Елена Крючкова - Дети Ирия. Ладомира Страница 9

Чуть поодаль от юнцов сражались на настоящих мечах дружинники княжича. Дрались, как правило, до первой крови. Частенько за бранью наблюдали их сотоварищи и спорили на жбан медовухи или сурьи[20] на победителя. Хотя Калегаст пьянства не одобрял, порой разрешал своим воинам и новобранцам приложиться к жбану с терпким напитком.

Ладомира постояла подле ристалища: стучат щиты, лязгает железо… Чуть поодаль юнцы бегали по ристалищу с заплечными мешками, набитыми песком, развивая выносливость. Один, задохнувшись, не выдержал и упал на колени. К нему подошёл старший сотоварищ:

— Вставай, тютёха! Подымайся! Коли саксонец придёт из-за Альбы отдыхать некогда будет!

Юнец, собрав последние силы, поднялся с земли и снова побежал круг ристалища.

Ладомира тяжело вздохнула. Она была младше своего брата Коршеня на два года, который недавно стал дружинником, и догадывалась, что служба его в первый год была отнюдь нелёгкой. Девушка ещё раз окинула взором ристалище… У высокого частокола, что окружал заставу, группа дружинников метала копья в тряпичные куклы в человеческий рост, эмитировавшие саксонцев. Каждый бодрич должен попасть в цель.

Кто-то из воинов кидал арканы, ловили петлей друг дружку, не шутки ради — развивали ловкость. После чего упражнялись с длинными копьями, снабжёнными специальным крюком на конце, дабы в бою можно было стащить закованного в железо рыцаря с лошади.

Юнцы призывались на заставу в разгар весны. Но зато в конце лета, сев на лошадь, новобранец дивился своей силе. Табун княжича Калегаста числом ни мал — насчитывал почти сотню отменных лошадей, не считая жеребят.

За табуном требовался тщательный уход и потому княжич содержал цельную ораву конюхов, коих гонял нещадно, ибо лошадей любил, словно своих детей. Конюхи же дело своё знали, на Калегаста не обижались, когда тот взгревал их время от времени, дабы не ленились и не жирели на казённых харчах. Конюхи молились Авсеню, считавшемуся покровителем лошадей у бодричей, не забывали и о Велесе, потому, как с издревле повелось считать, что он не только поэт и сказитель, но и «скотий бог». А лошадь — скотина домашняя, дюжа умная и полезная.

Бодричи не забывали возносить молитвы богу Велесу:

«Велес, велемудрый, батюшка наш. Услышь славеса наши, обрати свой взор на дела наши, виждь нас, детей своих, мы пред твоим оком предстоим. Раденье тебе кладём, с чистотой сердец наших. На всяк день, аще и на всяк час, встань с духом нашим духом своим. Прими во ум твой деянья наши, и будь в них порукою. Ты волшбит и чародейство ведущий, за скотами и зверями радеющий, трясовиц прогоняющий, боли и хворобы изгоняющий, живота людине дающий, прими от нас — детей своих хваление сиё. Мы чтящие тебя и любящие, и любы от сердце дарящие, идеже и любиши ты тоюже любовию нас — детей своих. Прими в руцы свои дела наши! Соедени в единое, чтоб со душой спокойною и безметежною мы робили на благо наших сродников, детей наших и нас самих и проведи их к исполнению. Дай познать сладость жизни от тебя даденой — богатой. И отгони своим бичом страхи и козни, даруй ми силу от толики силы твоей. Отец мой, Велес великой, податель, в согласии со всеми сродниками, в мире духовном в семье пребывающий, даруй и ми спокойствия и благоденствия, до упокоения моего под твоим оком, под твоей дланью».

…Вечерами, теснясь у закопченных очагов, воины и новобранцы после тренировок и несения службы ели жадно и много. Калегаст ничего не жалел для своих людей. После сытного ужина наваливалась истома. Обитатели заставы располагались на низких полатях, застланных мягкими медвежьими, козьими, овечьими, лисьими и волчьими шкурами. На них спалось тепло и вольготно. В избах пахло жареным мясом, дымом, потными портянками. Дух был тяжёл, но сон сладок.

Саксонцы давно не нападали на бодричей, но соглядаев своих засылали исправно. Часто роль их играли саксонцы, фанатично преданные культу Логоса, но порой на территорию бодричей пробирались и славяне из числа пленных моравов, лужан и лютичей. Обращали саксонцы пленников в свою веру, брали в заложников их жён и детей, самих же отправляли шпионить к бодричам или поморянам. И ничего им не оставалось делать, как служить своим новым хозяевам.

Один из таких соглядаев из числа саксонцев по возвращении в Хаммабург, так отрапортовал Фридриху фон Хогерфесту, ландмейстеру ордена Золотого Креста:

«Хижины бодричей строятся или, вернее, скрываются в глубине лесов, на берегах рек и болот, и мы сделаем им честь, если сравним их с постройками бобров; подобно этим последним, они имеют по два выхода — один на сушу, а другой в воду, для того, чтобы облегчить бегство их диких обитателей. Своим грубым довольством славяне обязаны не столько своему трудолюбию, сколько плодородию почвы, а поля, которые они засевают пшеницей и птичьим просом, доставляют им, вместо хлеба, грубую и менее питательную пищу, то есть кашу. Они порой сражаются пешими и почти нагими и не носят никаких оборонительных доспехов, кроме тяжелого щита. Однако княжеские дружинники отличаются справной амуницией: нагрудником из варёной кожи, обшитым конскими копытами для прочности, а у тех, кто побогаче — металлическими чешуйками. Оружием для нападения служат для них лук, колчан с маленькими отравленными стрелами и длинная веревка, которую они ловко закидывают издали и затягивали на неприятеле в петлю. Также бодричи вооружены длинными пиками с крюками на конце, чтобы цеплять всадника за доспех, стащить его на землю из седла. В сражениях пехота славян может отличаться быстротой движения и перегруппировки, ловкостью и смелостью. Бодричи плавают, ныряют, словно рыбы и могут долго оставаться под водой при помощи выдолбленных тростниковых трубочек, сквозь которые вдыхают в себя воздух, так что могут устраивать засады в реках и озёрах…»[21]

Бывалые дружинники, служившие на заставе, знали Ладомиру в лицо. Поначалу многие заглядывались на пригожую девушку, покуда не узнали от Коршеня, что сестра его — послушница в храме богини Матери Сыра-Земли и намерена в должный срок стать жрицей. С тех пор обитатели заставы относились к Ладомире почтительно. Только безумец рискнёт разгневать великую богиню, дабы снискать благосклонность её послушницы.

К Ладомире подошёл здоровенный детина по имени Молот, прослуживший на заставе почитай четыре года и ставший, наконец, дружинником.

— Здрава буде, Ладомира! — поприветствовал Молот. Девушка чинно поклонилась дружиннику, прижимая увесистый узелок к груди. — К братцу, чай, наведалась?

Ладомира кивнула в ответ.

— На ристалище не разглядела его… Говорили, мол, мечом машет.

Молот рассмеялся.

— Скор твой братец. Углядеть за ним не успеешь! С ристалища ушёл. За заставой он, во всадников копья мечет!

Ладомира поклонилась Молоту.

— Благодарствуй… — ответила она и отправилась обратно к воротам.

За заставой на ровном месте, расчищенном от деревьев и корней, княжич приказал установить щиты, изготовленные из мягкой липы, каждый щит высотой в сажень, а шириной, как минимум — в три. Один из дружинников нарисовал на щитах сажей, разведённой в подсолнечном масле, всадников.

Калегаст всегда говорил своим подчинённым:

— Стрелку рука нужна крепкая! И потому не пропускай и дня на ристалище, не натянув тетиву и не метнув копья!

Трудно давалась наука метания копья новобранцам. Много слёз от обиды поливали он подле разрисованных щитов.

Старший десятник приводил своих подопечных к щитам на рассвете. И понеслось: целься, метай… Выдирай копьё из мягкой липы и всё по новой. Тем не менее, проходило время, крепчала рука, становился метким глаз. Поначалу новобранцы били копьями по щипам с ближнего расстояния, а со временем отходили почитай на триста шагов.

Копьё метать, не из лука стрелять — в первые же дни начинают понимать новобранцы. Хотя каждый подросток бодричей, будь то мальчик или девочка, владеют луком. Самодельными стрелами бьют они мелкую живность в лесу на пропитание семье.

Дружинники княжича Калегаста, облачённые в чешуйчатые доспехи с нашитыми на толстую кожу конскими копытами, с мечом или секирой на перевязи, со щитом на левой руке, с копьем в правой, колчаном и луком за спиной, с ножом за сапогом — учились ходить стаей, не разрываясь. Учились бегать одной стеной, поворачиваться, как один, останавливаться по приказу княжича. Передние ряды дружно по приказу метали копья в воображаемого неприятеля, за ними слаженно следовали задние ряды. Туча копий взмывали в воздух.

Затем, разделившись на два отряда, закрывшись щитами, обнажив мечи, бегом нападали друг на друга.

Каждый бодрич — мужчина и женщина — умел ездить верхом на лошади в седле и без седла, править уздой. Воин же обучался править только ногами, освободив руки для боя.