Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том 3 Страница 12

(Келькинод): Он едва успел ступить в здание! Вы не можете просто ввалиться к нему в кабинет и потребовать внимания! Я бы ожидал, что после вашего провала вы постараетесь не попадаться на глаза!

(Таллери, запальчиво): Что вы мне сказали?

(Келькинод): Вы не выполнили задач, порученных вам Центральным Управлением! Из-за вас мы отстали от графика! Ордера куратора Лоннда так и не доделаны, и вина за это лежит на вас, Таллери! Вам было велено с ними поспешить!

(Таллери): Возникло кое-что поважнее.

(Келькинод): Поважнее, чем наши документы? Вы бредите?!

(Таллери): У меня нет времени на эту беседу. Уйдите с моей дороги!

(Келькинод, вдогонку): Вам повезёт, если вас не отправят считать гильзы от стреляных болтов в каком-нибудь захолустном мире-кузнице ещё до конца этого дня!

[Прошлое. День. Кабинет куратора, кто-то работает, безостановочно печатая на клавиатуре.]

Преемник куратора Лоннда разместился в кабинете своего предшественника, и все следы его прежнего обитателя были ликвидированы. Большой рабочий стол, диван, редкие чёрточки, привнесённые в это место человеческой рукой, — всё это исчезло. Сейчас комната была безликой и мрачной, освещаемой лишь тусклым светом гололитического стола.

Таллери медленно приблизилась, пока её глаза приспосабливались к полумраку.

(Таллери): Сэр? Меня зовут Катано Таллери, я письмоводитель-адепта второй категории. Могу я к вам обратиться?

Поначалу новый куратор не отреагировал на её присутствие. Ей было видно худое измождённое лицо, выглядывавшее из-под тяжёлого капюшона. Глаза были прикованы к призрачной проекции экрана, плавающей между ним и Таллери.

(Таллери): Куратор, я должна поговорить с вами по безотлагательнейшему вопросу! Я обнаружила, что в этом ведомстве ведётся преступная деятельность. Измена, сэр!

[звук нажимаемых клавиш резко обрывается]

(Таллери): Я, э… У меня здесь комплект журналов учёта грузов для восьмого и одиннадцатого секторов верфи, и это лишь самые последние примеры… Куратор, складывается впечатление, что кто-то умышленно уводит важные ресурсы, предназначающиеся для ведения войны, в некий неизвестный пункт назначения.

В этот момент куратор, похоже, впервые обратил на неё внимание. Пощёлкивая своей аугметикой, он сосредоточился на словах Таллери. Письмоводитель, столько дней носившая в себе обнаруженные ей улики, сейчас едва удерживалась от того, чтобы не вывалить их все. Ей требовалось ими поделиться хотя бы для того, чтобы избавиться от чувства ядовитой паранойи, которым была заражена эта информация.

(Таллери): Я не сообщала это никому другому, сэр. Мои коллеги здесь… Они не находятся вне подозрений!

Куратор молчал, впитывая в себя каждое её слово. Его тонкие пальцы неподвижно зависли в воздухе над клавишной панелью перед ним.

(Таллери, подводя итог): Я не могу обнаружить никакого терминального идентификатора, чтобы проследить эти изменения до их источника. У меня нет никакого способа найти человека или людей, которые за это ответственны. Единственным повторяющимся фактором во всём этом является упоминание места, обозначенного как "Офрис".

(Куратор): Оф-рис.

(Таллери): Да. Ни в одном из наших документов нет записей, касающихся этого места. Вам это название что-нибудь говорит, сэр?

(Куратор, механическим голосом): Офрис. Офрис. Обрабатываю… Нет. Ничего. Письмоводитель Таллери… не беспокойтесь… Возвращайтесь… к вашим… обязанностям…

[печатание на клавиатуре возобновляется, словно ничего не случилось]

(Таллери): Постойте… Кто… Что вы такое?

Она метнулась вперёд и, нарушив тончайшую вуаль гололитического изображения, встала над фигурой за клавишной панелью. Таллери протянула руку и стащила капюшон, покрывавший голову куратора.

Тот не отпрянул от её прикосновения, как мог бы сделать нормальный человек — вместо этого, когда капюшон свалился назад, являя его истинную сущность, он остался спокойно сидеть, продолжая работать над своими задачами.

Когда-то он был человеком. Годы или десятилетия тому назад этот куратор был кем-то, обладавшим именем, биографией и полноценной личностью. Но сейчас всё это было им утрачено — отсечено, как участки его черепа и мозга, которые отсутствовали под капюшоном. На их месте были шестерёночные механизмы тонкой работы из латуни и серебра. Их крошечные зубчатые колёсики безостановочно вращались в окружении электрических цепей с мнемоническими кристаллами и информационными капсулами.

Это существо, которое сидело перед Таллери, жило и дышало, как она, но осознавало себя не в большей степени, чем тупой терминал-когитатор, который она использовала для ввода своих ордеров. Преемник куратора Лоннда был всего-навсего куклой со стёртым разумом, сервитором, которого дёргали за ниточки программы с перфокарточных пластин и дистанционные команды от… откуда-то.

Взгляд Таллери наткнулся на толстые кабели, змеящиеся вниз из гнёзд разъёмов на цыплячьей шее куратора, и в ней проклюнулся первый росток страха. Провода исчезали под складками его одеяний, снова появляясь вблизи пола. Таллери проследовала за ними через комнату, по-совиному таращась вглубь теней, пока не добралась до места их окончания в стенной полости. Куратор-сервитор был намертво подключён к сети обмена данными Администратума. Такая телесная модификация попахивала скорее Культом Механикум, чем Департаменто Муниторум.

И если этот человек — если это существо — было всего лишь марионеткой некоего далёкого хозяина, находившегося где-то в другом месте…

Таллери поглядела в эти тусклые стекляшки глаз, не видя в них никакого узнавания и никакого понимания, и спросила себя, кем был тот, кто смотрел на неё в ответ с той их стороны.

(Куратор): Возвращайтесь… к вашим… обязанностям.

(Таллери): Д-да, конечно… Вы совершенно правы, я уверена, что это ерунда. Просто погрешность округления или что-то в этом роде, нет повода тревожиться. Я поступлю так, как вы сказали.

Ей потребовалось приложить все силы, чтобы не развернуться и не броситься оттуда бегом.

[Прошлое. День. Офисный комплекс Муниторума.]

Выйдя из кабинета куратора, Таллери вдруг осознала, что все до единого письмоводители в офисе отрываются от своей работы и поднимают на неё глаза. Некоторые казались безразличными, другие сверлили её холодными оценивающими взглядами, в которых была одна только неприязнь.

У неё не имелось союзников среди коллег. Она никогда не проявляла охоты водить с ними компанию во внеслужебное время, и это породило настороженное отношение к ней. Прежде Таллери было безразлично такое мелочное поведение, но сейчас, когда она отчаянно нуждалась в поддержке, она знала, что её не будет.

А затем, на дальней стороне комнаты, она заметила Келькинода. Таллери не могла разобрать его слов, но он оживлённо переговаривался с манипулой громоздких андроидов, четвёрка которых возвышалась над ним.

Каждая из машин была украшена сложной эмблематикой, некоей разновидностью двоичной геральдической символики, которую Таллери не могла прочесть. Она знала лишь то, что эти символы обозначали их как бойцовую челядь, принадлежащую самой Повелительнице Риги, правительнице парящего города-государства и отпрыску Легио Кибернетика. На этой орбитальной платформе киборги повелительницы играли роль правоохранительных сил. Они представляли собой упрощённую версию её войсковых таллаксов в самой базовой их конфигурации. Они без устали патрулировали городские улицы, сурово и догматично верша правосудие над любыми преступниками, которым доставало невезения привлечь их внимание.

У Таллери упало сердце, когда Келькинод произнёс её имя и обернулся в её сторону. Он указал рукой, и вся четвёрка киборгов дружно уставилась на неё. Блестящие лица машин были безликими и абсолютно лишёнными эмоций.

(Таллакс, механическим голосом): Катано Таллери. Сохраняй неподвижность. Ты обязана следовать закону, установленному властью Империума Человечества.

(Таллери): Нет, тут наверняка какая-то ошибка!

Если киборг и слышал её слова, он не подал виду. Вместо этого он и его товарищи двинулись через комнату тесной колонной, поднимая железные руки, чтобы продемонстрировать захватные когти и зевы электро-станнеров.

Она попятилась. Это было чисто рефлекторное действие. Её мысли неслись вскачь. Не так ли Лоннд встретил свой конец, от рук этих машин? Не сказала ли она слишком много, сдуру выболтав то, что узнала, тем самым силам, которые пытаются это скрыть?