Гэрет Уильямс - Темное, кривое зеркало. Том 3 : След на песке

Гэрет Д. Уильямс

Темное, кривое зеркало

Том 3. След на песке

Пролог. Буря на горизонте. (Перевод: Ерохина Елена, http://www.b5.ru/babylosa/ddm/index.htm)

Часть 1. Единственный и Девять. (Перевод: Сергей Зайдуллин, http://www.b5.ru/babylosa/ddm/index.htm)

Part 2. Promises for the Future (не переведено)

Часть 3. Стратегия завоевателей. (Перевод: Елена Ерохина, http://www.b5.ru/babylosa/ddm/index.htm)

Часть 4. След на песке. (Перевод: Сергей Зайдуллин главы 1–2, http://www.bookview.nm.ru/ddm/index.html)

Part 4. A Line in the Sand. (главы 3–8, не переведено)

Part 5. From the Ashes (не переведено)

Part 6. Through Darkness and Fire (не переведено)

Гэрет Д. Уильямс

Пролог: Буря на горизонте

В галактике действует множество различных сил, но после Битвы За Минбар они расколоты и изолированы. Тёмные силы пришли в движение, рождаются ещё более тёмные, чем прежде заговоры, и совсем мало форпостов света продолжает сражаться за свободу галактики. На горизонте видны признаки надвигающейся бури, она уже почти здесь…

Ощущение… множества вещей. Будущее прошлое. Настоящее будущее. Тысяча лет в прошлом и… сейчас.

Г'Кар шёл по коридорам и отсекам своего нового и, возможно, величайшего вклада в борьбу с Возвращением Тьмы. Бывали моменты, как, например, сейчас, когда ему хотелось идти здесь в оболочке из плоти и крови, а не просто присутствовать в виде света и звука. Не будь он заключён в сердце Великой Машины, он находился бы здесь воплоти. Но Г'Кар давно понял, что жертвы необходимы, и что малые жертвы значат подчас столько же, сколько и большие.

Вавилон 4, так он назвал его. Только он знал это имя. Для всех остальных посвящённых, это был всего лишь «Проект», глупое и экстравагантное, но совершенно секретное строительство в нейтральном секторе космоса. Г'Кар сказал им ровно столько, сколько посчитал необходимым.

Гигантская космическая станция, символ надежды и стабильности. Долгие годы Армия Света существовала без такого стратегического центра и была разъединена. Из-за Теней Г'Кар потерял свой храм в горах Г'Хоражар. Минбарцы, что должны были бы стать его основными союзниками, были ослаблены внутренними войнами, массовыми убийствами и сейчас вынуждены были бороться за само своё существование. Приют с самого начала был слишком мал для Армии Света, а что касается самого Эпсилона-3… это место также вряд ли подходило.

Вавилон 4 станет идеальным центром для Армии. Местом тренировки новых рейнджеров, координирующим центром. Он станет связующим звеном для всех группировок — Объединённого Совета Казоми-7, Нарна, Минбара, Бестера и его телепатов, а со временем, возможно, даже для центавриан и землян.

Станция ещё, конечно же, не полностью смонтирована. На это потребуется ещё минимум год, но она уже функционирует и может быть использована. Учёные Армии Света и союзников уже здесь и работают над базой данных и компьютерной системой. Оборонительная система уже готова. Ионные двигатели работают. Дайте время, и станция станет идеальной цитаделью.

Время… вот ключ ко всему.

У Вавилона 4 есть и другое предназначение, которое Г'Кар впервые обнаружил восемнадцать месяцев назад при помощи Великой Машины. И с тех пор он изучает и наблюдает.

Тысяча лет назад. Однажды, Вавилон 4 будет отправлен туда Великой Машиной, чтобы дать надежду другому разобщённому альянсу против этой же самой Тьмы. Однажды, но это произойдет лишь тогда, когда станет действительно необходимым.

К тому же Вавилон 4 не может быть отправлен в прошлое без Валена, а Вален не вернётся в эту галактику пока…

А пока время ещё есть. Время думать о настоящем, а прошлое… прошлое оставить на будущее.

Центаурум был в хаосе. Если быть честным, он находился в таком состоянии практически весь последний год, после последовавших одна за другой смертей Премьер-министра Урзы Джаддо и императора Мэррита, не говоря уже о многочисленных членах его кабинета. После нескольких месяцев траура и бурной политической деятельности, — эвфемизм, под которым на Центавре подразумевают предательство, любовные интриги, убийства и прочие развлечения, — компромисс был достигнут. Кандидат был выбран, хотя и не все были с этим согласны. Всё пришло в норму.

Но новый император Рифа был убит всего через несколько дней после своего избрания, и сейчас всё опять рушилось.

— Это же абсурд, — выкрикнул Лорд Вало, представитель дворянства старой школы. Неофициальный глава этой фракции, он часто считался наиболее «красноречивым» и в то же время наиболее консервативным членом Центаурума. — Мы не можем сделать этого… этого… хлыща нашим императором.

— И тем не менее, — сказал лорд Джарно, — хотя… принц Картажье не имеет… ммм… соответствующих навыков… Он… ммм… молод, так что…

— Спи дальше, — пробормотал лорд Вало. Эти слова были произнесены шёпотом, но достаточно громко, чтобы быть услышанными всеми присутствующими.

— Лорд Джарно знает, о чём говорит, — отчётливо произнёс лорд Дурано. О нём, умеющем тщательно и досконально раскрыть все недостатки, отзывались одновременно с уважением и руганью. — Принц Картажье, как ни прискорбно это признавать, — наиболее очевидный выбор из возможных кандидатов. Только он достаточно молод, достаточно здоров, достаточно разумен…

— Если мне позволят… — поднялся со своего кресла лорд Дугари. Весь Центаурум замолчал, но не потому, что уважал сказавшего эти слова, а из-за того, что все ждали, когда он начнет кашлять. Как только это произошло, один наиболее веселый индивидуум также начал очень громко кашлять, и все засмеялись. Лорд Дугари не выглядел удивлённым, не был удивлен и лорд Вало.

— Если… мне… позволят, — твёрдо сказал Дугари. — Конечно, последние события бросают тень на министра Моллари… Конечно… Возможно, если мы… — От сильного кашля он согнулся пополам, стуча себя по груди.

— Так мы ничего не достигнем, — сердито заметил Вало. — Сколько мы ещё…?

В комнате воцарилась тишина, когда встал один из наиболее уважаемых членов Центаурума. Малачи, премьер-министр при Турхане, время правления которого сейчас воспринималось как золотой век, — то есть это было так давно, что люди уже забыли, какой в действительности была та эпоха, и так недавно, что ещё были живы свидетели тех лет. Малачи покинул столицу после смерти Турхана, ходили слухи, что он покончил собой. Вернувшись всего лишь несколько недель назад, он выступил с речью, которая привела к избранию Рифы. Немногие из ныне живущих были столь же выдающимися, уважаемыми и влиятельными.

Малачи так же был ответственен за убийство Рифы и ложное обвинение бывшего министра Лондо Моллари, но это были настолько незначительные детали, что он не считал необходимым с кем-либо делиться ими.

— Уважаемые лорды и министры, — начал он, — могу ли я внести предложение?

Мысли ничего не значили для женщины, которая некогда была Сьюзен Ивановой. Ни мысли, ни идеи, ни образы. Ничто кроме знания, кем она была, что она потеряла, и что она должна была сделать.

Трёх человек любила она. Всего трёх за всю жизнь.

Её мать: убита Пси-корпусом много лет назад. Убита фактически, если не буквально. Сьюзен никогда не переставала горевать, никогда не переставала помнить. Вся её оставшаяся жизнь была определена этим единственным событием. Однажды Сьюзен был задан простой прямой вопрос: «Чего ты хочешь?». Отвечая на него, она вспоминала глаза своей матери.

Маркус Коул: убит самой Сьюзен. Убит фактически, а не только на словах. Мечтатель, вырванный из мира грёз. Идеалист, видевший только боль. Любовник, чья душа навсегда принадлежала другой. Сьюзен убила его — случайно, но ей не было от этого легче.

Лорел Такашима: убита… где-то. Как-то. Сьюзен не знала, кто конкретно сделал это, но она знала, кого винить. По крайней мере, она знала, кого должна винить из тех, кто был здесь.

Они спросили: «Чего ты хочешь?». И она ответила. Она хотела быть в безопасности. Она не хотела быть одинокой. Она не хотела бояться Пси-корпуса. Она хотела быть в безопасности.

Он идёт. Посол Дэвид Шеридан. Тот, кто занял её место. Тот, ко свалил на неё все провалы. Тот, кто что-то знал о смерти Лорел. Тот, кто не сдержал своего обещания.

Сьюзен не знала, как у нее получалось двигаться так быстро, или как она достала оружие. Со дня смерти Лорел она не думала вообще ни о чём. Она жила только местью, только убийством, только своим жутким криком.