Андрей Демидов - Золотая лоция Страница 5

– Ты не пойдёшь на Одру?

– Не пойду. – Стовов потёр ладонью глаз.

Потрясённые этим известием не меньше бурундеев, воины князя налегли на мёд и солонину. Возникла гнетущая тишина. Вирника же словно прорвало:

– Как так, Стовов? Ты сам ездил с Рагдаем к Рудрему в Урочище Стуга вопрошать совета. Рудрем сказал всё, что знал о небесном золоте. Ятвяга и Водополк съехались на твой зов в Игочев. Держали совет, дали людей за часть будущей добычи. О боги! А что делать людям Ятвяги, которые не пошли со своим князем брать дань с прусов и лишились своей доли?

Мечек наконец бросил мясо обратно в горшок, брызнув вокруг жиром:

– О, даже твои люди скажут, клянусь Перуном, что Стовов ослаб волей, стал женщиной и уже не может вернуть славу, рассыпанную в бегстве от Херсонеса!

– Ты забываешься! – Стовов вскочил. – Замолчи! Во мне говорит мудрость!

Все схватились за рукоятки ножей, заметались, задёргались язычки пламени на фитилях плошек с топлёным жиром.

– Опомнись, князь, во имя богов! – завопил в ужасе Семик. – Перун не простит убийство гостей!

– Вернее, хозяев, – оскалился Мечек и невольно отпрянул, когда нож Стовова описал сверкающий полукруг и с треском вонзился в стол.

– Садитесь. Ешьте, пейте. Но уважайте кров. – Князь грузно сел на поднятую скамейку, почесал затылок. – Не пойду и людей не дам. Мне все тут нужны. Эй, налить всем медовухи! – обернулся он.

Бурундеи только пожали плечами:

– Делать нечего. Воля твоя. Без тебя пойдём. Вот Рагдай подивится.

– Идите, идите. Да хранят вас боги.

Князь окончательно размяк, поглядел на Семика, словно ища поддержки, но тот только вздохнул, разочарованно уставившись в пол. Снаружи тревожно залаяли собаки, заржали кони, и возник еле слышный, но отчётливый гул.

Дверь распахнулась, запыхавшийся Полукорм сдавленно крикнул:

– Князь, на Вожне лёд тронулся. До срока!

– Это знамение, князь, – расширил глаза Семик, – сами боги указывают тебе.

Стовов, озадаченный, поднялся, шагнул, словно во сне, вправо, влево и двинулся к двери на двор. На крыльце он споткнулся, закрыл глаза рукой: так ярко и жгуче пылало солнце.

– Ледоход! – Все побежали к воротам, к реке.

– Ледоход! – Двое волхов, седобородые старцы в рысиных шапках, украшенных козьими рогами и бронзовыми бляхами, несли массивный резной шест, выкрашенный красным соком багульника. Шест венчало чучело рыси, держащей в лапах воронов, а в пасти бронзовую змею. Подручные волхов гнали годовалого бычка под попоной из белоснежного льна и сухих цветов прошлого лета.

Высокий западный и пологий восточный берега Вожны, укрытые снегом, уже изрядно изъеденные теплом, будто сблизились, сдавив ледяной панцирь реки. На гладкой, почти без торосов и сугробов поверхности льда проявлялись тонкие, извилистые трещины, похожие на застывшие грозовые молнии. Они возникали из середины, из чёрных полыней и прорубей, бежали к берегам, хитроумно переплетаясь, и превращались в сплошную паутину, разрывающую лёд. И какое-то неуловимое движение было в привычной гармонии соснового бора, на берегах освобождающейся реки, щетине сухих камышей. Казалось, это движется сама земля, оставляя на льду вмёрзшие сучья и камышовые стебли, рождая весенний, радостный гул.

– Скорее, скорее, угощение Водяному Деду! Прочь!

Ломонос и Тороп расталкивали люд, давая дорогу волхам и князю:

– Расступись!

Принесли большой бубен, котёл с углём, пережжённым в том очаге, который был первым выложен в Стовграде. Волхи воткнули свои посохи в снег:

– Придёт день светлости и разгонит все тёмности, за все чёрные деяния послан он будет, и на всеземье новый дар да будет. Шивда, вимзла, якутилима ми…

Бычка мазали мёдом, углём рисовали на льняной попоне сложные узоры гремел бубен, в танце двигались подручные волхов. Люди молчали, сторонились танцующих, бормотали свои чаяния и заклинания и слушали реку. Семик, стоящий позади князя, о чём-то зло говорил с Полукормом, поглядывая на группу бурундеев, расположившуюся неподалёку. Мечек тоже совещался со своими воинами, наблюдая за Семиком и князем Стововом.

Тем временем один из подручных волхов выгнал бычка, опоенного дурманящим напитком, на лёд, двумя взмахами серпа перерезал ему сухожилия задних ног и еле успел вернуться обратно. Животное пронзительно и жалобно мычало, а Вожна будто дожидалась этого: вдоль русла снова прокатился громовой раскат. С треском, скрежетом лёд стал дыбиться, как рыбья чешуя. Льдины вставали, крошили друг друга, наползали, опрокидывались… И вдруг открывшаяся чёрная вода совсем поглотила жертву…

– Хвала Матери-Рыси, Перуну и Велесу! С великой радостью принят дар! – крикнул один из волхов, простирая руки к небу. – Удачным будет лето. Так сказали вчера и внутренности петуха, и воск, налитый в воду. Хвала Водяному Деду, который принесёт много рыбы из озёр, и лешаку, который не будет пугать дичь и водить охотников по кругу. Да минуют напасти и болезни нас и детей наших, и скотину нашу и землю. Да будет дождь, когда пора цвести, и солнце, когда пора расти, и прохлада, когда придёт жатва. Да наполнятся до верха борти и сети, силки и закрома. Хвала!

– Видать, и впрямь лето может стать удачным, – сам себе сказал Стовов. Сказал тихо, но Семик услышал, хмыкнул и, повернувшись к бурундейскому воеводе, махнул рукой. Мечек, быстро приблизившись, встал рядом с князем:

– Сможем мы взять твои ладьи, князь? Я готов заплатить.

– Конечно. По уговору с Водополком Тёмным три ладьи ваши. – Стовов всё ещё смотрел на то место, где исчезла жертва.

– Четыре. Четыре ладьи… – еле слышно подсказал Семик.

– Да, нам нужно четыре. – Мечек улыбнулся.

– Зачем? Вы же только половину лошадей возьмёте. Зачем ещё одна ладья?

– Слишком много золота придётся везти обратно. Перегруженные ладьи могут опрокинуться на верхних порогах.

Мечек развёл руками, словно взвешивая на ладонях что-то очень тяжёлое:

– Мы заплатим десять гривен до и вдвое, когда вернёмся. Это хорошая выгода, князь. Или отдадим тебе шёлком, который привезем.

Стовов хмыкнул:

– Когда ты рассчитываешь вернуться?

– Да не позже чем к скирдницам, даже если Перун и Велес будут заняты другим. Всё будет ладно. Мы с удовольствием обменяем часть золота и рабов, которых привезём, на съестные припасы. – Мечек почтительно приложил ладонь к груди. – Только дай нам ещё одну ладью.

– Жадны, жадны вы, бурундеи! – выпрямляя плечи и упирая руки в бока, взревел Стовов. – Всегда общую добычу загодя присваиваете. Клянусь Велесом, ладья мне самому понадобится. Без меня вы только прошлогоднюю листву добудете.

– Так веди нас, князь. Будем служить тебе в походе, как Водополку Тёмному.

Мечек вырвал из ножен меч и поднял на раскрытых ладонях:

– Клянусь своим мечом и пеплом своих предков!

– Поход будет тяжёлым. Да и не нравится мне этот Рагдай и его Вишена со своими варягами. Нужно будет их потом… – смягчаясь, заговорил князь, но Мечек, не дождавшись конца фразы, повернулся к своим воинам, все ещё не уходящим с берега, и закричал:

– Стовов возглавит наш поход! Хвала князю Каменной Ладоги, хвала Велесу Заступнику!

Бурундеи снова одобрительно загудели, потрясая орудием, и, словно вторя им, раздался речной гром.

Это вскрылся Стоход.

Там, где он впадал в Вожну, у Моста Русалок, встретился лёд двух рек. Возник грохочущий хаос льда, вмёрзших деревьев и валунов, вырванных из каменного устья. Потревоженный одинокий ворон крутился над этим местом, как над полем битвы…

Глава 3. Три подковы

Шипели, падая в огонь, капли жира с тушки ягненка. Потрескивали факелы. На брёвнах стен застыли тени. Ярл Эймунд сонно кивал, Йеран дышал на перстень, протирая его рукавом, Овар расчёсывал бороду. Маргит подмигнула Вишене, кивнув на дверь. На дворе слышалось металлическое побрякивание и тихие голоса:

– Подожди со своим спором, Бальдр, гость рассказывает сагу. Ярл слушает.

– Хорошо, вернусь утром…

Рагдай на мгновение прервался, оглянулся на Имра, и скальд ударил по струнам, протяжно и звонко. Рассказ продолжался:

– Победив в войне, властелин Поднебесной не смог управлять страной. Он болел и быстро старел. Его старшие сыновья жили рядом с отцом, сладко ели и вволю спали. При этом не забывали увеличивать поборы в казну. И очень не любили своего младшего брата, который жил вдали от столицы, среди воинов. Люди уважали того за отвагу и ум, а братья… братья много раз хотели отравить.

На одном из пиров во дворце ему подсыпали особенно много яда. Он после этого долго болел, но не умер, а лишь укрепился духом… Тогда братья упросили императора ещё раз призвать к себе младшего сына, желая окончательно расправиться с соперником. Соратники отговаривали от поездки, но он не посмел ослушаться отца. И вот со своим другом воеводой и воинами приехал в крепость. Не говоря ни слова, старший брат пустил стрелу из лука, но промахнулся. А средний не успел выстрелить. Воевода с быстротой молнии поразил его копьём. После этого крепость оказалась во власти младшего сына, и старик император, выслушав рассказ о заговоре братьев, назначил его наследником. Через два месяца тот стал новым императором и принял имя Тайцзун.