Террагенезис: Земля (СИ) - Драксодий Роман Страница 11

Я вдохнул. Классика жанра — халявы не будет. Думать тут особо не над чем и надо в первую очередь ремонтировать ядро, чтобы оно быстрее считало! Но тогда нужно оставить немного ресурсов чтобы… Что бы что? Их и сейчас-то ни на что не хватает, что странно, учитывая возможность создавать всё… Вот я дурак!

— Сеятель, а что за ресурсы в хранилище?

— Стабилизированные элементарные частицы.

— Да ну нафиг! Ты хочешь сказать, что всякие электроны, протоны и нейтроны вот так просто лежат у тебя по коробочкам⁈ — удивлённо воскликнул я, наконец-то поняв в полной мере, что такое «система атомарной реструктуризации». — Ты из них всё собираешь что ли?

— Описание грубое, но концепция верная, как и метод конструирования органического и неорганического вещества.

— Тогда я тем более не понимаю, почему нельзя просто разобрать материю обратно на атомы? — спросил я, логично предположив, что это должно быть возможно.

— Нет проблем с тем, чтобы разобрать на атомы, — любезно ответил сеятель, — проблема в том, чтобы пересобрать сами атомы для стабилизации.

— А зачем разбирать атомы, если их потом всё равно пересобирать обратно? Может проще найти нужный элемент? На земле их много.

— Для достижения заданных параметров при производстве, необходимо обеспечить чёткую идентичность всех элементов.

— Всё, понял, — я кивнул, встал и надел рюкзак. — Вернёмся к насущному — зонды смогут проделать проход в переборках? А то мне не охота ещё раз ползти поползнем.

— Нет.

— В смысле «нет»⁈ — я крайне удивился, ведь рассчитывал на чудо зонды, с лёгкостью прожигающие камень.

— Исследовательские зонды не обладают необходимой прочностью и запасом энергии.

— Да из чего этот корабль вообще сделан⁈

— Я могу дать только приблизительный ответ, и он не будет в полной мере соответствовать действительности.

— Ну рассказывай, — пожал я плечами.

— Внешний корпус представляет собой зафиксированный во времени процесс перехода волновых колебаний на физический уровень, а все внутренние элементы выполнены из энергии.

— М-да, — грустно вздыхаю и царапаю ногтем твёрдую, светящуюся серую стену, — понятнее не стало. Может тогда их просто отключить? — не удержался я от ехидства.

— Это приведёт к временному ограничению функционала и проникновению расплавленной породы внутрь корпуса.

Я, конечно, обалдел от таки́х технологий, но пора уже перестать удивляться.

— Отключи так, чтобы порода не затекала! — приказываю я без всякой задней мысли, тем более, что он сказал только про «временное» ограничение.

— Предупреждаю, восстановление внутренних конструкций займёт большое количество времени в связи со сниженной мощностью реактора.

— Делай уже! — рявкнул я на дружелюбный интерфейс.

Ну он и сделал. Я-то, наивный, внимательно смотрел на серую стену, ожидая её медленного растворения, истончения или ещё какого-нибудь визуального эффекта, но она просто пропала без единого звука, а мои волосы встали дыбом из-за возникшего повсюду электростатического напряжения.

Лаз, по которому я добирался сюда, стал гораздо шире, за счёт исчезнувших энергетических стени я осторожно двинулся в уцелевшую часть корабля. Передвигаться стало гораздо проще, и я очень быстро вернулся туда, где совсем недавно чуть не умер.

— Да ты гонишь! — не верю я собственным глазам, поражённо глядя на освобождённое от стен пространство корабля.

Он огромен, как целый городской район, где небом служит очень далёкий потолок! Вот только вместо бетонных человейников тут повсюду кубы и параллелепипеды из серого «стекла», висящие в воздухе за счёт полов, оставшихся от коридоров. Невероятный ажурно-трёхмерный, многоуровневый лабиринт, напоминающий паутину. Взглядом нашёл большой серый куб, «прилипший» к потолку — тот самый шлюз, в который я упал.

Но шокировало меня другое — всюду непонятные светло серые шланги с вкраплением сверкающих искорок, похожие на корни растений, сидящих в аэропонике. Они ветвились из более толстых магистралей, которые покрывали стены, пол и потолок, а также торчали из энергостен. Вся эта херь медленно шевелилась, извиваясь и переплетаясь. Также было много и почти чёрных, будто высохших шлангов, которые либо безжизненно свисали, либо валялись на сером полу в виде отдельных кусков.

Колоссальное пространство с инопланетной инженерией ограничивалось по одной стороне высоченной стеной из застывшей магмы, кое-где имеющей кубические формы наплывов. Именно в эту стену уходила самая толстая, заметно пульсирующая труба.

— Так ты живое⁈ — удивлённо выдохнул я.

— Я органическое, — поправил меня сеятель. — Меня нельзя назвать живым.

— Почему? — тут же заинтересовался я.

— Цель моего существования можно изменить в любой момент.

— Не понял, это как? Типа живые имеют неизменную цель?

— Инстинкт самосохранения и размножения — определяющие факторы любой жизни. У меня нет потребности в самосохранении и размножении

— Да не, — качаю я головой и медленно продвигаюсь среди свисающих частей сеятеля, — там же ещё куча инстинктов должна быть.

— Я обозначил только базовые алгоритмы, без которых выживание и развитие невозможно. Всё остальное регулируется текущими условиями окружения, в котором существует жизнь.

— А то, что тут произошло, связано с отсутствием у тебя инстинкта самосохранения?

— Нет данных. Мой базовый инстинкт это подчинение автору и выполнение миссии.

— Любопытно… — говорю я, кивая, — значит из-за невозможности продолжать миссию ты отключил один из инстинктов?

— Нет, он перестал быть приоритетным. Отсутствует оборудование, необходимого размера для редактирования основных инстинктов сеятеля.

— То есть органике можно вообще любой инстинкт установить? — с подозрением спрашиваю я, останавливаясь неподалёку от одной из колонны. Меня напряг этот момент, ведь сеятель без разрешения отправил зонд, а значит, ему ничего не мешает поковыряться и в мозгах! Решаю прояснить этот момент:

— А автору, без его согласия, можно сменить инстинкт?

— Каждому новому автору устанавливается основной инстинкт продолжения миссии, — подтвердил мои подозрения сеятель.

— В смысле «каждому новому»?

— Жизненный цикл авторов не сопоставим с длительностью миссии. Как только автор погибает, сеятель ждёт на орбите засеянной планеты, пока уровень развития достигнет необходимого минимума и назначает автором самую развитую особь. Этот цикл повторяется до завершения миссии.

— Которая не имеет конца… — пробормотал я.

Возникло острое желание помолиться всем богам, что биореконструктор оказался неисправным, а то я бы сейчас носился с жопой в мыле и чинил корабль, чтобы продолжить великую миссию.

— Кстати, что ты там говорил о размере оборудования для установки инстинктов?

— Инкубатор или модуль биокоррекции должны вмещать организм целиком, — ответил сеятель, слегка изменив название, что натолкнуло меня на мысли о том, что он обучается как любая нейросеть, но за счёт моих знаний.

Что ж, вот мы дошли до самого интересного. Я не совсем понял, зачем нужен отдельный инкубатор, если сеятель создаёт органику в любой точке себя, поэтому спросил об этом напрямую.

— Невозможно создать жизнеспособную особь с помощью только одного структурирования белков. Нейронные связи будут образовываться в хаотичном порядке, что вызовет сбой базовых функций саморегулирования.

— То есть создать живую, полную копию, например меня, не выйдет? И не получится оживить мёртвый организм?

— Да. Но можно вырастить биологическую копию, с набором базовых инстинктов и рефлексов.

— Уже интереснее, — говорю я и обхожу толстый и явно мёртвый отросток сеятеля, обрубленный с двух сторон вулканической породой. — А обучить эти куски мяса можно будет?

— Да, но если особь выращена взрослой, то обучаемость будет низкой. Если нейронные связи всё ещё активно формируются, то темпобучения будет выше. Зависит от строения нейронной ткани.