Владимир Белобородов - Норман Страница 9

– Норман?!

Из конца кавалькады на рослом жеребце в сверкающей сбруе (наш Барс все равно выше!) ко мне повернул Ярул эль Варух.

– Да, ваше магичество. – Я опустил голову и поздоровался, как учили в академии.

Насколько я помнил, данное приветствие практиковалось только в стенах академии, но, поскольку не знал, как поздороваться по-другому, использовал это.

– Ладно, ладно, ты не студент и мы не в академии. Не называй меня так. Подними-ка голову, я на тебя посмотрю, – произнес он, одновременно с легкостью выпрыгивая из седла. – Я гляжу, ты похудел, возмужал, а всего прошло-то… – бархатным голосом выговорил он, вертя мою голову за подбородок.

Вдруг взгляд его изменился и вместо слегка усталого и проницательного превратился во взгляд хищной птицы. Маг отодвинулся от меня на пару шагов и осмотрел всего, более тщательно остановившись на области груди. Его рот слегка скривился. Но прошел миг, и передо мной вновь стоял добродушный и уверенный в себе человек.

– Ну, как твое здоровье?

– Хорошо, э-э…

– Зови меня господин эль Варух, – понял он причину заминки.

– Хорошо, господин эль Варух.

– Голова не болит?

– Нет, господин эль Варух.

– Ничего необычного не ощущаешь?

– Нет, господин эль Варух.

– Скажи своему отцу, чтобы он привез тебя в академию… Хотя нет, не надо.

Маг, не прощаясь, мгновенно взлетел в седло и взял с места в галоп. Я простоял удара три сердца, ошалев от неожиданного окончания разговора, после чего тоже ускорился, насколько это можно было сделать с корзиной овощей, в сторону дома.

Глава 3

Воин

«Искра! Как? Откуда? Откуда у него могла взяться искра, пусть слабая, но искра? В академии ее точно не было, я же сам осматривал! – Эль Варух гнал жеребца по улицам – И что теперь? Да любой маг увидит и задастся вопросом: откуда? Потом начнут выяснять, что происходило необычного. А может, его не проверяли в детстве, он ведь был идиотом. Да как не проверяли, его с рождения по лекарям и магам таскали. Некрос, что делать? Остается один вариант…»

Храм ждал меня. Заставил снять рубаху и размяться. Размялся сам, остановился напротив:

– Нападай.

Я встал в стойку и начал медленно подходить. У орка расширились глаза:

– Тебя что, кто-то уже учил?

– Нет.

– Откуда знаешь стойку?

– Не знаю. Какую стойку? – И тут я попытался нанести удар левой.

Орк с грацией, достойной танцовщицы, отклонился от удара и толчком с подсечкой отправил меня на песок.

– Ну ты сейчас стоял в стойке.

– Не знаю, как-то само собой получилось.

– Что-то у тебя часто само собой получается, – вклинился в наш разговор Лекам, хорошо знавший мой коронный ответ на занятиях математикой.

Я вновь пошел в атаку, закончившуюся, впрочем, аналогично предыдущей. Попытке на шестой уклонился от контрнападения Храма и, захватив его, попытался бросить через бедро. Но, во-первых, весовые категории были разные, а во-вторых, он ловко перенес точку опоры и захватил меня за шею.

– Ну, совсем даже неплохо… с таким врожденным талантом обучение пойдет быстро. – Орк сдавливал мою шею все сильнее, пока я не захрипел:

– Все, сдаюсь.

С десятину Храм учил меня стойкам, захватам, основным ударам. Я впитывал все как губка. На занятиях с Лекамом у меня тоже наметились значительные успехи. Я практически моментально запоминал то, что он рассказывал, и почти слово в слово повторял на следующий день. Лекам как-то поинтересовался материалом, пройденным пять дней назад, результат был аналогичным.

Через десятину к силовым, на выносливость, на растяжку, борцовским – добавились занятия на мечах. К сожалению, удивить Храма талантами в этом искусстве мне не удалось. Деревянный меч я держал, по словам орка, «как Арофья скалку». Но тем не менее основные стойки, переходы и даже пару ударов я выполнял уже как «беременный гоблин», что должно было считаться похвалой.

Частенько посмотреть на наши занятия приходил Лекам. Он с задумчивым видом созерцал мои падения и прыжки в сторону от очередного удара деревянным мечом. Лекам, в отличие от орка, хотя бы не комментировал мои неудачи. Однажды он, как обычно, стоял у края площадки, где орк делал из меня бойца, и вдруг попросил:

– Храм, можно мне погонять мальца?

Храм молча отошел в сторону. Лекам встал напротив меня и расслабился.

– Нападай.

Я довольно уверенно пошел в бой. Лекам после орка не казался опасным противником. Но он неуловимо уходил от всех моих ударов, даже не подняв рук. А потом вдруг присел, одновременно закрутившись вокруг себя, и выбросил ногу в мою сторону. Со стороны мой полет не смотрелся комичным, но приземление частично на голову не добавляло хорошего настроения.

– Еще, – проговорил Лекам.

На этот раз я даже не смог попробовать нанести удар. Сев на пятую точку, держался за грудь и хватал воздух ртом. После того как отдышался, снова услышал:

– Еще.

Где-то после семи падений, каждому из которых предшествовал явно не учебный удар, за меня заступился Храм:

– Лекам, ты бы поаккуратней.

– Так надо. Еще.

После очередного падения я вдруг заметил: Лекам стал чуть-чуть медленнее наносить удары. Он снова присел и исчез из поля зрения. Я подпрыгнул. От нижнего удара кулаком, последовавшего сразу, ушел корпусом и нанес ответный удар. Лекам уже почти успел отойти на безопасное расстояние, но только почти. Немного, но мои костяшки все же коснулись его груди. Он остановил рукой поединок, как-то странно посмотрел на меня. Затем молча развернулся и ушел. Храм задумчиво глядел ему вслед.

– На сегодня хватит.

– Я не знал, что Лекам умеет так биться. Дядя Храм, расскажи.

– Не Лекам, а дядя Лекам. Захочет, сам расскажет. Пойдем, смажем твои синяки.

Вечером пришел отец. Мы сели ужинать. Лекам с отцом, как обычно, обсуждали дела лавки, которые, как я понимал из разговоров, шли ни шатко ни валко. Храм во время еды принципиально не разговаривал. Про дневную историю на поле (так Храм называл наше импровизированное ристалище на заднем дворе) ни орк, ни Лекам не проронили ни слова. Я тоже промолчал, посчитав рассказ ябедничеством. Хотя где-то в глубине души было обидно: за что он меня так? Под конец ужина, уже наевшись и не зная, чем себя занять – уходить, пока кто-нибудь из старших не встанет, было не принято, – я спросил у отца:

– Отец, а зачем вон те мечи висят на стене, они же старые и потрепанные. Вот твой, в спальне, гораздо лучше выглядит!

В столовой повисло молчание.

– Это мечи твоих братьев. Тот, что слева, – Салка, справа – Борка. – Отец медленно выдавливал из себя слова.

– А где они?

– Погибли.