Андрей Посняков - Земля Злого Духа Страница 27

Ладонь Ивана словно бы невзначай легла на руку Насти… девушка не отпрянула, скосив глаза, улыбнулась. Заулыбался и Еремеев, еще ближе к девчонке придвинулся, чувствуя исходящее от нее тепло… от которого молодого атамана в жар бросало! Да и как не придвинуться-то – коли теснота? Землянка остяцкая, чай, не терем. Вот и немец Штраубе тоже придвинулся, да уж так, что совсем в угол Онисью затолкал.

А Иван, поставив опустевший кубок, обвел девушек неожиданно серьезным взглядом:

– Вот что, девы. На круге решили дальше идти, без зимовки.

– Да мы знаем уже, – усмехнулась рыженькая Авраама. – Ждет-пождет нас путь-дорожка дальняя.

Атаман, шутки не приняв, потрогал на виске шрам:

– Я вот к чему говорю. Путь опасный, и что там впереди – никто не ведает. Может – богатство да слава, а может, и погибель. Вы б, девы, с нами не шли, здесь бы остались.

– Одни?

Девчонки переглянулись.

– А вдруг нападет кто? – хмыкнула Авраама. – И что мы тогда – отобьемся? Лес-то – он только безлюдным кажется, окромя людоедов, там еще и вогуличи есть, и остяки – те, что за Кучума-царя воюют. Вы нас им, что ль, оставить хотите?

Еремеев не нашел, что и ответить, – права была рыженькая, ох как права! Так, скорее всего, и вышло бы: немирный таежный народец живо бы пронюхал о том, что на зимовье одни девы остались. И чтоб их не взять? Ни сил, ни ума не надо. С другой стороны – тащить за собой девок – обуза, да еще какая.

Девушки снова переглянулись, зашептали что-то на ухо одна другой – гости в сие не вмешивались, ждали.

– Нет уж, казаки, – встав, выступила за всех Настя. – Уж вы нас с собой берите. Раз уж решили, потянули на север – так уж до конца идите. Вместе так вместе. Права Авраама, здесь мы без вас – добыча легкая. Да и мужиков бы с десяток оставить – тоже не долго бы осаду держали, не так?

Еремеев молча кивнул.

– Ну а раз так, то нечего и говорить боле! – В карих глазах девушки вспыхнули, загорелись упрямые золотистые искорки. – С вами мы пойдем. Да не думайте – обузой не будем. Мы, слава богу, не больные, сильные, с походом управимся, еще и в пути стряпать будем. Так, девы?

– Так, так, Настена. Верно! Не смотри, атаман, что мы бабы, – повыносливее многих казаков будем.

– Да кто б сомневался?! – с некой смешанной с видимым облегчением обреченностью отмахнулся Иван. – Тут ведь дело не в том, выносливые вы или нет, а в том, что бабы! Девки вы неглупые, понимаете, о чем толкую…

– А тогда сразу не нужно было нас брать! А раз уж взяли – чего ж теперь кидать? Не по-мужски это, не по-казачьи.

– Что ж, пусть так! – Поднявшись на ноги, атаман вдруг улыбнулся открыто и весело, словно спал с его души какой-то тяжелый груз. – С нами так с нами – как решили, так и будет. Ну что – брага-то осталось еще?

– Осталась, Иван свет Егорович, как не остаться? А ну-ко, Ганс, под лавку загляни…

Гости засиделись недолго, уходя, перецеловали всех – девы выглядели довольными, раскраснелись, не столько от бражицы, сколько от осознания того, что с ними – с бабами! – вдруг да посоветовались, что их голос спросили! Диво дивное, чудо чудное: не кто-то другой их судьбу решил – сами! И от того было девчонкам приятно… и как-то боязно.

…Десять дней казаки тащили по берегу струги, спрямляя путь, – река-то петляла изрядно, – рубили просеки, несли суда на руках, как было уже и раньше, когда шли за Камень. Уставали изрядно, чего уж, к вечеру просто валились с ног все, не исключая и самого атамана. И так было приятно увидеть заранее разожженные девушками костры, на которых уже варилась сытная ушицада кипел в котлах чай из морошковых листьев, что девы нарвали по пути! Да уж, обузой красавицы точно не стали: собирали хворост, готовили, били острогами рыбу, рубили лапник для шалашей, ставили-разбивали шатры – уставали не меньше, чем мужики, однако виду не показывали: пели, смеялись, держались бодро.

– Ай да девки у нас! – хвалили казаки. – Вот таких-то бы нам и в жены.

Так говорили, однако думали-то совсем по-другому – и все девушки то понимали прекрасно: женитьба не такое простое дело, так и не бывает никогда, чтоб какая понравилась, ту и под венец – не-ет! Брак – дело семейное, и главные тут люди – родители жениха и невесты, родниться-то семьям, что же касаемо подросших детей, то их мнения никто и нигде не спрашивал. А еще частенько так случалось, что муж намного старше был, а за женой обязательно давали приданое: чем богаче, тем лучше – по приданому и честь, и почет. Что же касается бывших пленниц… Да, красивы, душевны, но неизвестно, какого роду, – по сути-то, безродные, семьям своим – если и живы кто – уже не нужны, вернувшимся из татарской неволи девкам одна – в монастырь – дороженька. Ведь все знали, все догадывались, что там с ними в плену делали, зачем брали. И кому нужна бесчестная жена, безродная бесприданница? Ну, пусть этих-то обесчестить не успели – если их же словам и верить, – но приданого-то никто не даст, да и породниться – с кем? А бог весть… ни с кем, наверное…

Одно дело – переспать, и совсем другое – жениться. Возьмешь такую в жены, а потом слухи пойдут всякие.

Девушки все прекрасно понимали, вот и Авраама рыженькая, когда как-то вечером, у костра, кормщик Кольша Огнев с намеком завел разговор о женитьбе, прервала тут же, с гонором, пряча в уголках глаз злые слезы. Вскочила, уперев руки в бока, выкрикнула:

– Я – безродная! Бесчестная! Бесприданница! Ясно тебе? И нечего тут огород городить.

Сказала и убежала в шатер, упала на кошму, разревелась.

Другие девчонки утешать бросились:

– Ну, что ты, что ты, не плачь. Никому мы не нужны – знать, судьба такая.

Кольша Огнев, парень светлобородый, видный, с честною – нараспашку – душой, за ночь с лица спал, осунулся да потом целый день работал истово, словно обет исполнял самому Господу данный. А вечером, зайдя в атаманский шатер, бил челом:

– Прошу, господине Иван Егорович, не отказать – сватом быть!

– О как – сватом! – Вообще-то Иван ничуть не удивился, давно чего-то подобного ждал. Улыбнулся, переглянулся с отцом Амвросием: – Сватом, говоришь? А не рано ли?

– Не рано! – сверкнул глазами казак. – Давно иссох весь, как только Авраамку свою увидел. И она по мне… Так как же, атамане?

– Ты не у меня, – Иван развел руками. – У отца святого совета спрашивай… А, отче? Что скажешь?

– Что же, дело благое, – осанисто прогудел священник. – Но – несвоевременное! Ты, Кольша, глазищами-то не сверкай, сам смекай: в поход идем дальний, опасный… Когда тут за свадьбу-то?

– Так это… на обратном пути!

– Угу… – отец Амвросий задумчиво почесал бороду. – Значит, ты о помолвке просишь?

Кормщик обрадованно улыбнулся:

– Ну да, о ней! Кольцо у меня есть – перстень богатый из града Сибирского, на всем круге готов невесте вручить!

– Э не-ет, – погрозил пальцем отче. – На всем круге не надо. Зачем остальных смущать – и казаков, и девок? И те и другие завидовать зачнут с неизбежностью, и из зависти той много чего вырасти может. Тем более если вы так, на глазах у всех… я б даже молвил – с вызовом.

– Но, святый отче… Я же… Она ж…

– Понимаем мы все. – Еремеев погладил шрам и задумался. – Ну, задал ты нам, Кольша, задачу. И так нехорошо, и эдак плохо выходит…

– Дак как быть-то?

– Погоди… дай подумать. Да не маячь ты уже, сядь! Возьми вон сбитню. Морошковый лист – он от всякой хвори полезен… Только не от любовной, х-хе. Отче святый, – атаман повернул голову к священнику, – вот ты скажи: о помолвке-то обязательно открыто объявлять? Всем?

– Ну-у… – Отец Амвросий озадаченно прищурился. – Вообще-то так и положено, на то она и помолвка.

– Но у нас-то случай особый… походный. Магометане вон в походах и вино пьют, и сало кушают, хотя в мирной-то жизни Аллах им это все запрещает.

– А ты откель про магометан-то знаешь? – ухмыльнулся святой отец.

Иван хмыкнул:

– Забыл? У меня ж строгановский старшой приказчик, татарин Ясмак Терибеевич, в друзьях!

– Так он же крещеный! – резко возразил отче. – И не Ясмак, а Василий, в крещеньи-то.

– Крещеный, некрещеный, а о магометанах много рассказывал.

– Он, Василий-то Терибеевич, вообще много чего знает.

– Это да-а! Мужчина умный… Ой! – вдруг опомнился атаман. – Чего мы о нем-то? Нам же с Кольшей нужно решать… Так вот, что я говорю-то: ничего, если мы о помолвке тайно объявим?

– Тайно?

Отец Амвросий и сам был ничуть не глупее строгановского старшого приказчика, прекрасно понял все, о чем сказал, а больше – о чем не сказал атаман, понятно все было: что называется, и на елку влезть, и зад не оцарапать. И видимо, следовало на это пойти… пусть хоть так…

– Думаю, Господь против не будет. По любви ведь у вас, а, Кольша?

– Конечно, по любви, святый отче!

– Ладно, зови свою невесту… Но смотрите у меня, чтоб до свадьбы не прелюбодействовали – ни-ни!

Ах, каким счастьем светились глаза рыженькой Авраамы! Как все торжественно было, пусть и вроде бы по секрету, в шатре. Священник торжественно прочел молитвы, причастил… а затем Кольша Огнев благоговейно надел на пальчик своей суженой золотой татарский перстень с непонятными письменами и зеленым светящимся камнем.