Корни гор - Дворецкая Елизавета Алексеевна Страница 3

– Нет, это… Волк. – Один из пастухов кивнул на избушку, под стеной которой лежало что-то очень бесформенное, бело-красное, смерзшееся. В глаза бросались располосованные и окровавленные клочья овечьей шкуры с набитым в шерсть снегом. – Нашли утром у самого гребня… Ночью волки выли… Верно, зарезали…

– А вы где были? – гневно набросилась на них Далла. – Дрыхли у себя в избе? Болтали языками? Вы же слышали, что воют волки, должны были не спать, а беречь овец! Зажечь огонь, отогнать волков прочь! За что я вас кормлю, чтобы терять овец? Мерзавцы!

Далла потрясала плетью, и казалось чудом милосердия, что она не пускает ее в вход. Для собственноручной расправы она была слишком ленива, к счастью для ее челяди. Гельд стоял поодаль, полушутливо вжимая голову в плечи. Хозяйка Нагорья замечательно умела ругаться: каждый, кто вызывал ее неудовольствие, мгновенно ощущал себя смешанным с самой последней грязью и жалел, что родился на свет.

– Всех вас надо выгнать в горы, и живите там, как знаете! – бушевала Далла. – Мне такие работники не нужны! Пусть тролли вас там сожрут, больше ни на что вы не годны! Поглядели бы, как пасет стадо новый пастух! У него-то волки никого не тронули! У него даже собаки нет, а он лучше вас делает свое дело! И не жалуется, что ему, дескать, дают мало еды!

– Он… – Виновные пастухи переглянулись. – Мы не знаем, но любой подумает, уж не он ли отгоняет волков от своего стада, чтобы бросились на наше…

– Да как вы смеете наговаривать! Сами не умеете работать, так вам жалко, что другие умеют! Ну, погодите! Если еще хоть одна овца пропадет, я вас всех выгоню взашей, а всех овец отдам Ульву! Пусть он один всех пасет, и то справится лучше вас! Тьфу! Троллиные отродья! Чтоб вас великанша сожрала!

Негодующе разрубив плетью воздух, хозяйка поехала прочь. Трое пастухов провожали ее угрюмыми взглядами. В душе они были уверены, что уже попали в лапы к великанше, хотя и небольшой ростом и миловидной на первый взгляд.

– А что-то мне померещилось, что у этого Ульва кровь на бороде засохла, – бормотал по дороге Лодден. – Как будто он кому-то горло перервал…

– Уж больно хорошо он справляется с волками, – поддержал его старый Строк. – Видать, он с ними в дружбе. Может, и добычей делятся…

– Что вы там бормочете? – Далла гневно обернулась, и работники умолкли.

Через несколько дней в усадьбу Нагорье пожаловал еще один гость, и он явился совсем не так, как бродячий пастух по имени Ульв сын Ульва. Как-то после полудня в усадьбу прибежал один из виновных пастухов с заднего склона Горбатой горы – запыхавшийся, в мокрых башмаках, с выпученными глазами, – словом, как будто за ним гонится сам Фенрир Волк.

– Хозяйка! Где хозяйка? – вопил он. – Там, там!

– Что – там?

– Говори толком!

Во дворе его окружила челядь, и даже сама Далла вышла из дверей, не успев набросить ничего на платье.

– Там едут… С юго-запада, от Перепелкиного лога… Целая дружина, человек десять, не меньше, а то и двенадцать. Все верхом, все с оружием, а впереди самый главный! Богатый, в синем плаще, а вид такой грозный! Я его никогда не видел!

– Ты уверен, что едут сюда? – сурово спросила Далла. Она хмурилась, стараясь казаться строгой и невозмутимой, но лицо ее заметно побледнело, и Гельд видел, что сердце в ней дрожит по-заячьи.

– А куда же? – Пастух глотнул холодного воздуха широко раскрытым ртом и закашлялся. – К кому же еще могут ехать такие важные люди? Тут больше и жилья-то нет… Не в Подгорный же Двор к Стюру Ремешку.

– Закрыть ворота! – распорядилась Далла, и челядь с вытянутыми лицами кинулась выполнять приказание.

Далла повернулась к Гельду.

– Кто это может быть? – тревожно спросила она. – Я никого не жду!

– Мало ли. – Гельд пожал плечами. – Такую знатную женщину, как ты, многие захотят навестить.

– Но многие ли – с добром? – многозначительно сказала Далла, отчаянно сжимая пальцы.

– Не бойся. – Гельд обнял ее за плечи. – Может быть, ничего плохого они не хотят. Десять человек – не такое уж огромное войско. У меня тоже десять человек, и все умеют держать в руках оружие. Да в придачу твоя челядь… Да великий и могучий колдун, при имени которого содрогаются горы. – Он оглянулся в сторону Кара, который только что подошел и дергал за рукава суетящуюся челядь, расспрашивая о причине переполоха.

Далла беспокойно улыбнулась и прислонилась лбом к его плечу, как бы в поисках защиты. Гельд серьезно смотрел, как челядь волочет дополнительный засов в виде железной полосы, что перегораживала ворота от столба до столба. Да, если тут предстоит битва, то Далла надеется на него не напрасно. Он действительно будет ее защищать не хуже, чем защищал бы Эренгерду. Хотя бы потому, что он у нее в гостях, потому что она – женщина, за которую больше некому постоять. Не старый же ворчун Кар! Пока он будет валить дерево на очередного врага, еще пятнадцать лет пройдет. Как говорится, пока травка вырастет, коровка сдохнет.

Один из работников вылез на крышу и оттуда следил за приближением нежданных гостей. В крышах всех четырех домов, образующих стены усадьбы, были устроены особые лазы. В те далекие времена, когда все четыре дома были полны дружиной, через эти лазы выбирались на крыши сначала наблюдатели, а потом и целые отряды, чтобы осыпать нападающих сверху стрелами, копьями, камнями. Теперь наблюдателем стал маленький, тщедушный рыжеватый раб по прозвищу Экорн – Белка, а внизу во дворе собралась «дружина» – челядь с ножами, кольями и камнями. Правда, десять настоящих воинов тут тоже было – люди Гельда и Бьёрна. Бьёрн вооружился длинным копьем и крашеным щитом и вид имел воинственный.

Экорн, распластавшись на крыше, как домовой тролль, делал знаки рукой: враги приближаются. Вскоре в ворота стукнули снаружи.

– Мы никому не причиним зла! – послышался голос. – Здесь ли живет Далла дочь Бергтора, вдова Стюрмира конунга?

– А кто ищет здесь Даллу дочь Бергтора, хотелось бы знать? – крикнул в ответ Кар. Он уже исчертил все ворота защитными рунами и теперь стоял рядом, как берсерк впереди войска, если не такой же могучий, то, по крайней мере, такой же злой.

– Ее ищет родич, Ингвид сын Борга, – ответил тот же голос. – Я не причиню зла ни ей, ни ее сыну, и хотел бы говорить с ней.

– Это в самом деле Ингвид сын Борга? – крикнула Далла от дверей хозяйского дома. – Зачем тебя занесло в такую глушь?

– А разве ты не знаешь, что произошло на Остром мысу осенью? Если бы ты впустила меня в дом, я рассказал бы тебе все подробно.

– Эй, каков он с виду, кто это говорит? – окликнула Далла Экорна.

– Вид у него суровый и грозный, волосы темные, глаза смотрят немножко друг в друга, брови черные и похожи на лук, что вот-вот выстрелит, – доложил Экорн с крыши. – Лет ему за сорок, а плащ синий.

– Это он. Откройте ворота! – отважно распорядилась Далла.

Пока челядь возилась с засовом, хозяйка стояла, сжав руки под накидкой и горделиво подняв голову. Ее била внутренняя дрожь. Между нею и Ингвидом Синеглазым, шурином Халькеля, ее двоюродного брата, не было особой дружбы. Он приехал неспроста. Что за вести он привез? Что случилось осенью на Остром мысу? Уж наверное, ничего хорошего! После того как почти два года родня о ней не вспоминала и не искала ее, Далла любые вести готова была считать плохими. Раньше она жаловалась, что ее забросили, а сейчас была бы рада, если бы ее одиночество продолжалось вечно.

Гельд стоял у нее за плечом. Его спокойствие тоже было притворным, но причины для тревоги у него были иными. Он-то хорошо знал, что случилось на Остром мысу, и даже догадывался, ради чего мог приехать Ингвид сын Борга. Его волновало другое: узнает Ингвид его самого или не узнает? Сейчас Гельд полностью оценил, как удобно быть незнатным и незаметным человеком. В те дни, когда он вернулся из Медного Леса вместе с Асвальдом ярлом, Ингвид был вместе с Гримкелем, ожидая в засаде все того же Асвальда. При переговорах Асвальда с Гримкелем, когда тот отдал меч, а Ингвид нет, Гельд не присутствовал, а смирно сидел возле своего корабля, поскольку ожидалась драка, а это совсем не его дело. Конечно, Ингвид мог слышать от людей, что с фьяллями был какой-то торговец из Барланда. Но вовсе не обязательно, что Ингвид услышал и запомнил его имя.