Елена Крючкова - Дети Ирия. Ладомира Страница 7

«Лесьяр… — подумала девушка. — Охраняющий лес… Красив, ловок, хитёр… — вспомнились ей слова лешего. — К тому же слава идёт впереди него… Уж больно до девок падок…»

Лесьяр жил в хижине, недалеко от колодца Вилы. В городище поговаривали, что Вила особенно благоволила к охотнику и не лишала мужской силы после взаимных любовных утех. И даже монетами-меркулами делилась из своего потаённого сундука. На эти деньги, мол, пришлый Лесьяр построил справную хижину, обзавёлся домашним хозяйством.

Ладомира невольно ощутила волнение при упоминании имени охотника. Этот молодец будоражил её девичье воображение с тех пор, как объявился в здешних местах два года назад. Поговаривали, что бежал он из племени лютичей. Князь тамошний якобы его со своей женой застал.

Ладомира видела охотника на ярмарках, устраиваемых трижды в год на центральной площади городища. Лесьяр приносил на продажу отменные меха. Местные модницы не в силах устоять перед их красотой не скупились и покупали предложенный товар, практически не торгуясь.

Последний раз ярмарка состоялась в начале травня[12], перед праздником богини Живы. Лесьяр, как обычно предлагал к продаже жителям городища меха, добытые в лесу. Ладомира в этот день отправилась на ярмарку вместе с матушкой Милославой. Отец же девушки, Креслав, жрец храма бога Агни, готовился к предстоящему священному празднеству вкупе со жрицами богини Живы и Матери Сыра-Земли.

Ладомира вместе с матушкой неспешно прохаживалась среди торговых рядов. Милослава со знаем дела осматривала предлагаемый товар, торговалась, что-то покупала.

Внимание же девушки привлёк охотник. Он обхаживал молодую разбитную вдову. Накинув ей на плечи отменную лисью шкуру, охотник приговаривал:

— Купи, красавица, не пожалеешь! Сам лисицу подстрелил, аккурат уходил прямо ей в глаз, чтобы шкурку не подпортить. Смотри, как идёт тебе…

Вдова всматривалась в небольшое зеркальце из серебряной амальгамы, специально прихваченное для подобного случая на ярмарку.

— Чу! Я сама с рыженой! Да коли ещё ворот лисий на зимнюю одёжку приторочу, и вовсе за лисицу сойду. Ай, не подстрелишь ли ты меня тогда по ошибке, Лесьяр?! — заигрывала с охотником молодуха.

В это время матушка Милослава отвлеклась на примерку бус, и Ладомира решилась приблизиться к охотнику. Вдова как раз расплачивалась за покупку и обменялась с охотником многозначительным взглядом. Неожиданно девушка ощутила досаду…

Лесьяр был на редкость ладен, статен, красив лицом, крепок телом.

— Что желаешь, красавица? — обратился он к Ладомире.

Та потупила очи в долу: голос охотника взволновал её.

— Шкурок беличьих на оторочку… — чужим голосом ответила она.

Лесьяр извлёк из-под деревянного свежеструганного прилавка мешок и высыпал его содержимое перед взором удивлённой девушки.

— Выбирай! Всё твоё! Сговоримся!

Ладомира провела ладошкой по блестящим рыже-коричневым с чёрными отметинами шкуркам.

— Все беру…

Лесьяр усмехнулся.

— Тогда скину пару медных меркулов, — пообещал он.

Ладомира расстегнула напоясный кошель, наполненный медными и серебряными монетками, прозванными в здешних местах меркулами. Потому, как на одной из сторон монеток красовался лик неизвестного славянам бога Меркурия. Когда-то славяне рассчитывались при покупках речным жемчугом, затем четыреста лет назад появились купцы из дальних стран, их кошели и были полны меркулами. Славянским князьям понравился внешний вид чужестранного бога торговли и появившиеся монетные дворы стали исправно пополнять княжеские сундуки медными, серебряными и золотыми меркулами.

— Назови свою цену… — потребовала Ладомира, опустив руку в кошель.

— Два серебряных меркула и три медных.

Девушка отсчитала названную сумму и протянула охотнику. Тот ловко перехватил её запястье.

— Слыхал я — послушница ты при храме Матери Сыра-Земли. Жрицей готовишься стать? — Вкрадчиво произнёс Лесьяр.

Ладомира высвободила руку и бросила монеты рядом со шкурками.

— Товар в мешок уложи! — резко отрезала она.

Лесьяр усмехнулся. На этот случай у него были припасены льняные мешки. Он ловко покидал шкурки в мешок, не отрывая взора от послушницы. Пятнадцатилетняя Ладомира была хороша: стройна, как тростинка, белолица, голубоглаза, алые уста так и манили охотника. Ему хотелось растрепать её длинные пшеничного цвета волосы, заплетённые в косу и провести на них ночь полную любви.

Сердце девушки учащённо забилось. В этот момент к прилавку подошла матушка.

— Чего прикупила доча? — полюбопытствовала родительница.

— Да вот, матушка, шкурок беличьих набрала, оторочку для тёплой одёжки сделаю и новую шапку пошью. — Совладав с волнением, ответила девушка.

На следующий день Ладомира участвовала в священном обряде, посвящённом богине Живы, наряду с послушницами и жрицами храмов Живы и Матери Сыра-Земли.

Богиня Жива почиталась бодричами и другими славянскими племенами, как олицетворение плодоносной силы. Жива восхвалялась, как богиня рождения, жизни, красоты всего земного, весенней поры.

Согласно древним поверьям, воплощением богини Жива зачастую воспринималась кукушка. Славяне верили, что богиня Жизни превращалась в птицу и предвещала продолжение всего живого. Кукушка прилетала из далёкого Ирия, небесного рая, куда уносились души умерших, где пребывали девы судьбы Рожаницы.

Бодричи с пелёнок слышали рассказы о том, что кукушка отсчитывает часы рождения, жизни и смерти. Услышав звуки, которые она издаёт, бодричи прислушивались и задавались вопросом: «Кукушка-кукушка, сколько лет жить мне осталось?»

Поэтому праздник богини Живы начинался в того, что молодые послушницы выходили за стены городища и выпускали из клеток кукушек на волю. А затем прислушивались к издаваемым им звукам и спрашивали:

— Кукушка, кукушка столько мне жить?

После того, как кукушки были выпущены на свободу, молодые послушницы храмов Живы, матери Сыра-Земли начинали чествования. Девушки кумились[13] между собой — завивали венки на берёзе. Считалось, что таким образом пробуждаются силы природы и открываются ворота в Ирий.

Кумление на праздник Живы происходил следующим образом: девушки-послушницы подходили к завитому на берёзе венку, в котором были повешены крашеные к красный или жёлтый цвет яйца[14], целовались и обменивались подарками через этот венок. Затем послушницы обменивались вещами, среди которых могли быть предметы одежды, платки, венки, кольца, бусы, яйца, лепёшки. После чего происходила совместная трапеза, приготовленная в складчину с обязательной яичницей.

Магические врата, сплетённые из веток соседних деревьев, большой «венок» типа обруча являли собой символ Ирия. Магические врата считались проходом средь двух миров: земным миром смертных и Ирием, небесным раем.

Обычный венок, завитый на дереве, также символизировал Ирий. Через него девушки целовались, стоя по обеим сторонам. Кумление сопровождалось клятвой поддерживать, помогать друг другу в трудные минуты, чтить богиню Живу.

После чего жители Велегоша во главе с главной жрицей храма Живы отправлялись в поля, где уже всходили озимые культуры. Жрица молила богиню о долголетии, процветании, крепком здоровье племени бодричей. Бодричи верили, если богиня смилуется, то она может изменить судьбу человека и даровать ему более долгую жизнь.

В стремлении оказать уважение богине Живе, славяне устраивали особые праздники в её честь. В лесах, на лугах и полях организовывались широкие гуляния, дабы поблагодарить прекрасную богиню Живу, создательницу всего молодого и живого. Женщины вооружались мётлами и совершали обрядовую пляску вокруг костра, водили хороводы и пели песни, тем самым, они очищали место от нечисти. Радуясь приходу весны, по обычаю все желающие прыгали через костёр, веря, что с помощью огня можно очиститься от наваждений после утомительной зимы. В Велегоше по этому поводу говорили: «кто прыгнет высоко — у того и смерть далёко».

На праздник молодёжь затевала весёлые игрища и водила хороводы вокруг костра, напевая:

«Коло яри светом зарим,Мару[15] борем,Благодарим Ярило[16],Ярило, яви свою силу!»

Ладомира также водила хороводы с подругами. Пришёл на празднество и Лесьяр. Послушница на протяжении всех гуляний ощущала на себе его пристальный взор.

После празднества Жива напиталась земным Ваттеном. Она даже подумала: не соблазнить ли ей Велеса? Не помириться ли с ним? Тот же по-прежнему бродил по родовому чертогу унылый, вялый и бледный со свитками пергамента под мышкой. Однако, немного поразмыслив, Жива пришла к выводу: Велес не достоин её внимания. А вот Семаргл…

Жива вспомнила о крылатом Семаргле, вестнике богов, с которым она провела несколько незабываемых ночей. Впрочем, крылатый вестник вечно где-то пропадал, а потом потчевал её разными небылицами.