Анна Шведова - Пряжа из раскаленных углей

Анна Шведова

Пряжа из раскаленных углей

© Шведова А., 2017

Предыстория, или что было раньше[1]

Молодая золотошвейка Кассандра Тауриг нанимается на работу к магу, графу Хеду Ноилину, и тем самым запускает цепь событий, приведших ее на порог смерти. Там, на границе между живыми и мертвыми, некое человекообразное существо с птичьими чертами обманом заключает с девушкой сделку – жизнь в обмен на таинственный талисман, хранителем которого являлся Хед Ноилин. Однако по возвращении в свой мир Кэсси мало что помнит о договоренностях с Пернатой Хозяйкой и уж тем более не подозревает ничего дурного. Ей не до этого: она оказывается втянута в паутину чужих интриг, направленных на Ноилина, и принимает его сторону. Между тем ее усиливающиеся чувства к магу имеют и оборотную сторону: Кэсси, воля которой подавлена Пернатой Хозяйкой, все ближе и ближе подбирается к талисману. В конце концов единственным препятствием, не позволяющим ей захватить талисман, оказывается сам Ноилин. Поэтому он должен быть убит.

Однако замыслу Пернатой Хозяйки не суждено сбыться. Сделав Кэсси своим послушным орудием, тем самым она неожиданно разбудила в девушке способность к магии, о которой не подозревала. Магии редкостного свойства, магии Плетущей.

С большего обуздав свой новоприобретенный магический дар, Кэсси сумела противостоять чужому давлению, а заодно и оградить талисман от посягательств. Ей удалось даже спасти Ноилину жизнь, но при этом она вынуждена расстаться со своей свободой. Следуя условиям сделки, Кэсси возвращается в Долину забвения к Пернатой Хозяйке, чтобы предложить ей свое вечное служение…

Вот только здесь ее ожидает не Пернатая Хозяйка, но существа, пришедшие призвать преступницу к ответу. Их милостью унизительная сделка аннулирована, Кэсси свободна и вольна отправиться куда угодно.

Одного она пока не понимает: из Долины забвения просто так не возвращаются…

Часть первая

Пробуждение

– О, сэр Гари! Это так мило с Вашей стороны! – вежливо сказала я, принимая безвкусный цветочный букет, обернутый дорогой шуршащей бумагой с полоской золотого тиснения поверху.

– Не стоит благодарностей, госпожа Никки, – с достоинством ответил молодой человек лет двадцати пяти приятной наружности. От моих слов он зарделся и походил на хорошо вышколенного пса, ожидающего похвалы в виде мозговой косточки, но не смеющего схватить ее без позволения.

– Вы очень любезны, сэр Гари, – от души сказала я и унесла букет куда подальше, ибо не переносила запаха лиловых шаров поздней осенней кломентры. На глазах у очарованного поклонника выбросить цветы у меня рука не поднялась, и я небрежно сунула их в широкую вазу, которая в последнее время крайне редко пустовала.

Сэр Гари придирчиво осмотрелся в поисках других букетов, после чего удовлетворенно закачался на каблуках безупречно сшитых дорогих ботинок и затеребил в руках роскошные тонкие перчатки.

– Э-э, госпожа Никки, – начал он тоном столь многообещающим, что я украдкой тихо вздохнула, – Вы подумали над моим предложением пойти на Осенний бал?

– О, сэр Гари! Ваше предложение столь лестно для меня…, – не удержавшись, молодой человек просиял и тут же нахмурился, услышав мою неуверенность в конце фразы, – Но накануне праздника я буду так занята, что не знаю, останутся ли у меня силы на бал!

– Но разве Вам самой нужно работать? – не сдержался и жалобно простонал расстроенный кавалер, – Разве у Вас мало работников?

– Боюсь, сэр Гари, в этом-то и проблема: чем больше работников, тем больше за ними приходится следить. Ах, да! Полагаю, для Вас это не очевидно, – я аккуратно расправила на витрине золотое шитье и чуть отодвинула в сторону лампу, чтобы ее свет выгоднее оттенял блеск драгоценного металла и мелких вкраплений бледноватой бирюзы, – Перед балом каждой уважающей себя женщине понадобится если не новое платье, то хотя бы новая шаль, шляпка или плащ. О, я вовсе не хочу сказать, что моя скромная золотошвейная мастерская может удовлетворить запросы всех модниц и модников города, э-э-э… я вообще не понимаю, почему она так популярна, мы ведь не шьем ничего особенного…, но перед праздниками у нас обычно прибавляется много срочной работы. Мои четыре мастерицы так бывают загружены шитьем, что мне приходится нанимать еще двух-трех, чтобы справиться. А еще приходится нанимать двух мальчиков-разносчиков, а мальчишки, как известно, редко бывают послушными, а еще девушку, чтобы помогать Лике за прилавком, когда в лавку приходит слишком много клиентов. А еще грузчика, который заодно следит за порядком и одним своим устрашающим видом утихомиривает порывы к скандалам. А еще…

– Да, я понял, – обреченно кивнул сэр Гари, сумев вставить фразу в мой нарочито напористый монолог, – У меня нет никакой надежды?

– Боюсь…, – мило улыбнулась я и развела руками, – Но не отчаивайтесь. У Вас еще есть время найти себе даму, куда более достойную Вашего внимания, чем я.

– Не говорите так, – молодой человек упрямо вздернул несколько мелковатый подбородок, – Если Вы не пойдете на Осенний бал, то и я не пойду.

– Меня это искренне огорчит, сэр Гари. Не стоит отказываться от радостей жизни из-за одного неприятного стечения обстоятельств.

Губы у молодого человека обреченно дрогнули, черные приглаженные усики вспорхнули вверх, но он мужественно откланялся и вышел. Я с облегчением вздохнула.

Сэр Гари, как я предполагала, был примерно моим ровесником, но рядом с ним я всегда казалась себе тетушкой, хлопочущей о дражайшем юном племяннике, или старшей сестрицей, назначенной ему опекуном. И как бы меня ни убеждали, что третий сын самого Лорда-распорядителя императорскими конюшнями Говарда Хнора для обычной владелицы обычной золотошвейной лавки весьма выгодная партия, я скромно оставалась при своем мнении.

Сэр Гари появился в моей лавке несколько месяцев назад, в разгар лета, легкого батиста, расписных лент и изящной шелковой вышивки, не утяжеляющей ткань. На нашей узкой и извилистой Песчаной улице, нижние этажи домов которой сплошь состоят из лавок, лавчонок, магазинчиков, булочных и чайных, знатные всадники, с высоты своего положения величаво взирающие на копошение торгово-покупающего городского люда, совсем не редкость, однако появление роскошной открытой коляски, запряженной двумя чистокровными рысаками, произвело немалый переполох. Бедные животные испуганно шарахались из стороны в сторону не столько из-за огромных цветочных горшков, выставленных прямо на дорогу, или крохотных собачонок, громко возмущавшихся таким нахальством, сколько повинуясь не слишком умелым действиям вспотевшего возчика – модно и дорого одетого молодого человека явно знатного происхождения. Стоявший позади коляски грум молодого господина сдерживал пытающиеся вырваться из его сведенных бульдожьих челюстей неприличные слова с поразительной выдержкой, но выпученные глаза красноречиво говорили сами за себя. Суматохи добавляло и то, что на шум из лавок выходили и даже выбегали люди – посмотреть, не началась ли война, – оттого лошади еще больше нервничали, а молодой господин – дергался еще сильнее и невпопад натягивал поводья. Как и следовало ожидать, в конце концов коляска зацепилась за одну из ажурных железных решеток высокого крыльца одного из домов и встала намертво.

Основательно застряв, но не желая упасть в грязь лицом, молодой человек спешно соскочил с передка, оставив коляску в руках угрюмого слуги, и сделал вид, что остановка в этом месте как раз и соответствовала его планам. Не обращая ни малейшего внимания на приоткрытые рты, сдавленное хихиканье и прочие нелицеприятные жесты, молодой господин прошелся по улице прогулочным шагом, с воодушевлением заглядывая в витрины и подбадривая себя время от времени фразой «Очень хорошо! Просто пр-релестно!». Потом он надолго остановился у мольберта художника, живописного юноши с вплетенными в его длинные белокурые волосы лентами, который с чего-то надумал вдруг рисовать городской пейзаж с видом на мою лавку «Занятная безделица» (а я подозревала, что причиной его интереса был вовсе не изумительной красоты облупившийся бок соседнего дома, а юная рыжеволосая Ликанея, стоявшая у меня за прилавком). Что привлекло молодого владельца коляски – сказать затрудняюсь, но он вошел в лавку. Так я познакомилась с сэром Гари Моллет Хнором, третьим сыном Лорда-распорядителя императорскими конюшнями, и с тех пор моя жизнь обрела вид нескончаемой оранжереи.

– Это был сэр Гари? Он уже ушел? – сдавленно хихикнула Ликанея, когда дверь за молодым человеком с привычным грохотом захлопнулась, – Он еще не сделал тебе предложения?

– Сэр Гари был так добр, что пригласил меня на Осенний бал, – чопорно ответила я, – Это, осмелюсь заметить, очень выгодное предложение.