Корни гор - Дворецкая Елизавета Алексеевна Страница 8

Волк метнулся в сторону, и Гельд поспешно передвинулся с копьем. Волк смотрел прямо на него и выжидал, и в его ясных и жестких глазах Гельд видел разум, не уступающий его собственному. В его мыслях было лицо Ульва, а перед глазами стоял огромный волк с окровавленной пастью, и оба эти образа четко сливались в один. Волк метнулся в другую сторону: он явно пытался обойти Гельда и добраться до женщин. Но в глаза ему светил наконечник копья; похоже, оборотень знал, что такое «злое железо», наносящее более глубокие и хуже заживающие раны, чем все прочее.

Все, кто был ближе к дверям, теперь выбежали из дома; краем уха Гельд отмечал визг и треск, когда челядинцы норовили проскочить в дверь сразу впятером или вшестером. Раскрытая дверь зияла пустотой и молчала. Догадается хоть кто-нибудь помочь? Хотя бы позвать барландцев из гостевого дома? В своих людях Гельд был уверен. Лишь бы они только узнали…

Чудовищный волк вдруг отвел глаза от Гельда. Его взгляд был устремлен куда-то ему за спину, вниз, к полу.

– Кто там у меня за спиной? – резко крикнул Гельд, не отрывая взгляда от волка. – Отойди назад, мать твою! Он сейчас прыгнет!

Далла, жавшаяся к задней стене, вдруг вскрикнула. Там, перед ее лежанкой, на полу валялось огниво. Ее драгоценное огниво, которое она клала под подушку на время сна, а сейчас, как видно, выронила в суматохе. Это к нему был устремлен взгляд жуткого зверя. Это за ним явился оборотень! За ее единственным сокровищем! Он хочет отнять залог ее силы, ее будущего!

Оторвав от себя руки рабынь, Далла шагнула вперед. Гельд с копьем и волк с оскаленными зубами застыли друг против друга, как вытканные на ковре. Все застыло.

И Далла боязливо и отважно двинулась вперед, надеясь сейчас, пока мгновение зависло, украсть у судьбы то, что судьба пыталась украсть у нее.

И вдруг оборотень прыгнул. Гельд метнулся ему навстречу с копьем, но руки дрогнули и острие клинка ударило не в горло зверя, а в лапу. Волк взвыл и рухнул на пол, а сила столкновения сбила и самого Гельда. Кто-то вскрикнул у него за спиной; Гельд покатился по земле назад и задел кого-то. Лежа и дергаясь, он лихорадочно пытался совладать с длинным копьем – скорее, скорее, пока оборотень не успел первым! Тот был у него прямо перед глазами: воющий, дергающий раненой лапой и отчаянно мотающий огромной головой. В его вое звучали боль и ярость, душный горячий запах зверя окутывал Гельда и мутил разум.

В дверях раздался шум: на пороге встал Бьёрн со своим крашеным щитом и мечом Гельда в руке. Собственный меч висел у него в петле на запястье. Первый же его взгляд упал на волка, и Бьёрн изменился в лице. Кто-то толкнул его в спину, он влетел в дом, хотя первым его побуждением, казалось, было убежать: он услышал о «волке в гриднице» и ожидал увидеть волка ростом с волка, а не с медведя! Да это косматый дракон какой-то! Но тут же Бьёрн справился с собой и шагнул вперед, отчаянно хмурясь. Следом за ним вбежал еще один барландец с возбужденно и тревожно вытаращенными глазами и с секирой в руке.

Волк обернулся, глянул на них, потом опять на Гельда. Гельд уже был на ногах; крикнув Бьёрну что-то неопределенно-призывное, он бросился на волка с копьем. Теперь-то они его одолеют!

Но из-под самого клинка оборотень вдруг взвился в прыжке куда-то вверх; раздался треск, и чудовище исчезло. Серый хвост и задние лапы мелькнули в отверстии лаза, который вел на крышу, царапнули когти, на пол упало несколько сорванных комков дерна. На крыше послышался тяжелый шорох, а со двора – крики нескольких голосов. Потом голоса издали общее восклицание, и все стихло.

Некоторое время в гриднице стояла тишина, только женщины всхлипывали в углу. Гельд изумленно смотрел то на пустое место, где только что был оборотень, то на зияющий лаз в крыше. Уже все?

После недавних воплей тишина оглушала. Как будто все умерли.

Гельд медленно обернулся, опираясь на копье. Напряжение схлынуло, навалилась слабость, стало отчаянно холодно.

Далла, в одной рубахе и с рассыпанными темными волосами, сидела на полу возле своей лежанки и издавала сдавленные рыдающие звуки, сжимая в руке что-то маленькое и черное.

– Что ты тут сидишь? – отчетливо, как у слабоумной, спросил у нее Гельд. Он весь дрожал, и голос у него тоже дрожал. – Я же сказал: назад! Тебе что, жить надоело? Что ты тут забыла?

Всхлипывая, Далла протянула ему руку. На ее ладони лежало огниво.

– Вот уж сокровище! – с чувством произнес Гельд и с трудом подавил желание сказать что-нибудь похлеще. – Это что – дороже жизни? С ума ты сошла, что ли?

– Доро…же, – не сразу выговорила Далла, давясь рыданиями. – Это мое… Оно…

– Да твое, твое! – устало утешил ее Гельд и сел прямо на лежанку хозяйки. – Не отняли же.

В дверях показались сбежавшие челядинцы. Теперь, когда все кончилось, они как следует вооружились: поленьями, ножами с посудной полки, а один даже прихватил здоровенный коровий колокольчик из чистого железа. Видно, ничего другого под руку не попалось.

– Он с крыши… прыгнул и убежал, – на разные голоса доложили челядинцы. Все они были бледны, лихорадочно постукивали зубами, отчего речь получалась невнятной. – Мы видели. Вдруг – раз, и на крыше, оборотень проклятый. Мы думали, он вас всех съел.

– Съел бы, если бы все такие смелые были, как вы! – утомленно сказал Гельд.

Его не тянуло ругаться, тем более что он их вполне понимал. Он и сам убежал бы от волка без оглядки, если бы не было стыдно бросить женщин.

– Что бы мы делали… Ох! – прокряхтел из угла старый Строк.

Когда волк кинулся на Лоддена, старика отбросило в угол, и там он пролежал все время битвы, ни жив ни мертв от ужаса. Теперь он пытался встать, но левая нога почему-то совсем не слушалась.

– А ты-то куда полез! – Гельд вспомнил, с чего все началось. – Чего вам от него понадобилось? Вот и лежат теперь… два героя. Да уберите его от огня, сейчас пожар будет.

Запах горелой кожи перешел в запах горелого мяса. Сообразив, отчего так трудно дышать, работники потащили тело Лоддена прочь от очага. На его растерзанное горло и грудь старались не смотреть. Голова болталась, как на нитке, и могла вот-вот оторваться. Весь пол в передней части дома был залит кровью, и все, кто поднимал тела Лоддена и Вадмеля, тоже оказались в крови.

Гельд наконец нашел в себе силы расстаться с копьем и прислонил его к стене возле лежанки. После этого он поднял с пола Даллу и посадил рядом собой. Руки у нее были холодные, как лед, плечи под рубашкой холодные, и она дрожала крупной дрожью. Вцепившись в руки Гельда, она прижалась к нему, пыталась что-то сказать, но ее зубы так лязгали, что он ничего не мог разобрать.

Вспомнив, как недавно поднимался туда, Экорн догадался притащить лестницу и закрыть крышку лаза, чтобы тепло очагов не улетучивалось в зимнее небо. В очаги подложили дров, огонь загорелся ярче. Кто-то уже рассказывал барландцам, с чего все началось и как было. Гельд выдернул с лежанки одеяло и укутал им плечи Даллы. Она не выпускала его руку, мертвой хваткой вцепившись в нее своими застывшими пальчиками, так что ему было холодно и больно.

– Все, все, не бойся! – твердил он ей, как ребенку. – Он убежал к себе в лес. Больше не придет.

– А был бы здесь Кар, может, он распознал бы заранее, – пробормотала рядом Фрегна, нянька Бергвида.

– Да? – Гельд посмотрел на нее. – Ведь это Кар решил принять его в пастухи. Мне он с самого начала не понравился. Помнишь, что я говорил? – строго спросил он у Даллы.

Она прижималась лицом к его плечу и так стучала зубами, что Гельд боялся, как бы не укусила.

– Помнишь, что я говорил? Что этот человек не внушает доверия? – настойчиво повторил Гельд. В награду за подвиги он мог себе позволить хотя бы это удовольствие.

Далла несколько раз кивнула. Сейчас она была готова подтвердить что угодно.

Глава 2

Полная луна ярко освещала площадку на вершине Раудберги, и оттого она казалась неоглядно-огромной, как целое озеро лунного света. Вчера ночью и сегодня весь день и вечер до самой полуночи небо было затянуто тучами, но сейчас они разошлись, точно для Солнца Умерших раскрылись ворота. Да, так и должно быть. Так говорили. В полночь полнолуния над вершиной Раудберги всегда ярко светит луна.