Времена года. Золотое лето - Гончарова Галина Дмитриевна Страница 3

Остается лишь одно.

Выйти замуж, а потом торжественно умереть. Красиво так… мученически. Чтобы народ уверился, что принесена искупительная жертва… как-то так.

Именно к этому она сейчас и готовила свое окружение. А случай сложить голову?

На войне?

Долго искать не придется.

– Что происходит?!

– Глянь! Энто как?

– Ась?! Чаво?!

– Горим, родненькие! Горим, не иначе!

– Молчи, дура!!!

И звук затрещины. И крики, и шум, и гам…

Над столицей, над древним городом Звенигородом, плыл малиновый, хрустальный, безудержный колокольный звон.

Тот самый Царь-колокол…

И не было никого на колокольне, чай, не дураки, все видят: на улице день белый, и колокольня-то заколочена наглухо, и пролет там обрушился лестничный…

О попытках жома Пламенного повоевать с Царь-колоколом и о полном его, Пламенного, поражении в столице знали даже крысы в канализации.

И если колокол звонит…

А он звонил, и кто-то из людей вдруг сообразил…

– Анператор! Люди, да то ж анператор возвращается!

Кто-то закричал, кто-то выстрелил, но было уже поздно. Смутьяна услышали. И лови его теперь, не лови… идеи действительно живут дольше людей.

Вслед звону поплыл, пополз шепоток, волной окутал площадь, и до вечера наверняка весь Звенигород будет в курсе. А там и дальше разойдется…

Возвращается император…

Колокол предвещает.

Он-то врать не будет, чай, не газета! В той сбрехнут – недорого возьмут, а тут-то все настоящее, от предков, древнее камней на мостовой, древнее самой столицы…

Анператор возвращается!

Анна не ругалась матом. Но иногда очень хотелось. Казалось бы, ненадолго отлучилась из дома – и что?

Да, из дома.

Особняк Савойского стал для нее тем, чего никогда не было у княжны Анны.

Дворец – был. Даже дворцы.

Роскошь, почитание, преклонение, спальни, гостиные, анфилады комнат и блеск позолоты. Прислуга и фрейлины. Гвардейцы и лакеи. Император и императрица. Великие княжны. А вот дома и не было.

Дом – это ведь не камни и не тряпки, это место, в котором тебе тепло и уютно. Нет, это не баня и не сауна. Это место, куда ты хочешь возвращаться, где живут в безопасности твои родные и любимые, место, в котором тебя примут и со щитом, и на щите, и даже под щитом.

Да хоть как! Только приходи наконец!

Это твои близкие и твой дом.

У Ани теперь все это было. И она была полна решимости защищать свое.

Пусть ей осталось немного! Не важно!

Это не повод отказываться от своих близких! Пусть она может дать им совсем мало времени, но она хотя бы покажет, к чему стоит стремиться!

Сегодня она решила навестить свою старую квартиру. Проверить, как там дела, как соседи…

Дошла. И даже поболтать успела с Ольгой Петровной, вот бы кого вместо служебной собаки! Как она только чует, когда кто приходит? И ведь выскакивает!

А потом Кира опять прислала сообщение.

«Анечка, срочно нужна помощь».

И адрес.

Телефон ее не отвечал. А Борису Анна звонить не стала, мало ли что? Да и ехать было недалеко. Буквально два шага. Проще даже добежать, посмотреть, что и как, на месте, и решить, кому звонить. Мало ли во что девочка могла вляпаться?

Репутация, знаете ли, страшная штука, особенно девичья. Беречь требуется.

Вот и указанный дом.

М-да. Раньше так строили. Четыре квартиры, четыре отдельных входа, четыре крылечка с четырех сторон. Предок таунхаусов. Рядом с каждым крыльцом палисадник, три более-менее ухоженных, а вот тот, к которому ее вызвала Кира, вообще травой по пояс зарос.

Анна поежилась.

Попробовала еще раз набрать Кире.

Нет ответа.

И что тут происходит? Куда вляпалась ее подопечная? Казалось бы, у Анны законный выходной, а Кира должна быть в школе. У них там какие-то мероприятия. Но девочка написала про город, а Анна все равно здесь.

Вот и добежала.

Анна, преодолевая дурные предчувствия, поднялась на крыльцо и постучала в дверь.

– Войдите, открыто, – прозвучал насмешливый мужской голос.

Анна спокойно толкнула дверь.

Да, по случаю весны руки у нее были в перчатках. Кожаных, тонких, отпечатков она не оставит.

– Кира?

– Ты проходи, проходи. – Голос был неприязненным. – У нас долгий разговор будет.

Аня только что плечами пожала, мгновенно успокаиваясь. Если это не Кира… ну и не страшно тогда ничего. И что же вам надо, Иван Игоревич? Судьба Лизы, вашей сестры, ничему не научила?

Внутри предок таунхауса выглядел достаточно убого. Крохотная, размером с клетку для канарейки, прихожая, из нее проход в гостиную, из той – в кухню и спальню. Из кухни открывается вход в санузел. Да, тяжко тут жить, наверное.

И ремонта последние лет пятьдесят не было, обои еще Хрущева помнят, вон газетная вырезка на стене, с фотографией Никитки и кукурузы. И там еще кто-то на заднем плане. Видимо, дорогой хозяину человек, иначе не вывесили бы эту газету на стену как реликвию.

Стены грязные, полы замызганные…

– Добрый день, Иван Игоревич. Где Кира? – ледяным тоном поинтересовалась Анна.

– В школе, конечно.

– А сообщение?

Парень кивнул в сторону компьютера.

– Сейчас такие умельцы водятся. И сообщение можно отправить с любого номера.

– Понятно. Итак, я вас слушаю. – Анна даже не перехватывала инициативу. Не издевалась.

Сказано про долгий разговор, вот и не надо терять время.

Молодой человек Аниным терпением и воспитанием не обладал, а потому и начал «в лоб»:

– Сколько тебе Борька платит?

– Простите?

– Сколько Борька тебе платит за то, что ты с ним спишь?

Анна перебрала все варианты ответа. Отрицать? Глупо, они особо в городе и не прятались, только в доме, чтобы дети не видели. Соглашаться? И озвучивать цену? Фу! Утверждать, что она не продается?

Смешно как-то…

Анна растянула губы в улыбке:

– Это бонус.

Такого ответа он не ждал, и даже замешкался на минуту. А потом…

– Бонус, значит! А моя сестра как там оказалась?

– Где именно?

– Ты Борьку науськала от нее отделаться?

Анна качнула головой:

– Нет. Я знала, что она изменяет Борису Викторовичу, но идей ему не подавала.

– Врешь!

– Считайте, как вам удобнее.

Иван считал. И выглядел сейчас очень решительно.

– Раздевайся.

– Зачем?

– Фотосессию устраивать будем. Сейчас ты разденешься, выпьешь таблеточку и продемонстрируешь чудеса камасутры. А потом… отправлю все Борьке.

Анна даже не испугалась.

Сломалось в ней что-то очень важное. Сломалось после четвертой жертвы.

– А с кем я буду эти чудеса демонстрировать?

– Для начала со мной. А потом еще кого-нибудь позовем, тут народ за бутылку что хочешь сделает!

Спокойствие Анны сбивало Ивана с толку.

Вот бы она начала, как приличная женщина, кричать, бороться, драться… тогда было бы проще. Можно было бы схватить ее, скрутить…

Анна даже не двигалась особо. Стояла, смотрела…

Руки спокойны, ноги неподвижны. Словно она ничего не боится. Но почему?

Она здесь одна, Иван это видел! Наблюдал в окно… так что происходит? Она думает, что на нее не поднимут руку? Что он не справится? Что не сладит с одной девчонкой? Или как?! Не понять…

Ответа он так и не дождался, потому что Анна сдвинулась с места. Прошлась по комнате, отодвинула его, словно мебель, заглянула в спальню, в которой уже было все приготовлено и даже товары из секс-шопа разложены.

– Никого. А тут?

На кухне и в туалете тоже никого не было.

А значит, руки у нее развязаны. Свидетелей тоже не будет.

– А ну, иди сюда! – рванул ее за руку Иван.

И…

Анна подалась к нему, почти влетая в его объятия. И шепнула на ухо лишь одну фразу:

– Умри, во имя Хеллы.

А больше ничего и не потребовалось.