Мари Сойер - Дело ведьмы Страница 11

— Довольна? — спросил он, немного севшим голосом.

— А как ты думаешь?

Он ухмыльнулся, а потом холодным голосом приказал.

— А теперь пошла вон, и чтобы я тебя больше не видел. Завтра я всё подготовлю, чтобы через день тебя здесь уже не было, ты мне противна.

Она резко встала и, подхватив обрывки платья, пошла к той самой двери, из которой она появилась, обернувшись, Сьюзен с ненавистью произнесла:

— Животное! — И, захлопнув дверь, ушла. В ответ на её оскорблённый вид лорд рассмеялся с какой-то зловещей радостью, так, что Ванда, испытав дикий ужас, помчалась куда-то, не разбирая дороги. Остановившись, она с удивлением обнаружила себя стоящей у дверей башни, где она теперь жила. Тихо, чтобы не разбудить Абрахама, она легла в постель и, закрыв глаза, уснула тревожным сном.

Прошёл год.

Она сидела возле камина, почитывая старинную книгу, взятую из библиотеки лорда. За прошедшие месяцы у неё сложились довольно неплохие отношения с самим хозяином замка, всё шло прекрасно. Девушка уже довольно многому, практически всему, научилась. В замке всё было по-прежнему: одна любовница лорда сменялась другой, чаще всего незаметно и естественно, но иногда и со скандалом, впрочем, это нисколько не волновало самого лорда. Они всё приходили и уходили, оставаясь просто игрушками в его руках, а сам Алекс всё больше впадал в бездну отчаяния. Одиночество глодало его разум. Многочисленные куртизанки могли удовлетворить только его тело, но дух по-прежнему оставался одиноким. Всё чаще он приходил в каминный зал, где любила бывать Ванда, и всё чаще развлекал себя беседой с ней. Девушка была довольно умна для своего возраста (к тому моменту ей было семнадцать с половиной лет). Её занимали рассказы о тайнах и мистике, она обожала лошадей и великолепно ездила верхом. Иногда в шутку Алекс называл девушку дьяволицей в юбке, но секунду спустя мрачнел и покидал её.

Огорчало молодого лорда и ещё одно — Абрахам последний месяц был совсем плох, и самые искусные лекари не могли ему помочь. Практически весь день он спал. Просыпаясь же, придворный астролог уже никого, кроме Ванды, не узнавал.

Закрыв книгу, девушка поднялась в ту самую башню, которая стала её домом. Лорд много раз предлагал ей переехать в более приспособленное для нормальной жизни помещение, но она, всякий раз понимая, что оставит своего учителя в одиночестве, отказывалась от сего великодушного предложения.

— Ну, здравствуй, старый мошенник, — произнесла она ласково, кладя руку на холодный лоб старика.

— Ванда, ты пришла, — прохрипел он угасающим голосом. — Ванда, девочка моя, я умираю. Твоё время пришло…

— Нет! Не смей так говорить!

— Не перебивай, мне и так очень сложно говорить. Знай, что я научил тебя всему, чему мог, теперь твой черёд. Через полгода, в день своего рождения и в день достижения совершеннолетия, ты должна будешь ровно в полночь прийти в библиотеку и, пока бьют часы, отыскать ту самую книгу. И не пытайся сделать это раньше, ты ничего не найдешь. Он закрыл глаза, затем схватил холодной рукой её локоть и прошептал:

— Ванда, береги медальон!

Его рука разжалась, и душа с последним вздохом покинула его бренное тело. Девушка упала на пол и разрыдалась возле тела своего учителя. Несколько минут спустя она бросилась на поиски лорда. Ванда неслась по замку, выкрикивая на ходу «Лорд Алекс! Где вы, лорд?» и сбивая с ног прислугу. Девушка обнаружила его в конюшне, садившегося в седло.

— Лорд! Подождите! — прокричала она, бросаясь к нему, и, падая, расцарапала щёку о булыжники.

— Ванда! Ты несешься так, словно за тобой гонятся все черти преисподней. Что, чёрт тебя подери, стряслось? — спросил Алекс, помогая ей подняться.

— Алекс, — прошептала она, забывая о том, что он — лорд, — Алекс, Абрахам умер!

Она разрыдалась, припав к его груди. Алекс медленно провёл рукой по её волосам, испытывая до этого неизведанное и пугающее его самого чувство, он заглянул в её зелёные глаза, полные слёз, и острая игла кольнула его сердце, распространяя тепло по всему его телу. Только теперь он осознал, что всё это время его тянуло к ней так, как не тянуло ни к одной его любовнице. Он чувствовал все эти месяцы неосознанное влечение и всегда уходил от неё удовлетворённым. Нет-нет, не физически, он уходил от неё с чувством глубокого морального удовлетворения, с чувством покоя и умиротворения. Он любил её. От неожиданности всего этого он оттолкнул её от себя, возможно излишне грубо и, стараясь исправить положение, довольно ласково взял её за руку.

— Ну, что там стряслось?

Ванда непонимающе уставилась на него.

— Ты что, не слушал?

— Прости, я отвлёкся, — произнёс он, ругая себя за излишнюю сентиментальность.

— Алекс, Абрахам умер, — произнесла она, отводя взгляд, наполненный слезами.

— Что? Этого не может быть!

— Нет, к сожалению, это правда.

— Ты должна отвести меня к нему, произнёс лорд, отпуская её руку.

— Конечно, — проговорила Ванда, направляясь к башне.

Когда они подошли к двери, девушка, не в силах пережить снова тот ужас, указала лорду на дверь и, отвернувшись, шёпотом проговорила:

— Он там.

Молодой лорд вошёл в ту самую комнату, которая многие годы была домом преданного ему слуги, и одновременно комнату, ставшую обителью для его возлюбленной и из которой он в скором времени намеревался её забрать навсегда, сделав её леди Тривейн.

Бездыханное тело старца лежало на кровати, его рука свешивалась, касаясь пола. Алекс подошёл и, взглянув на лицо, которое покинула жизнь, не испытал никаких эмоций. Он вышел и приказал подошедшему дворецкому позвать священника и сделать всё, что необходимо, чтобы подготовиться к похоронам. Дворецкий почтительно поклонился и, с недоверием посмотрев на Ванду, ушёл. Ту ночь они провели вместе, сидя у огня и вспоминая доброго старика, отдавшего всю жизнь и все силы для того, чтобы делать добро другим. Он воспитывал лорда, когда тот был маленьким, потом был наставником его невесты, но об этом позже. И наконец, Абрахам был не только наставником, но и самим учителем Ванды.

Много часов спустя девушку сморил сон. Алекс, легко подхватив её на руки, отнёс к себе в спальню. Он положил девушку к себе на кровать и, борясь с великим соблазном, удалился. Полчаса лорд провёл, расхаживая по гостиной, расположенной на его стороне замка. Не в силах справиться с собой, он вернулся в спальню и обнаружил её по-прежнему мирно спящей, испытывая горькое разочарование. Жестом, полным нежности, он коснулся её волос, испытывая восхищение красотой, принадлежащей только ему, рука скользнула по её лицу, шее, опускаясь всё ниже. Ванда испуганно распахнула глаза.

— Что вы делаете?

Он быстро отдёрнул руку.

— Ты не спала?

— Спала, но вы меня разбудили, хотя, наверно, и не хотели этого.

— Не бойся, я бы не сделал тебе ничего дурного.

— Возможно, вы не считали дурным то, что сделали со Сьюзен!

Лорд шарахнулся от неё, словно она была прокажённой. Секунду спустя он приблизился к ней настолько близко, что девушка отчётливо слышала биение его сердца. Ванда испытала невообразимый ужас, увидев, как глаза Алекса вновь полыхнули тем самым золотым дьявольским огнём, каким они горели при их первой встрече. Он занёс руку. Девушка в ожидании удара зажмурилась, но его не последовало. Открыв глаза, Ванда обнаружила его недвижно сидящим на кровати, его тело сотрясалось, словно в лихорадке.

— Ванда, откуда ты знаешь об этом?

— Я была там в тот вечер, я шла на кухню и заблудилась. Так я и оказалась под дверями той злополучной комнаты и всё видела.

— Ванда, пойми, она сама этого хотела, у неё были довольно странные наклонности к тому же.

— К тому же она вас любила! Вы — чудовище, обреченное на одиночество!

Выкрикнув это, она направилась к двери, но лорд не дал ей этого сделать. Схватив её за руку, он силой вернул её на кровать и, приблизившись к её лицу, прошептал:

— Она принадлежала мне по собственной воле, но она была обречена надоесть мне, это случилось, и поэтому она уехала. А ты… Ты будешь моей. По собственной воле или против неё, но ты будешь моей. Возможно, не сегодня и не завтра, но будешь.

— Нет! Вы не посмеете! Я скорее умру!

— Ты не знаешь, что такое смерть, чтобы мечтать о ней! А я знаю. И именно поэтому я не позволю тебе расстаться с жизнью.

— Вы не дадите мне жить!

— Отчего же?

— Вы — эгоист, вы привыкли добиваться того, чего хотите, и тех, кого хотите. Я предпочитаю смерть!

— Я не прикоснусь к тебе, если ты этого не пожелаешь, клянусь тебе в этом, но…

— Но что?

— Но я прошу, не делай глупостей!

Произнеся это, лорд вышел, а звук его шагов ещё долго гулял по коридорам.

Она осталась лежать на его кровати, блуждая в собственных противоречивых мыслях. Очень часто за прошедшее время эта девушка не ведала того, чего она хотела. Вновь и вновь она возвращалась мыслями к тому дню, когда впервые увидела Алекса, теперь уже не было никакого желания называть его лордом, вспоминала его реакцию на своё появление и то, что он сказал Абрахаму о его последней ученице. Почему-то она была уверена, что лорда и её связывали далеко не те отношения, которые присутствуют между хозяином и прислугой.