Звездная ночь, звездное море - Хуа Тун Страница 30

Люди на острове привыкли к крупной рыбе, поэтому гости не сильно удивились.

– Это тот самый господин У, который сделал гуцинь?

Я попросила Ишэна занять чем-нибудь компанию и, взяв полотенце, забежала на кухню. Дождавшись, когда Цзюйлань домоет руки, я передала ему полотенце.

– Ишэн услышал, что ты сделал гуцинь, и пригласил друзей, которые разбираются в музыке.

Кое-кто из них даже захотел купить его.

Судя по всему, господин Дай был настроен серьезно.

Тут к нам вошел друг-доктор с гостями.

– Всем очень понравился инструмент, так что мы только и ждем, когда ты назовешь цену.

Цзюйлань окинул глазами людей вокруг.

– Этот гуцинь не продается.

– А? – Ответ выбил меня из колеи. – Но если ты не продаешь его, то зачем снимал все эти ролики? Что тогда будешь с ним делать?

– Играть. – И он вернул мне полотенце.

Ишэн и я растерянно переглянулись.

Поскольку в «спектакле» нужды больше не было, пришлось проводить всех приглашенных на выход. Я без конца извинялась. Друг бросил на меня взгляд и двинулся за ними. Едва последний гость перешагнул порог дома, его взгляд случайно скользнул по синему полу кухни и наткнулся на рыбу. Он мигом вбежал обратно, присел на корточки, чтобы рассмотреть поближе, и закричал:

– Это голубой тунец!

И тут люди, которые уже вышли со двора, один за другим вернулись и собрались вокруг рыбы, взволнованно переговариваясь.

– Неужели?!

– Я слышал, в Японии его сейчас можно продать по тридцать тысяч юаней за полкило.

– Едва ли! В 2013 году голубого тунца, который весил больше двухсот килограммов, продали просто по заоблачной цене – за сто пятьдесят миллионов иен, то есть примерно одиннадцать миллионов юаней.

– Это цена на аукционе, и она сильно завышена, а на рынке тунец не такой уж и дорогой. Но точно не даром отдают. Несколько лет назад в государственной резиденции на озере Сиху представили плавник голубого тунца, привезенного из-за рубежа, – тот весил килограммов семьдесят. По слухам, ввезли его за сорок тысяч юаней, и это не считая доставки. А сейчас он стоит раза в два дороже.

– Ай-ай! Сколько лет уже не видел, чтобы кто-то ловил голубого тунца!

Хотя я и не такая искушенная, как эти старые гурманы, но с первого взгляда могу определить вид и качество рыбы. И как ребенок, выросший на берегу моря, знаю название вида пойманной тушки, хотя и никогда не пробовала такую. Дедушка говорил, что в его молодости голубые тунцы не были такой редкостью, как сейчас, и его команда время от времени ловила их. Так что он много раз пробовал эту рыбу. Плавник вкуснее всего в сыром виде: тает во рту, как мороженое. Даже представить сложно.

Ишэн сообразил быстрее всех и бросил Цзюйланю через окно:

– Цзюйлань, если хочешь его продать, нужно поскорее заморозить. Этот тунец ценен, пока свежий.

Затачивая нож и не поднимая головы, Цзюйлань ответил:

– Все в порядке, это мой ужин.

Я чуть не упала. Остальные тоже были в шоке и смотрели на Цзюйланя со смесью удивления, восхищения и тоски. Ишэн даже повернулся ко мне с немым вопросом в глазах: «Это же деньги, деньги, деньги! Как так?..»

– Если он так хочет, то пусть ест, – процедила я сквозь зубы.

Друг молча покачал головой, затем повернулся и с мягкой улыбкой сказал:

– Цзюйлань, мне тут пришла идея: сегодня я хочу поужинать с вами!

– Хорошо, но мне нужна будет помощь. – Тот с прежним вниманием продолжал точить нож.

– Без проблем!

Ишэн остался помочь Цзюйланю, тогда как пятеро его друзей топтались в замешательстве. Как люди воспитанные, они были более сдержанны и стеснялись прямо заявить о желании поужинать с нами. Но и не уходили. Я понимаю ход их мыслей: на вид рыба весит килограммов сорок-пятьдесят – втроем ее не осилить. Так мужчины и стояли во дворе, глядя, как Цзюйлань разделывает тунца и попивает свой чай. От поедания рыбы до рыбалки, от рыболовства на острове до защиты окружающей среды – казалось, они бесконечно могли находить темы для разговоров, лишь бы задержаться подольше.

– Что они делают? – прошептала я.

– Вы хотите попробовать рыбу? – спросил Цзюйлань, повысив голос.

– Да! – звучно и хором ответили гости.

Мой помощник слегка улыбнулся.

– Добро пожаловать в гостиницу «Ракушка». Ужин на одну персону стоит шестьсот юаней. Помимо рыбы, будут фрукты, овощи и напитки.

Пятеро мужчин, не задумываясь, выстроились в очередь на оплату. Причем у каждого на лице так и читалось: «Кто последний, тому ничего не достанется». Увидев мое смущение, господин Дай усмехнулся:

– В большом городе тратить сотни долларов на ужин в хорошем ресторане вполне нормально. Вот только вряд ли там подадут свежего голубого тунца.

Я с ошарашенным видом взялась собирать деньги. Но не успела получить оплату с этой пятерки, как во двор один за другим стали заходить какие-то люди. Увидев очередь, они сразу вставали в нее.

Из их объяснений я поняла следующее: Цзюйлань рано утром арендовал рыбацкую лодку, а когда вернулся на пристань, там было много людей. И кое-кто из них узнал голубого тунца, так что новость быстро разнеслась.

На обратном пути к нему подходили с вопросами. Цзюйлань заявил, что в гостинице «Ракушка» сегодня будет шведский стол, и менее чем за полчаса принял заказы от сорока человек, после чего сообщил, что больше мест нет. Наверное, если бы эти пятеро ценителей музыкальных инструментов не были друзьями Ишэна, то, скорее всего, рыбки бы им не досталось.

Собрав со всех деньги, я подсчитала сумму: двадцать шесть тысяч четыреста юаней. Изначально было двадцать семь, но Цзюйлань взял шестьсот и отдал их чудо-доктору, чтобы тот купил овощей, фруктов и напитков.

В половине седьмого начался фуршет. Во дворе было расставлено несколько столов с белыми скатертями. На тарелках лежали отварные зеленые овощи, холодная морская капуста, овощной салат и различные нарезанные фрукты. Но никто из гостей не обращал на них внимания, ибо каждый желал лишь полакомиться голубым тунцом. Можно сказать, что те шестьсот юаней с человека были потрачены на возможность попробовать тунца. Кроме рыбы, гости ничем больше не интересовались.

Пока мы с Ишэном расставляли приготовленные овощи и фрукты, Цзюйлань принял душ и переоделся. Перед раковиной у кухни стоял длинный металлический стол, за которым и встал наш повар. Очищенный тунец лежал перед ним. Для удобства дедушка установил лампу под кухонным карнизом. Яркий свет отражался от белоснежной футболки Цзюйланя, и выглядел мужчина очень эффектно.

Он опустил голову, положив заточенные ножи на стол. Все уставились на него, задаваясь вопросом, что же шеф-повар собирается делать, чтобы оправдать возложенные на него ожидания.

– Сегодня вечером я приготовлю рыбные кусочки.

А?.. Рыбные что? Те немногие, кто понял, тут же объяснили остальным, что речь о японских сашими.

– Нарезать рыбу буду, основываясь на искусстве резки ножом, возникшей в эпоху Тан. В то время это называлось «чжокуай», или «рыбное ассорти». Япония переняла это искусство у Китая и разработала свои техники. Можно сказать, что рыбное ассорти – это разновидность блюд из нарезанной сырой рыбы, но не сашими.

Держа нож в правой руке и направив лезвие вниз, Цзюйлань поклонился.

– По традиции здесь нужно музыкальное сопровождение, но я не могу разорваться, поэтому обойдемся поэзией.

Благодаря его высокому росту и элегантным манерам у гостей создавалось ощущение, что перед ними благородный господин из далеких эпох. Растерявшись, присутствующие неосознанно выпрямились и склонили головы в ответ. А когда подняли, под звучный голос повара блеснул нож – и на тарелке появился первый кусочек.

Повар-искусник из рук рыбака Принял с почтением свежий улов. Снял чешую острием тесака, Рыбу разделал на много кусков. Красные рыбьи глаза удалил, Кости извлек и с лучком порубил. Падают белые рыбы ломти Из-под ножа еле слышно, как снег, Лучшее – мне: все же, как ни крути, Я среди нас пожилой человек. Каждому повар поднес по куску, Мягкое брюшко – лишь мне, старику… Я не заметил, как стало пустое Полное лакомства блюдо златое[43].