Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Книга 2. В мире птицы мохо Страница 5

– Никогда не видел ничего подобного… Вот оно что, – догадался Орагур, – в этих камнях осталось запечатленным все, что мы видели, и стоит разбить их, как все это увидишь еще раз.

– Пирт, это самое важное твое поручение, – обратился он к Пирту, – ты возьмешь такой кристалл и будешь беречь его, как зеницу ока. С его помощью мы покараем убийц!

– Будет сделано, господин советник, не сомневайтесь! – и тщательно упакованный кристалл занял место в заплечном мешке Пирта.

– Олиона, кто был этот, в балахоне? – спросил скандинав, когда страсти немного улеглись и люди отправились в дальнейший путь.

– Я никогда не встречала таких, – ответила она, – но какие странные двойные глаза были у него! Он точно миркутянин. Это их обычная манера бесстрастно говорить, считая себя выше других. У них особая каста жрецов, отличающаяся от всех остальных. Уж не один ли из самых верховных жрецов это был?

– Значит, миркутяне уже начали войну, а у нас об этом ничего не знают, – вслух рассуждал Орагур, идя за скандинавом по горной тропе, – и Сарниус, этот проклятый предатель, помогает им.

Олиона догнала его и взяла за руку. Его рука была холодной от переживаемого нервного напряжения, а ее рука была горячей и обжигала его, но, одновременно с этим, действовала успокаивающе.

– Ты далеко, очень далеко от того места, где погиб твой учитель,– сказала Олиона Орагуру, – но здесь ты не просто идешь. Уже одним фактом своего присутствия здесь ты уже сражаешься с миркутянами, готовящимися напасть на твою страну. Тем более, если нам удастся встретить отца. Я уверена, что тогда мы вышвырнем миркутян и из моей страны, и из твоей. И тогда ты вернешься и отомстишь предателям.

Орагур, благодарно посмотрев на нее, ушел вперед, а на лбу его осталась непроходящая складка, первая из многих, которые возникают в самые напряженные моменты жизни, и отчего лоб всегда покрывается морщинами значительно раньше, чем они еще появляются где-либо на лице.

Едва красное солнце скрылось за ближними горными вершинами, как свет синего, уже близившегося к завершению дневного пути, но по-прежнему яркого солнца придал окружающему пейзажу оттенки, никогда ранее не виданные путниками. И в воздухе, и на скалах все было только в голубых и синих тонах. Над высокими вершинами, покрытыми вечными снегами, повисли ореолы ультрамаринового ярчайшего света. Ярко-синие водопады низвергали чистую синюю воду, рассыпающуюся мириадами синих брызг при соприкосновении с землей в крайней точке падения. Высоко над скалами парили синие орлы, то по спирали поднимаясь вверх в восходящих воздушных потоках, то камнем падая вниз, сложив крылья, чтобы вновь расправить их у самой земли, когда, казалось, они вот-вот должны уже были неминуемо разбиться о земную твердь. И люди были окрашены в различные оттенки синего цвета. Это было настолько неожиданно и незнакомо, что пришлось даже сделать привал, чтобы дать всем привыкнуть к сверкающим краскам окружающего мира. Через несколько дней все привыкли к световым эффектам и уже не обращали на них такое внимание. Но сейчас увиденное впервые зрелище необычайной игры красок оказало потрясающее впечатление на всех, за исключением местного жителя – Олионы, с детства видевшей эту игру света.

Тропинка, высеченная в скалах, вела путников в сердце гор. Широкая настолько, чтобы без напряжения могла пройти навьюченная лошадь в сопровождении ведущего под уздцы человека, она то вилась по краю скалы, то серпантином опускалась в глубокие ущелья. В некоторых местах, где и дна ущелий невозможно было различить, настолько они были глубоки, через них были перекинуты мостки из неизвестных пород деревьев, почерневшие от времени, но остающиеся несокрушимыми.

Тропинка закончилась внезапно, когда за очередным поворотом путники обнаружили глубокое ущелье, шириной с три-три с половиной десятка шагов. Мостика через него не было. И не видно было продолжения тропинки на другой его стороне. Та сторона была существенно ниже и по краю ее были разбросаны мелкие и крупные камни. Построить мост не было из чего. Экспедиция зашла в тупик. Оставалось возвращаться назад и искать новую дорогу в горы.

– Хоть ты по воздуху его перелетай, – толкнув ногой один из камней, сказал кто-то из гвардейцев.

– Что ты сказал? По воздуху перелетай? – переспросил его Орагур.

– Ну да! Вот только крылья дома забыл, – съязвил тот.

Однако Орагур уже был у края пропасти, рассматривая камни на противоположной стороне.

– Подойди-ка сюда, – подозвал он скандинава, а когда тот приблизился, показал на два больших камня, расположенных настолько близко друг от друга, что между ними было расстояние не больше пары ладоней, – ты сумеешь копьем попасть в промежуток между ними?

– Запросто, – ответил тот.

– А связкой из трех копий?

– Хоть из десяти. Только зачем?

– Пирт, иди сюда, – махнул рукой Орагур. Они отошли в сторону от всех.

Во время короткого разговора Пирт оживился и все время утвердительно кивал головой.

– Ты хочешь, чтобы он попробовал перебраться? – догадался подошедший к ним скандинав.

– Если только ты удачно сделаешь бросок. К тому же по-другому все равно не перейдем.

Крепко связав вместе три копья и закрепив на середине связки один конец веревки, которую Пирт все время носил через плечо, скандинав подошел к краю обрыва. Все затаили дыхание. Он несколько раз примеривался, размахивался, но не бросал. Наконец скандинав отступил на полдесятка шагов, держа копья в вытянутой назад руке. Короткий разбег – и копья, с силой брошенные вверх и вперед, скрылись за валунами. Веревка же упала как раз между ними. Скандинав удовлетворенно хмыкнул, а Пирт осторожно начал подтягивать копья вперед. Когда веревка перестала двигаться, он уперся ногами и потянул, как смог. Потом позвал в помощь скандинава и Нада. Вместе они тянули изо всех сил. Веревка не трогалась с места. Тогда своим концом веревки Пирт обмотал выступ на скале, с помощью все тех же скандинава и Нада натянув веревку, насколько это было возможно. После этого он взял копье и привязал к обеим его концам по заплечному мешку, положив туда несколько небольших камней. Не успели его спутники перевести дыхание, как Пирт, держа копье параллельно груди перед собой, вскочил на туго натянутую веревку и, осторожно переставляя ноги, пошел по ней на другую сторону пропасти, поддерживая баланс с помощью копья с противовесами. Снова все затаили дыхание. Веревка немного прогнулась под его весом. На середине дороги нога Пирта соскочила с веревки. Он пошатнулся, отчаянно взмахнув копьем. Олиона вскрикнула, закрыла лицо руками…

Услышав рядом облегченный вздох, она отняла ладони. Пирт уже стоял на другой стороне пропасти, осматривая веревку. Все шумно заговорили, обсуждая его переправу и особенно момент, когда казалось, что он непременно упадет в пропасть. Пирта хвалили на все голоса все, кроме Орагура, на что не обратили особого внимания. Затем на другую сторону пропасти перебросили и другой конец длинной веревки. Середину ее на своей стороне пропустили сзади скального выступа. Пирт, натянув веревку, накрепко привязал второй конец к большому камню. Две туго натянутые веревки располагались на расстоянии шага друг от друга. Дальше пошла сама переправа. Надев для надежности сразу несколько поясов, закрепив короткую веревку одним концом на поясах, а петлю на другой стороне накинув на одну из веревок, путники повисали на ней и, перебирая руками другую веревку, быстро добирались до противоположной стороны пропасти. Орагур поступил еще проще – схватившись руками за веревку, он подпрыгнул и перекинул через нее ноги. И затем, быстро перебирая веревку руками, пользуясь тем, что наклон шел в нужную сторону, быстро оказался на другой стороне.

Спрыгнув на камни, Орагур отправился прямиком к Пирту и отвел его в сторону.

– Пирт, хоть ты и молодец, но все же порядочная скотина! – объявил он, когда никто не мог его слышать, – твой фокус с потерей равновесия чуть не заставил всех прыгнуть за тобой в пропасть. Ты думаешь, я не знаю твоих циркаческих штучек?

– Но, господин советник, что за представление, если оно чуть-чуть не пощекочет нервишки зрителям? Тем более, что среди них находилась так за все переживающая дама. Вот и не утерпел, – заюлил Пирт, – но обещаю, что больше не буду!

6.

Переправа через пропасть затянулась допоздна. Когда последний человек оказался на другой стороне, Пирт отвязал веревку, перетянул ее на свою сторону и, снова смотав, повесил через плечо. Пора было устраиваться на ночлег.

Все дальнейшее время до ужина проходило под звездой Пирта. Со всех сторон на него сыпались похвалы. Каждый норовил благодарно пожать ему руку, высказать слова благодарности и восхититься его храбростью. Ведь он чуть не погиб, сорвавшись в пропасть, для того, чтобы соорудить переправу. Сначала он принимал похвалы, с опаской косясь на Орагура, который единственный понял, что этот срыв был не более, чем цирковой трюк, и что совсем не обязательно было переходить по веревке сверху. Можно было воспользоваться методом Орагура, просто переползя пропасть, перебирая руками и цепляясь при этом ногами. Но в этом случае не было бы драматизма, а Пирт не был бы Пиртом, если бы и из простого для него дела не смог сделать представление. Но вскоре он понял, что Орагур ни слова никому не скажет, и начал воспринимать похвалы, как должное, доставив этим немало веселых минут исподтишка наблюдающему за этим советнику.