Елизавета Дворецкая - Стоячие камни, кн. 2: Дракон судьбы Страница 11

Торбранд покусывал соломинку, размышляя. Хродмар поднял голову.

– Конунг! – негромко произнес он, но в голосе его была такая мольба, что и камень дрогнул бы. – Конунг, по-моему, рауды предлагают нам очень стоящее дело. Нужно спешить, пока Стюрмир не привел слэттов.

– Если мы начнем сейчас, слэтты могут и вовсе не прийти! – поддержал его Модольв. – Хильмир конунг – очень осторожный человек. Если у него будет хоть тень сомнения в победе, он вообще не ввяжется в эту войну.

– Не стоит давать им много времени на сборы, если мы сами не нуждаемся в нем! – продолжал Хродмар. – Нам нужно спешить!

Торбранд незаметно вздохнул и нагнул голову в знак согласия. При всей своей осторожной расчетливости он не мог возразить Хродмару. Все мысли молодого ярла были заняты только невестой, которую у него хотят отнять, и едва ли он мог сейчас рассуждать здраво. Он готов свернуть горы, а на Квиттинге такой настрой будет кстати.

– Хорошо, – сказал наконец Торбранд. – Мы поедем с тобой, Гродгард сын Кара. А ты, Хродмар ярл, не трать силы понапрасну. Ты снова пойдешь к… к той же цели. Только с другой стороны. И уж на этот раз мы не отступим!

До праздника Середины Зимы оставались считанные дни, и в Конунгагорде усердно готовились к жертвенным пирам. Прослышав о скорой свадьбе Вильмунда ярла, гости съезжались на озеро Фрейра из самых отдаленных мест. Как говорил Хьёрт управитель, он каждый день ждет, что к воротам явятся тролли из Медного Леса, тоже жаждущие выпить.

Кюна Далла целый день суетилась, ухитряясь при этом сохранять надменный вид и не упуская случая показать свою власть над всеми домочадцами, но едва ли от ее суеты было много пользы для дела. Сама Ингвильда почти ни в чем не принимала участия. Дома она не смогла бы усидеть сложа руки перед одним из самых больших праздников в году, но сейчас ей все было безразлично. Раз и навсегда она решила не считать Конунгагорд своим домом ни сейчас, ни когда-либо в будущем. А значит, и хлопотать незачем.

Открыв дверь в сени, Ингвильда подобрала платье, чтобы шагнуть за порог, но тут на нее бросился кто-то, летевший навстречу сломя голову. Охнув, Ингвильда подалась назад и прижала к груди кувшин с пивом – она несла его, чтобы отдать отцу, а вовсе не для того, чтобы облить им дочку одного из здешних хирдманов. Девушку звали Арнгуд, но домочадцы давным-давно прозвали ее Глатта, что значит – Гладкая. Во всей ее внешности была какая-то мягкая, шелковистая нежность – в розовой коже, в густых каштановых волосах, даже в рыже-карих глазах, больших и игриво блестящих. По мнению Ингвильды, глаза у Глатты были просто распутные, и она не удивлялась, что в пятнадцать лет та уже пользуется назойливым вниманием всех мужчин Конунгагорда и окрестных усадеб на озере Фрейра.

Охнув в притворном испуге при виде Ингвильды, Глатта ловко обогнула ее и исчезла. Ингвильда шагнула вперед, но тут же наткнулась на Вильмунда. Он бежал со всех ног и ничего, похоже, не видел; Ингвильда вскрикнула, пиво из кувшина плеснуло на него длинным рыжим языком.

– Ах, чтоб тебя! – крикнул Вильмунд, отскочил назад, попытался стряхнуть мокрые пятна с рубахи и только потом глянул вперед, собираясь, как видно, душевно поблагодарить добрую женщину. – Какой козел…

И замер, узнав Ингвильду.

Лицо его являло взору такую смесь смущения и досады, что Ингвильда, первой опомнившись, расхохоталась. Нет, отец совсем неплохо придумал – послать ее за пивом.

– Ах, могучий Вильмунд ярл! – сквозь смех выговорила Ингвильда. – Славно же ты начинаешь свой путь! Пиво валит с ног и берсерков – а ты устоял и сам опрокинул кувшин! Я дам тебе прозвище – Пивная Рубаха! И этот кувшин в придачу! Там еще осталось немного на дне!

Челядь захихикала, пряча улыбки в рукава и бороды. Вот уже много дней домочадцы Конунгагорда никак не могли решить, чью сторону им держать – Ингвильды или Даллы. Но в поединке Ингвильды и Вильмунда каждый выбрал без труда, и сдавленные смешки знаменовали победу Ингвильды.

Вильмунд тоже услышал их, и досада помогла ему прийти в себя. Но ответ он нашел не сразу и только смотрел на Ингвильду злыми и обиженными глазами.

Ингвильда посторонилась.

– Беги, доблестный ярл! – снисходительно сказала она. – Только сначала переоденься и оботрись. А не то самая гладкая девица племени квиттов выскользнет из твоих мокрых рук.

– Раньше ты такой не была, – сказал наконец Вильмунд.

Ему было стыдно, что Ингвильда застала его в погоне за Глаттой, и быть облитым пивом на глазах веселящейся челяди казалось ему настоящим позором. А она, его обрученная невеста, еще смеется над ним! Не так давно он мечтал жить в одном доме с ней – теперь же ему нередко казалось, что лучше бы ей быть где-то подальше.

– Раньше и ты был другим, – ответила Ингвильда.

Его слова ее не удивили: она и сама замечала перемену в себе. Она жила с отцом в Конунгагорде со времени осеннего тинга, то есть уже почти два с половиной месяца, но так и не могла понять, кто она здесь. Челядь и домочадцы считали ее будущей хозяйкой, кюна Далла подчеркнуто обращалась с ней как с гостьей, а сама Ингвильда чувствовала себя пленницей. Если женщина не вправе уехать из дома когда и куда ей хочется – как это еще назвать? Сначала она тосковала и томилась, даже плакала украдкой, а потом вдруг успокоилась и обнаружила прилив каких-то новых сил. Оказалось, что она может быть насмешливой и ехидной не хуже Хёрдис, и насмешки над тем же Вильмундом стали доставлять ей неизведанное ранее удовольствие. Вильмунд бесился, но ничего не мог с ней поделать. Золотое обручье обязывало его быть почтительным с невестой, а возможность мести оставалась где-то в далеком будущем. Она не любила его, а значит, ему нечем было ее уязвить. Фрейвид хёвдинг же хорошо понимал, что является его главным сокровищем, и следил за тем, чтобы будущий конунг никогда не оставался с Ингвильдой наедине.

– Это ты виновата! – вдруг выкрикнул Вильмунд, не сдержавшись. – Ты сама!

Лицо его исказилось гневом, кулаки сжались. А Ингвильда насмешливо, издевательски сузила глаза. Если бы ее увидел сейчас кто-нибудь из домочадцев Фрейвида, то от испуга призвал бы добрых дис*: сейчас в лице ее проявилось такое ясное сходство с Хёрдис, что сомневаться в их родстве не приходилось.

– А кто же еще? – с мстительным удовольствием ответила Ингвильда. – Конечно, я! Это я во всем виновата! Даже в том, что Тюр лишился руки – это я ее откусила! Вот этими самыми зубами. И не подходи ко мне так близко, доблестный ярл, если не хочешь уподобиться богу.

– Не на этой женщине я собирался жениться, – проворчал Вильмунд.

Он был растерян, и растерянность при встречах с Ингвильдой уже стала привычной. Она была все так же красива, но теперь порой пугала его. Это была не та робость первой любви, которую она же вызывала у него всего лишь полгода назад. Это был страх, настоящий темный страх перед ведьмой. Разум не хотел признавать его, но душа слышала его смутный и вкрадчивый голос.

– Хорошо, что ты это уже понял! – одобрила Ингвильда. – А я добавлю, что я вовсе не за тебя собиралась идти замуж. Может быть, скажем людям, что недоразумение разъяснилось и свадьбы не будет?

Но Вильмунд резко тряхнул головой, лицо его из растерянного стало суровым.

– Вот еще! – грубо сказал он и посмотрел в глаза Ингвильде. Взгляд его был острым и напряженным, в нем была та самая злоба, которая до сих пор заставляла Ингвильду содрогаться в душе. – Этот рябой фьялль тебя не получит! Даже не надейся, чтобы я отдал назад твое обручье. Я не отступаю от своего слова. Я обещал взять тебя в жены и возьму, даже если все ведьмы, тролли и великаны будут мешать мне. Начиная с тебя самой!

Ингвильда ощутила приступ бессильной досады, близкой к прозрачной грани отчаяния: да, это правда! Но тут же голос Хёрдис из глубины души подсказал ей ответ.

– Если ты так дорожишь своим словом, доблестный ярл, то тебе неплохо бы вспомнить о том, что ты говорил тому самому фьяллю! Ты обещал встретиться с ним на поединке в день Середины Зимы! А он будет послезавтра! Что-то я не заметила, чтобы ты собирался в дорогу! Или Один обещал дать тебе Слейпнира*, чтобы ты доехал до Тюленьего Камня за один день?

Вильмунд сердито дернул ртом и отвел глаза. Возразить было нечего, но он все же попытался.

– Что-то мне не думается, чтобы рябой тролль сам пришел туда! Как же, поплывет он на Квиттинг ради поединка со мной! Фьялли такие храбрецы, что не ездят в одиночку! Они даже в отхожее место ходят целой дружиной в шестнадцать кораблей! Я не хочу тратить время понапрасну, чтобы съездить к Тюленьему Камню и убедиться, что его там нет!

– Ах! Убедиться в этом было бы совсем неплохо! А вдруг он там? А вдруг он будет ждать тебя и тоже рассуждать о храбрости квиттов? Наша Хёрдис одна не побоялась выйти против целого войска фьяллей!