Сергей Самаров - Славянский сокол Страница 27

– Что я не уловил?

– Сам герцог Трафальбрасс никогда не решился бы на такие действия даже против простого эделинга, что же говорить, когда он устроил покушение на тебя, который и знатностью ему не уступает, и имеет такой авторитет среди простого люда. Я уверен абсолютно: он получил указание короля Готфрида. Это так легко видится, что я просто удивлен, как такой факт прошел мимо твоего сознания. Должно быть, от твоей скромности и малой оценки своего значения. Я готов уверить тебя, что для людей своей страны ты величина значительная.

Аббио даже сделал шаг назад в изумлении.

– Ты думаешь?.. Сам Готфрид…

– Я уверен. Это покушение абсолютно в духе Готфрида. И теперь мне следует ждать какой-нибудь гадости для себя. Хорошо бы и мне подвернулся вовремя проезжий славянин… – грустно пошутил Кнесслер.

– Теперь уже ты не уловил главного, – отпарировал Аббио, не любящий, когда его упрекают в несообразительности.

– А я что не уловил? – Кнесслер к таким вещам всегда относился спокойно, потому что знал: одна голова – хорошо, а две – иногда лучше.

– Ты не уловил, что мы попусту болтаем языками, тогда как, после покушения, у нас осталась только одна дорога. К королю франков! И как можно быстрее. Потому что первый, принесший весть о событиях в стране бодричей, становится сообладателем права на действие. Есть, кстати, повод и поговорить с королем о Сигурде. Попытка повесить эделинга, я думаю, выходит за рамки рядового происшествия.

– Да, – согласился Кнесслер. – Идти надо прямо сейчас, утром может быть уже поздно. У Карла хорошо работает разведка и быстрые гонцы.

Они только вышли из палатки, когда к Аббио шагнул сбоку один из его людей.

– Мой эделинг, тебе просили передать, что поручение выполнено. Волхв оказался прав. Они пришли за телом. И их повесили около дороги, вместе с убитым раньше. Там же нашли и одежду франков.

– Сколько их было?

– Трое. Дрались отчаянно. Четверых наших положили, троих сильно ранили.

Аббио поморщился. Два десятка воинов послал. И не смогли без потерь справиться с тремя негодяями. От такого сообщения было даже немножко стыдно перед Кнесслером, и уж тем более не стоит говорить о потерях королю.

– Значит, все те же люди. Один с проломленной головой поехать не смог. Пусть будет так. Суд свершился.

– И об этом следует рассказать королю, – добавил Кнесслер. – Я имею в виду – суд!

На вершине холма опять разжигали костер не меньший по размерам, чем вчерашний. Целая вереница солдат несла для него хворост из ближайшего леса, вытянутым языком заползающего на Песенный холм. Гора запасов говорила, что на холме будет светло до самого рассвета.

Майордом дю Ратье как раз переходил между служебными палатками, когда заметил приближение поздних гостей и остановился, поджидая.

– Его величество еще не ложился? – спросил Кнесслер.

– Нет, друг мой, – майордом, как всегда, очень хорошо встречал Кнесслера, справедливо считая его своим сторонником в борьбе с партией войны, возглавляемой монсеньором Бернаром. – У него в гостях Алкуин, граф Оливье и монсеньор Бернар. Разумеется, когда кто-то что-то рассказывает, дело не может обойтись и без маленького Эйнхарда. Вы подождете или желаете присоединиться к компании?

– Если его величество позволит…

– Естественно, король спросит меня о причине столь позднего вашего визита. Что я должен ему ответить?

– Скажите, сударь, что у нас есть одно очень интересное сообщение из Рарога, столицы княжества бодричей. И есть жалоба на разбой, учиненный вблизи королевской ставки.

– Да, это важные причины, чтобы побеспокоить короля во время отдыха, – с вежливой улыбкой согласился дю Ратье и скрылся за тяжелым ковровым пологом, который выставлялся на ночь взамен легкого дневного.

Вернулся он меньше, чем через минуту.

– Его величество ждет вас, господа.

И майордом отодвинул полог, пропуская пришедших. Эделинги сразу за порогом поклонились.

– Добрый вечер, господа, – сказал король. – Я подозреваю по докладу шевалье дю Ратье, что вам мешают спать важные дела, которые вы желаете сбросить на короля, чтобы не спал вместо вас он. Не слишком-то вы заботитесь о покое монарха. Хотя у нас тут все равно идет обсуждение интересного вопроса. Слышали ли вы что-нибудь о рыцаре-бретере[23], прибывшем на наш турнир?

– Нет, ваше величество, я ничего не слышал, – сказал Аббио.

– До меня слухи доходили, ваше величество, – сказал Кнесслер, – но кто же сможет определить его? Это нереально. Бретер будет скрывать свои настоящие намерения.

– Да, мы пришли к такому же выводу. Хотя и сожалеем, что наш праздник украшен таким печальным явлением. Я приказал своему любимому дядюшке монсеньору Бернару и майордому дю Ратье учинить следствие. Дядюшка у нас занимает пост прево, следовательно, это его прямая забота. А у шевалье дю Ратье есть свои методы поиска. Даст бог, бретер попадет в руки правосудия и перестанет называться рыцарем. Я лишу его и званий, какими бы он ни обладал, и дворянства, чтобы отдать на позорную казнь. Впрочем, вы спешили сюда для обсуждения совсем другого вопроса. Я готов выслушать вас. Надеюсь, вы не поставили задачу утомить монарха до такой степени, чтобы он завтра проспал самые интересные события.

И улыбнулся открыто и приветливо, показывая готовность в самом деле слушать.

Карл находился в приподнятом настроении и шутил. Но все же не сказал «своего монарха», пока не рискуя настолько конкретно объявить обоих эделингов своими подданными. Приподнятое настроение короля объяснялось просто. Соглядатаи доложили дю Ратье разговоры, которые подслушали по его приказанию в городе. Если раньше население было откровенно недовольно Карлом, то сейчас настроение меняется в лучшую сторону очень быстро. Праздник всем нравится. Простые люди считают, что с таким королем им прожить будет легче, чем со своими эделингами в постоянной войне против этого же короля. Добрые вести приятны всем. И майордом тут же доложил Карлу результаты работы своих сыщиков. Король посмотрел победоносно на дядюшку и не удержался, сказал:

– Оказывается, доброе отношение иногда бывает более веским доводом, нежели удар копья. Не так ли, господа?

– Может быть, – уклончиво ответил Бернар.

Такой мелочи хватило бы вполне, как знал дю Ратье, чтобы Карл начал раздавать графские должности и дарить поместья. Недобросовестный майордом на его месте мог бы умело и с пользой для себя пользоваться королевской слабостью. Он же сам был больше озабочен делами и пренебрег даже такой простой необходимостью, как передача благих сообщений утром, чтобы весь день монарх был настроен благожелательно в первую очередь к нему самому.

Новым гостям королевской палатки об итогах доклада дю Ратье знать не следовало, и потому Карл просто приветствовал их своей улыбкой и шутливыми словами.

– В эту ночь, ваше королевское величество, многим не до сна, – ответил с легким поклоном Кнесслер. – Кто-то с волнением готовится к завтрашнему меле, усердно точит оружие и дотошно проверяет доспехи. Кто-то беспокоится о кровавых событиях, разворачивающихся не так далеко отсюда. Кто-то участвует в этих событиях и потому не имеет времени на сон. Кто-то уже никогда не увидит земных снов, а кто-то не дождется своих людей, которым по божьему умыслу следовало бы сейчас сладко позевывать. У всех свои причины, чтобы не спать, ваше величество.

– Ну-ну… – сказал король. – Ничего я из твоего пространного перечня не понял и потому просто прошу тебя ясно и без прикрас объяснить, что такое вам двоим мешает спать.

– Позвольте, ваше величество, ответить мне, – выступил вперед Аббио, – поскольку это именно я не дал поспать эделингу Кнесслеру.

– Слушаю тебя.

– Сегодня после турнира я имел одновременно удовольствие и неосторожность нанести визит моему другу графу Оливье, присутствующему здесь, – поклон в сторону графа. – Удовольствие потому, что я рад любой встрече с таким замечательным рыцарем, а неосторожность моя заключалась в том, что я взял в сопровождающие только двух человек. Да и то, можно сказать, они пошли со мной сами, я, в соответствии со своей скромностью, желал сходить один, уверенный в добром расположении к себе короля и всех его подданных. И вот на обратном пути, только мы успели преодолеть по дороге от королевской ставки пятьдесят шагов, как на нас напали пятеро солдат вашего величества. Двух моих охранников сразу ударили мечами и ранили, меня же оглушили ударом по голове чем-то тяжелым. А голова моя существенно отличается по способности переносить удары от головы достославного брата Феофана, кого мы имели удовольствие сегодня наблюдать среди участников боя на дубинках.

– Напали мои солдаты? – король даже встал от возмущения и ударил плеткой по подлокотнику кресла. – Бернар, что происходит?

– Я не знаю, Карл, я впервые слышу об этом, – Бернар тоже встал и выглядел несколько растерянно. Именно он, совмещающий обязанности прево с должностью командующего армией, обязан следить за порядком. Король очень дорожил порядком в своей стране и всегда гордился достигнутыми успехами. – У солдат была причина для нападения? Что они говорили?