да, я и сам не понимал. Но стоило мне услышать ее «Ко-остик», и меня можно было брать голыми руками. А когда через пару лет она превратилась в настоящую красавицу, парни уже могли только завистливо вздыхать. Причем издалека. Ведь место в ее сердце, и в ее жизни было прочно занято. Мною. И охранял я свое сокровище почище любого Цербера. Даже вечером, после изнуряющей тренировки я мчался в центр, чтобы забрать ее с курсов французского языка и доставить домой в целости и сохранности.

Моя будущая жена с детства была очень целеустремленной! Я поразился, когда узнал, что кроме английского и французского он еще шпрехает на приличном уровне, поскольку около пяти лет прожила с родителями Германии. К своей цели — стать переводчиком со знанием нескольких европейских языков — она двигалась как маленький танк, сметая на своем пути все преграды. После французского пришла очередь итальянского. А потом, уже в институте, еще и испанского. Но ее неуемной энергии хватало и на меня

— А какие у тебя планы после школы? — этот вопрос она задала мне уже через неделю.

— Пока в ВДВ. Вернусь из армии, дальше посмотрю.

— Это неправильно. ВДВ от тебя никуда не денется. Сначала нужно хорошее образование получить.

— Лен, я не потяну институт — честно признался я — а на платное обучение у моих родителей денег нет. Да, я и не взял бы у них.

— Это правильно. Мы и сами справимся! Только сначала нужно понять, кем ты хочешь стать. Я вот понаблюдала за тобой, и мне кажется, что ты скорее технарь по натуре. Надо сдать тесты, чтобы понять уровень твоих знаний и сразу же браться за дело. Это только кажется, что два года — мало, но ты даже не представляешь, сколько можно за это время успеть, если все делать с умом и следовать плану!

— Тренировки не брошу — насупился я, догадываясь о грядущих испытаниях — даже если мне придется ходить на подготовительные курсы.

— Ни в коем случае! Спорт дисциплинирует человека, как ничто другое. И в вузы мы будем поступать с первого раза. Тут без вариантов.

И мы ведь действительно поступили. Оба. Учителя только диву давались, когда я из вечного троечника начал превращаться в хорошиста. И нужно было видеть, как мной гордилась Ленка, когда я закончил школу без единой тройки в аттестате. А потом также уверенно поступил в Горный университет, благо конкурс там был вполне нормальный.

Поженились мы на четвертом курсе, чему теща с тестем были не очень рады. Они вообще меня поначалу недолюбливали, и я их даже в чем-то понимал: барышня и хулиган — вечная тема. Но они смирились ради счастья единственной дочери, а потом даже стали относиться ко мне с уважением, потому что когда речь заходила о семье, слово «нет» для меня вообще не существовало. Я горы готов был свернуть! Сменил после ВУЗа три компании, но все же нашел себе такую работу, где платили достойно, и на которую я сам ходил, как на праздник. А для нормального мужчины это очень важно.

Сначала мы загородный дом построили, чтобы родившиеся одна за другой дочки росли на природе. Потом пошла в школу старшая дочь Вика — и мы тут же купили отличную квартиру. Да, тесть тогда нам здорово помог. Но попробовал бы я не принять его помощь! Обиделся бы он страшно. А мне проще было ему потом деньги отдать, чем в ипотечную кабалу лезть. Так мы и жили, дружно решая проблемы по мере их поступления. У жены с работой тоже сложилось — ведь таких умниц, как она, еще поискать.

И вот в один миг все рухнуло… Превратив мою жизнь в пыль. Все, ради кого я жил, исчезли без следа. Как я мог вернуться в Москву и переступить порог нашего опустевшего дома⁈ С какими глазами я бы явился к родителям жены? И как объяснял бы им, почему я все еще жив, а их дочери и внучек больше нет? Я ведь и сам не мог себя простить за то, что меня не было с ними в последнюю минуту.

Глава 5

Загремел замок, прерывая мои воспоминания, и вошел Прохор с корзиной в руках.

— Ваше благородие, письмецо вам тут передали. И передачку небольшую с гостинцами.

…Письмецо в концерте — погоди не рви. Не везет нам в смерти… Нет, точно в смерти. Две попытки и обе неудачные. Бог троицу любит?

— А разве это не запрещено? — удивился я, спуская ноги с койки

— Сегодня вот разрешили. Ответ писать сразу будете? Чернила с бумагой вам принести?

— Нет, погоди. Сначала мне прочесть нужно.

Думал, что Прохор мне сейчас вручит какой-нибудь конверт, но нет. Это оказался всего лишь затейливо сложенный лист плотной бумаги, даже не запечатанный сургучом. Хотя чему тут удивляться? Видимо все письма для заключенных должны сначала пройти через местного цензора. Но бумага, на котором написано письмо, была явно не дешевой и так благоухала женскими духами, словно на нее целый флакон вылили.

Я с интересом развернул письмо и… разочарованно вздохнул. Снова французский язык! И единственное, что я смог понять из письма — фразу, с которой оно начиналось: «Mon cher Paul!». Да, еще несколько раз встретилось по тексту «mon amour». Но на этом все. Почерк в письме был неразборчивый, можно даже сказать небрежный. А мои познания в этом языке слишком скудные. Придется просить помощи у Южинского.

— Сегодня ответа не будет — огорошил я Прохора — мне нужно подумать.

— Как скажете, ваше благородие. Тогда обед вам сейчас принесу.

В небольшой плетеной корзине, оставленной солдатом на стуле, я нашел булку белого хлеба, большой кусок одуряюще пахнущей буженины, завернутой в пергамент, гусиный паштет в глиняной плошке и…бутылку вина. Бутылка из темного зеленоватого стекла больше была похожа на кубышку с удлиненным узким горлом, залитым сургучом. А, судя по этикетке, в ней испанская мадера. Какая-то добрая душа точно знала, чем порадовать офицеров перед очередной казнью…

* * *

— Откуда такое богатство⁈ — изумился Южинский, увидев вечером разложенное на столе содержимое корзины.

— Понятия не имею! — рассмеялся я — благодетельница приложила к своей передаче письмо, но оно на французском. А я, как ты понимаешь, прочесть его теперь не могу. Переведешь?

Петр взял протянутое мною письмо и, поднеся его к лампе, углубился в чтение

— Это от твоей Мими! — насмешливо фыркнул он — Она счастлива, что ты жив, и умоляет тебя написать императору прошение о помиловании.

— А кто она, эта Мими?

— Твоя последняя пассия. Странно, что она о тебе вдруг вспомнила… последний месяц от неё не было ни строчки.

— Нас связывало что-то серьезное? — поинтересовался я

— С актрисой⁈ Серьезное⁈ — снова фыркнул Южинский — Не смеши меня, Поль! Думаю, она нашла себе нового покровителя уже через неделю после твоего ареста. Мими — прелестное, но совершенно ветреное создание. Она будет верна тебе лишь до тех пор, пока ты щедро оплачиваешь ее уютную квартирку на Мойке.

— Тогда предлагаю выпить за ее доброту, и забудем о ней.

Пока Петя разливал вино