Лучник в чёрном (СИ) - "Heizvestnay" Страница 5

Они замолкают и не нарушают больше сложившуюся идиллию, они так и идут почти вплотную друг к другу. Но Милана неожиданно (скорее для нас) целует мужчину, развернувшись и опередив его на несколько шагов.

— Не стоит, Милана. Он же только недавно умер.

— Значит, теперь он точно не будет против, — прыскает княгиня.

— Ведь он тебе все же был дорог, как и я. Везде тебе свойственна двойственность, — он проводит рукой по волосам, спускается к шее, плечу, локтю и кисти, целует руку. — Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Молча они теперь не идут, а тем более не грустят.

— Как ты собираешься справляться с советом?

— Придется выйти замуж, — улыбается она.

— Серьезно? Ты же не хотела. Кто на примете?

Милана всматривается в лицо мужчины и не понимает: он говорит с обидой или нет?

— Зависит от обстановки, я пока не выбирала и хочу оттянуть этот момент. Но, возможно, я смогу…

— Ты можешь обручить Лану и сделать ее своей преемницей, тогда тебе можно будет не выходить замуж.

— Нет, — лицо ее скривилось, но голос остался прежним. — Я выдам ее повыгоднее замуж, но наследницей делать не желаю.

— Стой, давай привяжем коней.

— И что это за дебри? — улыбается.

Они оставляют лошадей и спускаются по холму, останавливаются. Прекрасные люпины! Все покрыто ими! Растения выглядят крепкими, чудными, многочисленные фиолетовые цветки заполонили все лучшее свободное пространство, словно люди. Маленькие цветы на растениях как раз недавно открылись, и княгиня сполна насладилась необычным зрелищем, и достаточно редким. Люпин — один из самых нужных ингредиентов для лекарств у ведуний, несмотря на ядовитость. К тому же, поговаривают, что нужен он для колдовства, и скорее всего это главная причина уничтожения люпинов.

— Прекрасно, они чудесны, — на душе у нее стало невероятно тепло, она садится прямо посреди цветов.

— Не хочу, чтобы этот момент кончался, — неуверенно начинает мужчина, хочет подойти, но в итоге застывает.

Княгиня сама встает и подходит к нему, целует, но тот едва отвечает на нежность.

— Что не так?

— Ничего, — лжет он, пересиливая себя, обнимает ее.

Ярополк так никогда и не признается, что после смерти князя, внезапно проснулись муки совести. Когда князь был жив, его не особо волновало, что он спит с женой друга. А теперь появилось это мелкое чувство, нет, он не избегал любимой, и ему также нравилось находиться с ней рядом, однако прикасаться к ней было страшно.

— Я люблю тебя, — шепчет он, зная, что никогда не получит ответ— надежду на это он потерял давно.

Позже, когда они вернулись за своими лошадьми и оседлали их, но еще не выдвинулись, Ярополк решил попробовать что-то предпринять:

— Я думаю, нам стоит ненадолго отдалиться друг от друга, потому что Путимир что-нибудь заподозрит. А тебе сейчас хватает проблем.

— Плевать я на него хотела. Я могу разогнать весь совет.

— И лишишься последнего прикрытия, тебя и так не любят, того и глядишь будет переворот, — подумал он в ответ, но ей сказал. — Это лучше решить мирно. Тем более, что без совета будет тяжелее, а Путимир дает толковые наставления.

— Я не уверена в этом.

— Серьезно? Они тебе плохого не скажут, а тем более слово “нет”. Они побаиваются тебя. Подумай, прежде чем выкинуть их.

— Давай лучше отдохнем от этих дел.

Они направили лошадей шагом, и ехали так до самого озера. Здесь же княгиня и вовсе остановилась.

— Ты хотел отдалиться на время. Так подбери мне мужа получше.

— Нет, — а сам вздохнул с облегчением: она выйдет замуж и будет в безопасности, даже если будет управлять новым князем.

— Совсем меня не боишься. Тебе же и лучше, впрочем.

— Выберу самого богатого, но тупого и страшного.

— Хорошо, — она широко улыбнулась.

***

Ведунья сегодня окончательно поняла, что состарилась безвозвратно. Из рук все валилось, и, вот тебе, сломала полку, склянки вместе с содержимым упали, естественно, все порошки и зелья смешались. Старухе еще очень повезло, что ничего не взорвалась. Впрочем, ей пора на покой, а внучка уже и сама прекрасно справляется, да и сколько же может она помогать людям — за 110 лет все соки успели выпить из нее. Но ведь и других хлопотав хватает. Старуха чихает, и вся пыль взлетает. Как же давно здесь она не убирала, а внучке не дает: переставит еще все. До полной атмосферы логова ведьмы не хватает полутьмы, но здесь напротив светло, да и не ведьма она, а ведунья. Бесит, когда путают ее! Старушка слышит легкие, тихие шаги, удивляется, почему внучка вернулась. Однако в дверь постучали и, не дожидаясь дозволения войти, открыли дверь. Ведунья определила, что это мужчина среднего роста и веса, хотя скорее легче обычного. Но шаги кошачьи, точно внучка ее ходит. По привычке ведунья обернулась к посетителю.

— Что вас беспокоит? Если вы от ребенка хотите…эээ… вам к внучке моей.

— Дурная, старая и слепая.

Какой это был голос, столько лет прожила, но красивее не слышала. Ведунья полностью себя убедила, что пожаловал к ней колдун, небось еще красивый и умный. Сразу заметил, что слепая, хотя она старается это скрыть. Но зачем такой пожаловал к такой, как она?

— Я никакой не колдун, поэтому и пришел.

— Точно дурит меня, старую, — убедила себя ведунья.

— Тебе ведь много лет, вот я и пришел за мудростью.

— А что я получу взамен?

— Кувшин. Не спеши с выводами. Он стоит больше, чем ты заработала за всю свою жизнь. На нем черты и резы древних колдунов, — он действительно поднимает кувшин, который возник, словно из ни откуда. Но такие фокусы ему легко давались.

— Ох, — она тянет к нему руки.

— Подожди-ка.

— Чего же тебе надобно?

— Я хочу знать, как можно справиться с аспидом?

— Колдун ты. Обычный человек на такое не решился бы, да и не знаю я. Тебе может помочь только птица гамаюн, — старушке хотелось максимально задержать мужчину, уже очень ей понравился его голос.

— Как же мне ее найти ее? Она же за тысячи километров от сюда.

Старуха напрягается и действительно хочет помочь, усердно пытается вспомнить.

— Ох, не та уже память, но я знаю, как это сделать. Вот, только не могу вспомнить.

“Колдун” на нее удивленно уставился, на остался ждать.

— Вспомнила, но это довольно сложно.

— И как же? — мужчина улыбнулся.

***

Настал день богини Мокоши, что покровительствовала женщинам, а еще день похорон князя. Уже подготовлено все для костра, выложены дрова в виде прямоугольника, доходящего до плеч взрослому мужчине. Покойника нарядили в белые одежды, многие отметили, но, к своему же счастью, смолчали, что после смерти князь и в этой одежде помрачнел, как будто все хорошее из него исчезло. Правда, дело было скорее в отсутствии головы, но она ему и при жизни особо не нужна была.

Тело покойника положили на напоминающую внешне привычную нам лодку. Закрыли плотным покрывалом, к ногам поставили горшок с едой, а рядом с телом сложили дары, такие, как украшения, оружие. Ладью поставили носом на закат, это было обязательная традиция.

— Кто пойдет на кряду вместе с ним? — спросил Ярополк княгиню, подойдя к ней перед церемонией, при этом сделал акцент на последнем слове.

— Полупьяная рабыня, — равнодушно ответила княгиня, даже чересчур безразлично, что и Ярополк удивился такой бесчувственности.

— Без толп преданных князю дружинников в этот раз?

— Я настойчиво отговорила их, — немного приврала она.

— Отговорила? К вашему отцу бросались, несмотря ни на что.

— Между ними слишком большая разница. Мой отец был настоящим войнам и правителем, а этот, — княгиня кивнула в сторону будущего костра, — даже не сумел держать в узде дочь. Я думала в начале, отправить неудачливых охотников, но и так достаточно одного висельника.

— Где Лана? Вы с ней говорили?

Княгиня утвердительно кивает, и Ярополк поспешил ретироваться, пока приглашенные князья, а особенно десница, не заметили их.