Елизавета Дворецкая - Перстень альвов. Книга 2: Пробуждение валькирии Страница 17

В начале «рыбного» месяца Хельги ярл сам спустил корабль на воду. Он больше не мог ждать. После встречи с духом кюны Хельги он изменился: ему больше не хотелось сидеть на кургане и смотреть в небеса. Он больше не хотел и не мог жить так, как жил раньше, ему хотелось перемен. Словно чья-то рука отвалила камень и дала выход подземному ключу: в душе Хельги забила жажда любви – той любви, которую обещала ему мать, вручая перстень альвов, той, что озарит его жизнь ровным и ясным светом. Хельги часто вспоминал о перстне, и у него было чувство, что тот вовсе не увезен за моря, что огненно-алый, живой и теплый камень теперь бьется в его груди вместо сердца. Это и была любовь: неделимая и соединяющая двоих воедино, сколько бы земель и морей ни пролегло между ними. Ему виделись рыжие волосы Альдоны, ее серые глаза с зелеными искрами, ее улыбка, ее белые руки с тонкими пальцами, и всю ее фигуру в его воображении окутывало светлое мягкое сияние. В этом сиянии она становилась не женщиной, а богиней, девой из рода светлых альвов. В этом тоже волшебное свойство перстня из Альвхейма: в глазах любви все земное становится неземным… Хельги совсем теперь не думал о торговых выгодах, которые обещал его брак слэттам и о которых родичи так много говорили; он ждал только Альдону, как будто с ее приездом на землю Эльвенэса спустится сам Альвхейм во всем своем радужном блеске. И останется с ним навсегда…

Жизнь, которая раньше, до встречи с Альдоной, вполне его устраивала, теперь стала казаться невыносимой, каждый день ожидания томил и мучил. Рагневальд ярл задерживается – может быть, ему нужна какая-то помощь. Может быть, она нужна самому Вигмару Лисице. Или его дочь нездорова. И еще тысяча всяких «или». Одно было ясно: он должен поехать за своей невестой сам. Ему нельзя, как Хельги сыну Хьёрварда, бесконечно сидеть на кургане и ждать, пока прекрасная возлюбленная сама спустится к нему с небес.

– Если бы Альмар конунг взялся за дело сам, а не поручал его другим людям, может быть, ему и не пришлось бы ждать два года! – говорил он Альвборг и Сванхильд, собираясь в дорогу.

На этот раз с ним шло целых шесть кораблей и полтысячи человек дружины. Осенние полевые работы кончались, люди освобождались от забот, да и припасов теперь было можно набрать гораздо больше. Хёльды и простые бонды с охотой съезжались к наследнику своего конунга, который собирается в заморский поход за невестой. С ним снова отправился муж Сванхильд Рингольд Поплавок на своем «Кольценосном змее», Гейтир Коршун, который уже в честь собственного прозвища велел для штевня корабля вырезать голову коршуна, Аудольв Медвежонок на «Железном вороне», Фроар Левша, младший брат кюны Асты. Его корабль тоже назывался «Ворон», и для отличия от Аудольвова корабля его называли «Молодой ворон». Последним присоединился Скельвир Медвежий Дух, знатный и опытный в походах человек, весьма уважаемый Хеймиром конунгом. Он был знаменит тем, что однажды, когда племя бьярров отказалось платить слэттам дань, тогда еще молодой Скельвир ярл надел на себя медвежью шкуру и явился бьяррам под видом Метсе-Исэнте, Лесного Хозяина, духа в образе медведя, которому здесь поклонялись. Рыча и завывая, медведь-дух повелел не противиться чужакам. Об этом очень много рассказывали, а прозвище Медвежий Дух закрепилось за Скельвиром из усадьбы Вересковые Поля вместе со славой человека, не отступающего ни перед какими трудностями. Корабль его назывался, естественно, «Медведь» и нес на штевне грозно оскаленную медвежью голову. Словом, для поездки за невестой собралась самая лучшая дружина, которую только можно было придумать.

Когда шесть кораблей шли по устью реки Видэльв к морю, сразу становилось ясно, что это свадебный поход – у всех кораблей были новые, яркие цветные паруса, крашенные в разные цвета весла, цветные щиты на бортах, бронзовые узорные флюгера на мачтах. Перед отплытием в святилище Фрейра принесли жертвы, прося у Ньёрда попутного ветра. Но если бы попутный ветер можно было создать из человеческого чувства, то стремление Хельги ярла в поход могло бы наполнить паруса всех шести кораблей и нести их, как на крыльях.

Переплыв Островной пролив, Хельги снова побывал у кюны Ульврун. Она подтвердила, что Рагневальд Наковальня проезжал мимо, но о дальнейшей его судьбе ничего не знала. Здесь тоже убрали урожай, поэтому кюна находилась в более веселом настроении и пообещала устроить пир на три дня в честь Хельги ярла и его невесты, когда он поплывет с ней обратно.

За Островным проливом Хельги ночевал в усадьбе Белый Зуб, у своего двоюродного брата Халькеля, старшего сына Дага Кремневого. Окрестности усадьбы до сих пор назывались Сигурделанд – Земля Сигурда – в честь их предыдущего владельца, Сигурда Всезнайки, деда Дага. Халькель получил имя в честь своего деда по матери, но вырос более благоразумным и удачливым, чем легендарной памяти Халькель Бычий Глаз. Лицом двадцатитрехлетний Халькель очень походил на мать – был таким же круглолицым, румяным, кареглазым, но уравновешенный нрав и стремление к справедливости он унаследовал от отца. Благодаря этим качествам он, несмотря на молодость, уже завоевал уважение округи, которая в свое время так почитала его прадеда Сигурда, что после его смерти воздвигла в честь покойного харсира особый жертвенник на Холме Асов.

От Халькеля Хельги впервые услышал кое-какие тревожные новости. Еще пока гостям готовили еду, Халькель усадил брата рядом с собой и серьезно посмотрел на него.

– Мне не очень-то приятно встречать тебя с дурными вестями, но, как видно, судьба, – сказал он. – Или ты уже знаешь о Рагневальде?

Хельги переменился в лице, кто-то из его ярлов, сидевших поблизости, издал восклицание, и Халькель понял, что от обязанности злого вестника ему не уйти.

– Толком я сам мало что знаю, – продолжил он. – Ты понимаешь, я живу слишком далеко от… ну, от тех мест, где это случилось. Мне ведь здесь до Островного пролива, до кюны Ульврун и Инги-Ульвины, гораздо ближе, чем до Поля Тинга и отца. Что у раудов поделывается, я и то лучше знаю. Короче, ко мне приезжали от отца. Я знаю только то, что мне рассказали.

– Мы будем тебе так признательны, родич, если ты побыстрее изложишь, что же тебе все-таки известно! – поторопил нетерпеливый Фроар Левша.

– Говорят, он встретил в море Бергвида Черную Шкуру. – Халькель быстро удовлетворил его любопытство.

Фроар охнул, Скельвир хёвдинг присвистнул. Все поняли, что это означает. Хельги промолчал, но лицо его посуровело. Поставив кубок на скамью, где сидел, он наклонился вперед, опираясь локтями о колени. Задержка Рагневальда и отсутствие вестей несколько подготовили Хельги к неприятностям, но имя непримиримого врага прозвучало, как удар грома. Он слишком хорошо помнил свою собственную встречу с Бергвидом. Это не просто неприятность – это беда! Не хотелось верить, что все так плохо. Его любовь к невесте, ожидание свадьбы, надежда на близкое счастье – все разбилось об это имя, как легкая лодочка о скалистый утес.

– Он погиб? – спросил Хельги.

При всей его внешней бесстрастности этот вопрос означал, что он не может больше ждать и хочет узнать скорее, пусть даже самое худшее.

– Никто не видел его тела. Но его меч, как говорят, у Бергвида. А это может быть, только если… Ну, ты понимаешь.

– Кто его там видел? – спросил Рингольд Поплавок. Он тоже сидел с вытянутым лицом: веселая предсвадебная поездка за невестой оборачивалась чем-то гораздо менее приятным.

– О! – Халькель смущенно усмехнулся. – Эта сага длиной почти с Мировую Змею и может обвить всю землю. Мне передавали, что меч видел Бьёрн, один из сыновей Вигмара Лисицы. Он рассказал Вигмару, а Вигмар послал сказать моему отцу, а отец передал мне.

– Сын Вигмара? Бьёрн? – Хельги порылся в памяти, но не сумел определить, которого из многочисленных Вигмаровых сыновей звали Бьёрном. – Он был у Бергвида и вернулся к отцу?

– Как это могло выйти? – заговорили ярлы.

– Подробностей я не знаю, – Халькель покачал головой, словно снимая с себя ответственность за то, что рассказывает. – То есть… – Видно было, что он колеблется. – Я должен тебе сказать, Хельги ярл, чтобы ты был готов… Есть такой слух… Только слух, не больше. Иные болтают… Мне рассказывали тут кое-какие люди, они недавно ездили на юг насчет шерсти… Ну, короче, говорят, будто Вигмар Лисица сам послал сына к Бергвиду, чтобы тот рассказал о твоих подарках и… Короче, что Вигмар руками Бергвида устроил это нападение на Рагневальда, чтобы расстроить ваше обручение. Но я этому не верю! – твердо закончил Халькель. – Я тебе это передаю, чтобы ты не услышал от кого-нибудь другого. А это все не похоже на правду. Я не знаю, каким ветром Вигмарова сына занесло к Бергвиду, но когда Вигмар обо всем этом узнал, он послал к моему отцу с предложением устроить совместный поход на Бергвида. Как раз за это нападение – ведь Бергвид нанес обиду вам обоим.