Цеховик. Книга 1. Отрицание - Ромов Дмитрий Страница 13

– Дома, – удивляется мама. – Где же ещё? В понедельник с работы приду сделаю салатики и курочку. Может соседка зайдёт, тётя Валя. Вот и вся программа. Если хочешь, можешь позвать кого-нибудь. Можешь Наташу пригласить и Серёжу.

– Да ну, они наверное с родителями будут.

– Ты же говорил, что хотел у Серёжки отмечать, что у него все ваши собираются.

– Ах, да, точно… Забыл. Ну вот, как я его приглашу, если у него пати будет?

– Чего будет?

– Ну, тусовка, вечеринка…

– Опять словечки новомодные. Нужно сохранять чистоту языка… – она прислушивается. – Ой, Егорка, сделай радио погромче, песня нравится…

Я подхожу к белой коробочке, висящей на кухонной стене и выкручиваю ручку громкости.

«Ленточка моя финишная, всё пройдёт и ты примешь меня, примешь ты меня нынешнего, нам не жить друг без друга», – поёт Лев Валерьянович Лещенко. Надо же, вот уж кто настоящий символ эпохи…

Когда песня заканчивается, начинает говорить очень серьёзный диктор: «Передаём сигналы точного времени. Начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени. Пик-пик-пик-пик-пик-пик… Говорит Москва. В столице пятнадцать часов, в Ашхабаде – семнадцать, в Караганде – восемнадцать, в Красноярске – девятнадцать, в Иркутске – двадцать, в Чите – двадцать один, Хабаровске и Владивостоке – двадцать два, в Южно-Сахалинске – двадцать три часа, в Петропавловске-Камчатском полночь».

Давненько я этого не слышал… Ну что же, надо привыкать… Я возвращаюсь за стол и исследую его содержимое. Самые ценные находки – это модельки машинок с подпружиненными колёсами и открывающимися дверцами. Предел моих мечтаний в своё время. Три-пятьдесят, как сейчас помню.

В моей коллекции оказывается две тачки. Красная «Волга» универсал без водительской двери, и побитый временем «Москвич» четыреста двенадцатый, я думаю. Ещё находится рейсшина для черчения, жестяная коробочка с фигурками индейцев, перочинный нож, швейцарский, настоящее сокровище. Я также нахожу страницу, вырванную из журнала для взрослых. Смешные заросшие дяди и тёти явно немецкого происхождения. Она хранится в конверте, приклеенном снизу к крышке стола. Шпион ты, Брагин.

Больше никаких ценностей не обнаруживаю. Ну, может быть, потом что-то всплывёт. Поужинав и ещё раз погуляв с Раджем, я беру томик Купера и ложусь на диван. По телеку идёт запись вчерашней встречи суперсерии. Играют ЦСКА и Нью-Йорк Рейнджерс. Наши победят пять-два, вернее, уже победили. Знать бы где это возможно, сделал бы ставку.

Я эту игру несколько раз видел, так что ничего нового, но смотреть на чёрно-белом телеке, конечно, прикольно. Аутентично. И что-то в груди ёкает. Но, если честно, ни хоккей, ни Купер сейчас мои мысли особо не занимают. Я наконец задумываюсь, что мне делать.

Можно ли что-то предпринять для возвращения в себя самого и, главное, нужно ли мне это. Честно говоря, не знаю. Я ведь сколько раз говорил себе, что было бы круто снова оказаться в детстве, в классе десятом и со знаниями взрослого человека начать всё с нуля. И вот, пожалуйста, оказался. Правда не самим собой и на несколько лет раньше, чем я настоящий.

Я ведь только в прошлом году родился. Интересно, а я здесь имеюсь? И что будет, если я встречусь с самим собой и своими родителями? Можно бабушку навестить, она наверное уже работает в прокате на Пятьдесят лет Октября… Гоняя эти мысли по кругу, я засыпаю.

Утром встаю рано и делаю растяжку. Особо нагружать тело пока не хочу, а растяжечка норм. И ещё дыхательную гимнастику. Вывожу Раджа, а когда возвращаюсь, встречаю удивлённую маму.

– Ты чего так рано вскочил? – с тревогой спрашивает она. – Тебя же обычно палкой не разбудишь.

– Ну видишь, – улыбаюсь я, – есть в сотрясе и положительные моменты. Мозги на место встали.

– Ой, да ну тебя, Гошка. Давай руки мой, я завтрак приготовила.

На кухне меня ждёт пышный омлет и чёрный хлеб с маслом. Что говорить, масло выше всяких похвал. Я такого вкуса лет сто не чувствовал. Тут, наверное, половине продуктов можно присваивать марку «био» и «органик».

– Мам, я хочу в магаз сгонять.

– Куда?

– Ну, в магазин. Вдруг чего выбросят к празднику. Надо же нам Новый Год встретить радостно. «Голубым огоньком» сыт не будешь.

– Да у нас есть всё необходимое.

– Ну, а я излишеств каких-нибудь поищу.

– Знаешь, давай, не будем деньги просто так разбрасывать, с неба не падают. И откуда замашки такие? Французские, понимаешь, духи ему подавай. Мне и с рижскими нормально.

– Ладно, пойду я. Может увижу чего.

– Нельзя тебе ходить ещё. Падай на диван и читай. Или телевизор посмотри.

– Ой, что там смотреть-то? «Весёлых ребят» только, так это ж вечером. Программа не очень. Пойду я разведаю, что к чему. Платоныча проведаю заодно. А то как он там один без меня?

– Отнеси ему котлеты.

– Да я зайду яблок куплю в «Золотую осень». У меня рублишко завалялся.

– Откуда опять?

– Мам, я у тебя не брал, честное слово.

– На вот, – протягивает она мне зелёненькую трёшку. – На что попало не трать и Платонычу своему купи что-нибудь. Не узнаю я тебя, Егорка. Раньше из дому не выгонишь, а теперь наоборот. Больной и то метёшься куда-то… Взрослеешь, что ли?

В овощном магазине я покупаю два килограмма мандарин. Везёт. Вот что значит приходить в субботу к самому открытию, даже очереди нет. Ещё беру банку персикового сока с мякотью. А себе стакан томатного за десять копеек.

Продавщица наливает гранёный стакан из прозрачного конуса. Здесь же, на прилавке стоит литровая банка с бурой водой и такая же банка с солью. Да, технология та ещё, система мипель, как бабушка говорила, через «м». Вытаскиваю ложку из бурой банки, зачерпываю немного соли, размешиваю её в своём стакане, а ложку возвращаю в банку с водой. Вода становится чуть более тёмной.

Выпиваю. Отлично. Вкус потрясный. В следующий раз куплю мандариновый. Дорогой, но тоже очень вкусный. Просто супер вкусный. После этого иду прямиком в больницу и поднимаюсь в своё отделение. Сегодня должна Таня дежурить.

– Так мужчина, ну-ка выйдете! – слышу я знакомый голос и поворачиваюсь на звук.

Огненная копна волос, халат в обтяжку. Она.

– Танюш, привет, – улыбаюсь я, как Смоктуновский после отсидки в «Берегись автомобиля».

– О! – удивляется она. – Ты чего это здесь делаешь, Егор?

– Соскучился. Смотри, это тебе, – протягиваю я авоську с мандаринами. – С наступающим. Ты Новый Год где встречаешь?

– Здесь, – хмуро отвечает она и принимает подарок.

– Серьёзно что ли?

– Ага, серьёзней некуда.

– Да, блин… Не повезло. Но ты не переживай, я к тебе загляну значит в следующем году. В самом начале. Сразу после полуночи.

– Здесь врач будет дежурный.

– Татьяна, – делаюсь я очень серьёзным. – Не заставляй меня ревновать, ясно?

Она чуть улыбается.

– Нашёлся ревнитель, тоже мне. Как сам-то?

– Плохо без тебя.

– Ты это заканчивай. Давай чтобы без драм, мал ты ещё в любовь-морковь играть.

– Точно мал? Серьёзно? – поднимаю я брови и многозначительно смотрю на неё. Она краснеет.

Ах ты ж моя хорошая. Ну что за время всеобщей невинности.

– Дурак, – смеётся Таня.

Второй раз дураком называют.

– Думаешь, надо подрастить? Вроде ж не жаловалась.

Она закрывает лицо и заливается смехом. Хороша ты, Таня, до чего же хороша. Мы минут пятнадцать болтаем, потом она говорит, что ей нужно идти делать процедуры. Я привлекаю её к себе и целую, но она выскальзывает и испуганно озирается по сторонам.

– Ты чего? Если застукают, знаешь, что будет?

– А может, у меня чувства, – говорю я со смехом. – Я и жениться готов!

– Иди уже, женильщик.

– А сосед мой здесь? – спрашиваю я. – Не выписали ещё?

– Его тридцать первого, в понедельник должны выписать, если всё в порядке будет.

– Пустишь меня к нему на пять минуток?

Она снова с сомненьем оглядывается и, наконец, говорит:

– Ладно. Только тихо, как мышка. Понял? Накинь вон халат, на крючке висит.