Виктор Поляков - В пасти новой войны Страница 2

Отличие в том, что сейчас я знаю, из-за чего все это случилось. А узнал я это в день, когда открылся «Эргистаэл».

Весёлые журчащие ручьи бежали по улицам, сливаясь воедино. Образовывая вначале маленькие неглубокие лужицы, ручейки грязной воды постепенно их увеличивали, отвоёвывая все новые и новые пространства.

Погода в последние дни все больше поражала своей непостоянностью. Перепады температуры от плюс пяти до минус пятнадцати градусов в течение одних суток заставляли пожилых людей проклинать все на свете. Они тянулись к вешалкам с одеждой перед очередным походом к врачу. Выстаивая длинные очереди, пенсионеры, попав в заветный кабинет, жаловались на своё состояние, а врачи в ответ только разводили руками, мол: «Что вы хотите, бабушка, погода…».

Но и молодым перипетии природы доставляли массу неудобств. Например, мне. Вляпавшись, в который раз, в мою «любимую» лужу перед подъездом, я еле сдержался, но увидев торжествующую усмешку Ольги, которая чудесным образом нигде не поскользнулась и ни разу не наступила «куда, ни попадя», я буквально озверел. Психанув, ступил на крыльцо, но не заметил ледяной предательской корки.

Не знаю, наверное, я смотрелся достаточно смешно – лёжа посреди улицы, но мне было не до этого. Как я ТАК упал? «…В зобу дыханье спёрло», – спина болела нещадно, в глазах почему-то в разные стороны разбегались радужные кольца. Хотя, почему «почему-то»?

Почему я знал, но легче от этого не становилось.

Оля нахмурилась, заметив злорадные ухмылки прохожих. Отчего-то другим становилось хорошо, когда с молодыми и не очень людьми случались подобные казусы. Я относился к этому спокойно, но она терпеть такого так и не научилась. С силой схватив меня под руки, рывком подняла на ноги (надо заметить, что от этого мне лучше не стало, а скорее наоборот) и затащила в подъезд.

Вскоре мы были дома и, потратив около часа на домашние дела, открыли «комнату за железной дверью». Так называли её все наши многочисленные знакомые и, чуть менее, многочисленные родственники. К слову сказать, эта комната на самом деле была смежной однокомнатной квартирой. Купили мы её около полугода назад, и я, с молчаливого согласия жены, превратил это в нашу общую тайну. Правда, тайной она была не для всех. Юра и ещё несколько наших знакомых заглядывали сюда не раз, а то и проводили там долгие часы. Со временем мы перестали открывать эту массивную железную дверь, чёрную как смоль, с удивительно красивой серебристой руной во всю её высоту. Значения её мы не знали, а Гиммлер, нарисовавший эту руну, так и не сказал его (я, правда, подозревал, что он углядел её в тот самый день). Не открывали мы дверь из-за того, что моя мать после долгих уговоров заставила меня показать нашу «святая святых». Презрительная «мина» не вывала у нас с Олей никаких светлых чувств. Бесцеремонность и неуважение со стороны матери проявлялись и ранее, и, тем более, к вещам, которые она не понимала. Но этот жест до сих пор оставляет мутный осадок при каждом воспоминании. А вызвала её презрение, собственно, пара идеальных во многих отношениях доспехов, вид которых сам по себе рождал восхищение и благоговейный трепет.

Лёгкий и изящный, выполненный из высокопрочных материалов по самым современным технологиям, с великолепным дизайном и эргономичностью, женский доспех (судя по двум характерным выпуклостям в области груди) золотистого цвета. Черные и багровые линии, то утолщаясь, то уменьшаясь, хаотично пересекали его, образуя сложный, лишённый какого-либо смысла, но чем-то притягивающий взгляд, рисунок. Шлем дополнял доспех, органично вписываясь в общую композицию. Длинная кольчуга, высокие сапоги, штаны из зелёной материи и такого же цвета плащ заканчивали общую картину, создавая потрясающий образчик дизайнерской мысли.

Рядом находилось не менее выдающееся творение. Величественный, темнее ночи, полный доспех, с такими же красными линиями, и шлем как самая смелая фантазия. Чёрный же плащ и такого же цвета щит с многочисленными углами и вырезами, задуманные так, чтобы внушать одним своим видом ужас, поколебать уверенность противника в собственных силах, выполняли эту функцию в полной мере.

Перед каждым стоял столик, на котором лежало оружие. Около женского – два меча: один прямой обоюдоострый полуторный меч, и второй, близнец первого, если бы не его длина. Его лезвие было существенно короче.

Напротив черных доспехов на столике покоился типично западный меч с широким лезвием, типичный только при беглом взгляде издалека. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что лезвие с обеих сторон, начиная от рукояти, на десять-двенадцать сантиметров представляло собой сделанное наподобие гарпуна кривую линию. «Великолепно!» – такие возгласы наверняка согрели бы душу мастера. Одно качество металла говорило о многом – на лезвии не было ни сколов, ни зазубрин, должных образоваться от столь частого использования.

Остальную обстановку «тайной» комнаты составляли шкаф и несколько железных прутьев в руку толщиной, закреплённых на потолке и стенах. Ещё несколько торчали из пола. Излишне было говорить, что эти прутья являлись своеобразными тренажёрами. Именно на них мы с Ольгой оттачивали своё мастерство. И, надо заметить, очень не безуспешно. Как ни странно, но лучшей была Ольга. Даже Юра, признанный мастер глефы, далеко не всегда побеждал её.

Итак, войдя в комнату, мы с женой приступили к долгому процессу облачения. Долгим именно для нас, потому что он сделал продолжительную паузу в тот момент, когда я «нечаянно» увидел её обнажённую фигуру. Лишним будет говорить, что это зрелище не могло оставить меня равнодушным.

В результате, подъехав к сияющему огнями неонового освещения клубу, мы увидели порядочную толпу, собравшуюся около центрального входа. Денис Анатольевич – водитель подвозившей нас, помахал рукой и, буркнув на прощание что-то вроде: «До завтра. До свидания», уехал в гараж. Быстро уехал. Чуть не окатил нас грязью. Немудрено – офис закрывался в шесть вечера, а вместе с ним и гараж. Не успеет поставить машину, будет иметь нелицеприятный разговор с Гиммлером. А ему все равно, кого и куда ты возил. Любил он сильно нотации читать. В том числе и абсолютно невиновным.

Увернувшись (чудом, наверное) от грязных брызг из-под колёс машины, мы подошли к крыльцу, над которым переливались огненно-красные буквы, образующие непонятное нам тогда слово «Эргистаэл».

Едва завидев нас, толпа довольно организованно втянулась внутрь клуба, оставив у дверей только двух охранников. Полные доспехи, хотя, далеко не такие как у нас или Юры, но очень и очень неплохие. Вооружение составляли меч и высокий, наподобие башенного, щит. При нашем приближении обитые железом створки раскрылись, будто сами по себе, пропуская в тёмный зал.

Ольга быстро прошла в самый плохо освещённый угол зала и присела за столик. Излишне говорить, что я рухнул рядом. А Юра рухнул минут через пять, предусмотрительно сев подальше от Ольги… За противоположный край стола.

Вскоре, я дождался происходящего с завидной регулярностью действа. Не знаю, на почве чего они сцепились, но, буквально минут через пять до моего слуха донеслось: «…и меня не занесут в чёрный список, Юрочка?». Вот тут она допустила промашку.

Юра по опыту знал, чем грозит ему лично это вкрадчивое «Юрочка», и реакция его была незамедлительна. Сорванный с креплений стены подсвечник вместо его спины встретил только воздух. Хорошо ещё хоть свечи не зажигали. После непродолжительных криков: «Убью!» и «Попадись мне только!», – все закончилось. Но закончилось это светопреставление – кругом.

Занятый до этого наблюдением за цирком, который устроили два взрослых человека, до конца вжившихся в образ, я толком и не осмотрелся.

Внутреннее помещение являло собой вытянутый овал, площадь которого, навскидку, была не менее пятисот квадратных метров. По периметру к стенам крепились подсвечники на три, пять и семь свечей, чередуясь с макетами самого разнообразного старинного оружия: мечей, кинжалов, пик, секир, топоров, палиц, булав и другого, порой экзотического. Общая обстановка походила на высококлассную таверну древности, какой она представлялась, например, мне. Даже официантки были одеты под старину. Мой поверхностный взгляд сразу выделил многие мелкие детали. Антураж, без сомнения, был на высоте.

Пока в центре зала расстилали и закрепляли большой (восемь на восемь метров) чёрный квадрат материи, с начерченным на нем идеально белым кругом, за стол ко мне подсела незнакомая девушка. Едва взглянув на неё, я почувствовал укол ревности.

Я уже настолько привык носить на сборах, играх и тому подобных мероприятиях лучшие среди всех образчиков доспехов и оружия (за которые выложил кругленькую сумму), что даже поперхнулся, увидев на наплечниках девушки двух крылатых маленьких драконоподобных существ. Они были как живые. На наручах красовалась ещё по одному такому же созданию, а шлем… Это было поразительно.