Солнечный луч. На пороге прошлого - Цыпленкова Юлия Валерьевна (Григорьева) Страница 19

И вот уже вышли из заточения в теплых пристройках к домам бейкши. Должно быть, именно это сказалось на их характере, и по весне птицы оказались особенно злобными. Они клекотали и так и норовили ухватить за ноги тех, кто слишком приближался к заборам, между досками которых торчали головы скандалисток.

Да что там бейкши! Саулы покинули ашруз, сменив тяжелых мохнатых рохов. Скакуны, изголодавшиеся по быстрому бегу, в нетерпении переступали с ноги на ногу, пока ягиры седлали их. Еще немного, и первый табун свободных саулов поведут в холмы на выгул. Все пребывали в радостном предвкушении, и только Ветер продолжал отчаянно страдать.

Ему хотелось, как и остальным, встать под седло и промчать свою всадницу, споря в скорости со скакуном Великого Странника Хэлла, но… Я всё еще не могла сесть на него, а теперь уж особенно, когда до родов оставалось совсем немного. Впрочем, и отказывать моему мальчику я не хотела. Однако ему нужно было еще немного помучиться, потому что у меня были иные дела.

– Душа моя, вы уверены? – спросил меня магистр, ожидая, пока я закончу с завтраком.

– Более чем, – кивнула я. – Сейчас подойдет Эчиль с девочками, и мы отправимся в нашу экспедицию.

– Вы слишком непоседливы, лучше бы поостеречься, – все-таки укорил Элькос. – Срок близок, я вижу…

– Друг мой, – прервала я его, – успокойтесь, прошу вас. Мама сказала – после праздника лета, значит, после праздника лета. Она – видящая, магистр, и еще ни одно видение ее не было ложным.

– Пусть так, девочка моя, – улыбнулся магистр. Возможно, он хотел продолжить, но от очага послышалось ворчание:

– Да сколько же можно? Душа моя, девочка моя… Тьфу! И это при живом-то муже, да еще дайне. Ни стыда, ни совести.

Элькос закатил глаза, а я спрятала ухмылку. Хамче обернулся к Сурхэм, продолжавшей негодовать себе под нос, но так, чтобы никто не пропустил ни слова.

– Дорогая, – миролюбиво произнес магистр, – как же мне называть свою дочь?

– Она тебе не дочь, – отмахнулась прислужница.

– Но как дочь, – возразил Элькос. – Я был одним из первых, кто увидел малышку Шанни. Ее родители – мои добрые друзья, и я часто бывал у них дома. Баловал девочку, заживлял ее ссадины и ушибы. А уж поверь, эта непоседа немало набила шишек не только в детстве, но и в юности. И шалости ее я тоже покрывал, за что получал выволочку от Элиен – родной матери Ашити.

– Правда? – живо заинтересовалась я. – Матушка бранила вас?

– И зачем говорить друг другу так, будто вас много? – Сурхэм нашла новый повод придраться, раз уж на первый упрек нашлось объяснения.

– Вы – это вежливая форма обращения в нашем родном мире, только и всего, – пожал плечами Элькос. – Так обращаются к незнакомым людям, а еще к знакомым, но имеющим высокую должность или же благородное рождение. Да даже к простонародью воспитанный человек обратиться на «вы», если это незнакомец.

– Нам просто так привычно, – добавила я. – Мы же не требуем, чтобы ты перестала ворчать об одном и том же, будто не объясняемся уже по десятому разу.

Сурхэм развернулась в нашу сторону и развела руками:

– Так и мне поговорить хочется. А вы всё о своем, да о своем. Вот и я о своем, зато отвечаете. Вроде и поговорили.

Мы с магистром переглянулись. И если я только улыбнулась, не желая обидеть смехом обиженную на невнимание женщину, то Элькос все-таки хмыкнул.

– И что смешного сказала? – тут же насупилась прислужница. – Раньше-то присяду за стол, поговорим с Ашити. Я ей всё, что слышала, она ответит что-то. А сейчас что? Только вдвоем и говорите, а мне вставить слова некуда.

– Дорогая, ты ведь сама не подходишь, – заметила я.

– Некуда, – едко ответила я. – Занято уж местечко-то.

Магистр с намеком повел рукой, показав на другие стулья, но Сурхэм отмахнулась:

– Не то это.

– Стало быть, мы с тобой дайнани делим? – прищурился хамче.

Она уперла кулаки в бока и прищурилась в ответ:

– Стало быть, делим.

Покачав головой, я встала со своего места:

– Глупости какие. Я всегда рада выслушать тебя, Сурхэм. Хочешь поговорить – начинай говорить, а не ворчи об одном и том же.

– А он умный, значит?! – воскликнула мне вслед прислужница. – Всё место занял, и лучу солнечному сунуться некуда!

Я обернулась и увидела, как Элькос подошел к женщине, обнял ее за плечи и звонко поцеловал в щеку. А после со смешком увернулся от взметнувшегося кулака.

– Клянусь, более твоего места не занимать, дорогая наша ворчунья, – весело заверил маг и поспешил за мной.

– У-у, – погрозила ему Сурхэм и, отвернувшись, буркнула: – Нахал какой.

Возле ворот нас ожидал Берик. Ягир разговаривал со стражами, и когда мы с магистром вышли, воины над чем-то смеялись. Так что нас встретили веселыми улыбки и поклонами. Впрочем, улыбки были такими же искренними, как и моя улыбка. Магистр просто кивнул, но пожелал:

– Милости Белого Духа.

– Милости Отца, – откликнулись ягиры.

– И пусть этот день подарит нам только радость, – подвела я итог приветствиям.

– Тебе радостно, и нам хорошо, – ответил с улыбкой один из стражей.

– Верно, – важно кивнул второй. – Солнышко вышло, и на душе теплей стало.

– Скажете тоже, – фыркнула я и поспешила отойти от дома, смущенная словами воинов.

Но, конечно же, мне было приятно. Берик за моей спиной хмыкнул, а Элькос произнес, с лукавством посматривая в мою сторону:

– Солнечный луч любят в разных мирах. Душа моя, вам давно пора смириться – вы притягиваете людей, при этом не прилагая и толики усилий. Это ваш дар, Шанни.

– Хамче, – сказал Берик, и маг важно кивнул:

– Именно! Вы чисты помыслами, добры и отзывчивы. Вы улыбаетесь людям, и люди не могут не улыбнуться вам в ответ. Вы, девочка моя, чистый свет, который…

– Ну, будет вам, будет, – ворчливо прервала я Элькоса. – Не люблю долгих комплиментов.

– Это не комплимент, – парировал хамче, – всего лишь оглашаю данность.

Я обернулась к нему:

– Огласили, и довольно. Мне приятно, но смущать и дальше не стоит. Я такова, какова есть, и не каждая душа готова мне отозваться.

– О глухих, слепых и дураках я даже говорить не намереваюсь, – отмахнулся магистр и не удержался: – Все-таки наши боги преподнесли Белому миру прекрасный подарок.

Усмехнувшись, я покачала головой:

– Думается мне, друг мой, что я – вовсе не подарок, а часть сделки богов. Вся моя жизнь в родном мире была дорогой в Белый мир, где меня ожидал Шамхар много веков назад… Кстати, – я встряхнулась и устремила на Элькоса пристальный взгляд: – Вы могли бы узнать, сколько времени прошло с момента падения прежней цивилизации? Было бы любопытно узнать, как считаете?

В этот раз магистр не спешил заговорить. Он потирал руки, поджимал губы и мычал себе под нос что-то невразумительное. А пока Элькос обдумывал мои слова, Берик воспользовался воцарившимся молчанием:

– Ашити, – заговорил ягир, – ты иногда называешь это имя – Шамхар. Кто он?

– Я после тебе расскажу, – ответила я с извиняющейся улыбкой. – Сейчас вокруг нас люди, а я пока не готова говорить об этом со всеми. Побеседуем после прогулки.

– Я услышал, – кивнул Берик.

Мы подошли к старому подворью и, так как Эчиль с дочерями всё еще не появились, я направилась в дом Архама и его семьи. Мои сопровождающие, разумеется, отставать и не думали.

– Друг мой, – обратилась я к хамче, – почему бы вам не попытаться узнать возраст этого подворья? Строение довольно-таки древнее, но более точных известий о времени его постройки мы не имеем. Хотя бы ради эксперимента. Или же это долгий процесс?

Магистр усмехнулся и покачал головой, однако тут же кивнул и остановился у входа в дом. Я остановилась тоже, но Элькос уже внимания на меня не обращал. Он задрал голову и некоторое время смотрел на крышу, а после присел и уперся кончиками пальцев обеих рук в землю. Я отошла в сторону, не желая мешать работе мага, а Берик задержался. Его явно терзало любопытство. Он тоже присел рядом с Элькосом и с минуту смотрел на его руки. После повторил в точности позу хамче, но вскоре пожал плечами и отошел ко мне.