Владимир Васильев - Сокровище «Капудании» Страница 3

– Вот точно так же мы считаем здешние воды непроходимыми для ваших кораблей. Примите искренний совет: наймите два-три местных корабля с каморными и хотя бы одним штархом и идите на них.

– Пассажирами? – изумился Фример.

– Именно так!

– Но… Но…

– Дядя, – неожиданно вмешался Алекс, не отрывая глаз от бокала (все это время он любовался игрой солнечных лучей в вине). – Мне кажется, стоит последовать совету этих людей.

– Тысяча чертей! И оставить «Святой Аврелий» тут?

– А что в том плохого? Бэрбанкс вполне заменит вас, уверяю. С собой возьмем только повара, Исмаэля Джуду и дюжину гвардейцев. Так даже лучше, меньше глаз, ушей и болтливых языков.

– Повар на борту именуется коком, я вам это неоднократно говорил, – проворчал Фример; было видно, что слова Александра изрядно поколебали его упрямство.

– Тем более! – очень нелогично ответил Алекс. – В конце концов, мы сможем для начала провести разведку, а для этого нам достаточно нанять всего одну местную посудину. Если переход сочтем возможным, вернемся туда на «Святом Аврелии». Если нет… будем думать.

– Дьявол! – С досады Фример бухнул кулаком по столу. – Я готовился совсем не к этому!

– Лидер обязан быть гибким, дядя, – сообщил Алекс слегка насмешливо.

– Я должен подумать, – решительно сказал Фример и встал. – До завтра.

Вслед за тем он спрятал промокший платочек и нахлобучил треуголку.

– Пойдемте, Александр!

– С вашего позволения, я задержусь! Поболтаю с нашим лоцманом. Винца попью – прекрасное, кстати, вино, любезный Гартвиг!

– Алек…

– До вечера, дядя! Я вернусь в гостиницу еще засветло.

Толстяк с непонятной покорностью вздохнул и в сопровождении хозяина удалился. Перед тем как исчезнуть за дверью, Суз Гартвиг сделал Ральфу знак: мол, сиди сколько хочешь.

– Торум! – позвал Зимородок, едва шаги Фримера и хозяина затихли внизу. – Вели, чтоб подали еще вина! Да-да, гетмендийского!

– Прекрасное вино! – в который раз похвалил напиток Алекс. – Откуда оно, говорите?

– Из Гетменди.

– Это где?

– Грекале.

– Простите? – Алекс вопросительно приподнял брови.

– Ах да! – Ральф хлопнул себя по лбу. – Забыл. В метрополии это называют северо-востоком. Кстати, Алекс, мне, право, неловко: обращение на «вы» со стороны знатной особы очень непривычно. Честное слово.

Иноземец весело ухмыльнулся:

– Милейший! Вы себя-то послушайте: «Мне, право, неловко». Не станете же вы утверждать, что подобным штилем у вас изъясняются все горожане, от крестьянина до матроса?

– Ну… Если начистоту, то крестьяне и матросы у нас изъясняются иначе. Нередко матом.

– Вот видите!

– Да уж…

– Ваше здоровье!

– Взаимно!

Дружеская попойка, совершенно неожиданно начавшаяся между Ральфом и Алексом, давно уже переместилась из дома Суза Гартвига в таверну «Звезда», которую Алекс на альбионский манер именовал гостиницей. Они заняли дальнюю нишу, отгороженную от общего зала глухой стеной. Слуги вбегали сюда длинным изогнутым коридором, да не порожняком – с самыми дорогими и изысканными яствами и напитками. Александр изволили гулять. Причем изволили в обществе одного лишь Ральфа. Это было странно… но Ральфу в обществе Александра гулять понравилось. Да и вообще беседовать с этим парнем из метрополии оказалось неожиданно интересно. Он был не похож на чванливых местных аристократов. И на аристократов Альбиона он тоже был не похож. До такой степени не похож, что…

Во-первых, он умел читать. Во-вторых, он любил читать. И если первое среди знати в общем-то не редкость, то вот второе…

В свою очередь, Александр был удивлен и обрадован тому, что Ральф также оказался заядлым книгочеем. А когда выяснилось, что оба читали и уважают Кемаля Саумди, Джорджа Байрона и Вильяма Эшблеса, – отношения между молодыми людьми заметно потеплели. По дороге в «Звезду» Ральф затащил Алекса в книжную лавчонку Капрана Ступки, где новоявленные приятели провели изрядно времени. Алекс купил сразу шесть книг.

– Ральф! Откройте тайну – где вы обучились этикету? Где пристрастились к чтению? И альбионский акцент у вас в разговоре со мной то и дело прорезается.

– А я учился в Альбионе. В морской академии.

– В Лондиниуме?

– Нет, в Саутхэмптоне. Собственно, у меня диплом штурмана.

– Ну и ну! – искренне поразился Алекс. – Отчего же вы не сказали об этом дяде?

– А зачем? Если ему с самого начала не понравилась моя физиономия, никакой диплом дела не исправит.

– Не скажите! Дядя Говард ко всевозможным бумагам относится с превеликим пиететом, уж я-то знаю.

– Тогда будем считать, что я приберег солидный козырь на будущее!

– Экий вы, Ральф, хитрец!

– Да бросьте! Ваше здоровье!

– Взаимно!

Рассказывать о том, что в местных водах знания штурмана во многом бесполезны, а диплом свой со времени окончания академии так ни разу и не довелось достать из непромокаемого чехла, Ральф не стал. Козыри козырями, но и прочие карты светить без нужды не стоит.

– Скажите, Алекс, а могу ли я спросить: что привело вас с дядей в наши края?

Алекс сдержанно улыбнулся:

– Спросить-то можете… Только вряд ли я отвечу прямо. Отвечу уклончиво: королевская воля. Вот когда вы будете окончательно наняты – пожалуйста. А пока… Впрочем, я сумею убедить дядю Говарда, дабы он нанял лоцманом именно вас. Подумать только – штурманский диплом Саутхэмптона! Представляю выражение дядюшкиного лица, когда я эдак небрежно сообщу ему о вашем дипломе! Ха-ха! Кстати, а могу я на него взглянуть?

– На диплом?

– Да. На диплом.

– Разумеется! Только я не ношу документы при себе, он среди вещей, на постоялом дворе «Чонгар».

Если совсем точно – диплом и некоторые другие ценности Ральфа хранились не в походной сумке, а у хозяина постоялого двора, в надежном месте.

– Тогда не сочтите за труд, прихватите его на завтрашнюю аудиенцию на борту «Святого Аврелия».

– Договорились, прихвачу. Непременно.

– Официант, еще вина!

Слуга, ошарашенный иноземным обращением, опрометью кинулся исполнять приказание.

– Должен вам сказать, что в наших водах я единственный штарх с дипломом штурмана. Это не самореклама, это просто факт. У нас никто ничего не спрашивает у штархов. Их просто нанимают, а они просто делают свое дело. Благополучно приводят корабли к месту назначения.

То есть приводят корабли, конечно, каморные, по-вашему – капитаны, а штархи обеспечивают вышеупомянутое благополучие. Ну и еще кое-какие удобства в пути.

– Занятно, занятно… А вот простите за дурацкий вопрос, дружище Ральф! Мне в Лондиниуме наплели, будто местные мореходы активно пользуются магией. Что вы на это скажете, а?

Ральф развел руками и честно ответил:

– Что я могу сказать? В сущности, это правда. Однако если как следует углубиться в тему, нужно сначала уточнить: что именно вы подразумеваете под словом «магия»? Я вижу, вы не чужды наукам. Магия – это тоже наука. Наука о перераспределении особых энергий и о свойствах естественных стихий.

– Как интересно! Наподобие физики?

– Ну… в некотором смысле да. Только природа стихий и энергий, рассматриваемых физикой и рассматриваемых магией, в корне различна.

– С ума сойти! А не могли бы вы мне сейчас продемонстрировать что-либо из магии? Ну, скажем, левитировать вот это блюдо с куропаткой?

– Это не куропатка, это индоутка, – машинально поправил Ральф, несколько помрачнев.

– Да хоть бы и индоутка. Можете?

– Нет. Не могу, – твердо сказал Зимородок. – Мне очень жаль, но я правда не могу.

– Отчего же? – продолжал настаивать Алекс. – Это так трудно?

– Позвольте ответить в вашем же стиле: пока я окончательно не нанят… никаких демонстраций.

О том, что при всем желании Ральф без кассата не смог бы обратиться к стихиям воздуха и использовать их силу, он тоже умолчал.

Потому что был не просто штархом, а хорошим штархом. Возможно, действительно лучшим в здешних водах.

Александр Селиний, принц Моро,

Лондиниум, зима года 864-го

(полугодом ранее)

– Вот она, Ваше Величество!

Люциус Микела с присущей ему торжественностью водрузил на столик рядом с троном непромокаемый кожаный чехол, в каких обыкновенно транспортируются важные бумаги.

Король повелительно качнул головой; один из секретарей немедленно вскрыл чехол и осторожно вынул древнюю карту. Второй секретарь стоял наготове, с серебряным подносом в руках. Несколькими секундами позднее король уже рассматривал карту.

Она выглядела действительно древней, но не скажешь, чтобы ветхой. Бумага (если это действительно бумага, а не что-либо иное) была заключена в плотный прозрачный материал, предохраняющий ее от превратностей погоды и неосторожного обращения. И рисунок на бумаге был сделан методом древних – удивительно четкий, радующий глаз. Линии тончайшие, цвета насыщенные, глубокие…