Стивен Эриксон - Дань псам Страница 13

Некая недавняя битва превратила доспехи и одежду Скола в лохмотья; темную кожу запятнала кровь. Так много ран, что если бы их нанесли за один раз — он мог бы погибнуть. Той ночью на улочке форта Вторая Дева, когда он призвал их, все это было незаметным.

Нимандер и Скиньтик увидели, что сородичи валятся на траву там, где их застал приказ остановиться. Глаза их тусклы, на лицах выражение потерянности. Да, объяснений мало. «Объяснения — меч и щит атаки, а мотив действий прячется позади. Объяснения стремятся найти слабые места, использование слабых мест рождает покорность, потенциал для полной капитуляции». Так некогда написал Андарист в трактате, озаглавленном «Битва и Переговоры».

Скиньтик — его шутовское лицо еще более вытянулось от утомления — потянул Нимандера за рукав, кивком позвал отойти в сторонку, за деревья. Нимандер поколебался — и пошел за ним.

Кузен остановился в тридцати шагах от сооружаемого лагеря, присел на корточки.

Нимандер присел напротив него.

Начало подниматься солнце, свет сочился по сумрачной чаще. Донесся слабый запах моря.

— Глашатай Матери Тьмы, — спокойно произнес Скиньтик, словно меряя длину каждого слова. — Смертный Меч. Смелые титулы. Я тут подумал, не взять ли парочку себе. Придумывал все время, пока брел за ним. Скиньтик, Слепой Шутник Дома Тьмы. Нравится?

— Ты не слеп.

— Неужели?

— Ты о чем хотел поговорить? — спросил Нимандер. — Неужели о дурацких титулах?

— Это зависит. Ведь Скол так гордо называет свои.

— Ты ему не веришь?

Слабая усмешка. — Кузен, я мало во что верю. Разве что в тот оксюморонический факт, что существа предположительно разумные очень любят быть обманутыми. В этом я виню хаотический поток эмоций, пожирающий разум, как вода пожирает снег.

— Эмоции — порождение истинных мотивов, даже если мотивы нами не осознаются, — заметил Нимандер.

— Мы помним то, что читали. Поэтому мы опасны — для самих себя — не говоря уж о том, что скучны.

— Ну, так о чем ты? — раздраженно спросил Нимандер. — Он может присвоить себе любой титул — мы же ничего не способны сделать, так?

— Ну… мы можем выбирать, идти за ним или не идти.

— Даже это опоздали сделать. Мы вошли в Кураьд Галайн и теперь мы здесь. Впереди ожидает конец путешествия.

— Мы предстанем перед Аномандером Рейком, да. — Скиньтик обвел рукой окружающий лес. — А могли бы просто уйти. Оставив Скола самому решать драматические споры с Сыном Тьмы.

— И куда бы нам уйти, Скиньтик? Мы даже не знаем, где оказались. Чье это владение? Какой мир лежит за лесом? Кузен, нам некуда идти.

— Некуда — или куда угодно. Нимандер, в таких обстоятельствах первое подразумевает второе. Мы словно подошли к двери, которую все считают запертой навеки — ан нет, она открылась нараспашку от легкого касания. Некуда, куда угодно — это лишь состояния ума. Видишь окрестный лес? Это преграда — или десять тысяч шагов к тайне и чуду? Что бы ты не решил, лес останется неизменным. Он не преобразится в угоду твоему решению.

— И где тут шутка, кузен?

— Смех и плач — тоже состояния ума.

— И?

Скиньтик отвел глаза, поглядев на лагерь. — Я нахожу Скола… забавным.

— И почему я не удивлен?

— Он создал в воображении великий, судьбоносный миг, миг, в который наконец встретится лицом к лицу с Сыном Тьмы. Он слышит воинственную музыку, грохот барабанов, рев боевых рогов армии, окружившей шатающуюся от высоты башню, в которой — нет сомнений — произойдет финальная встреча. Он глядит в глаза Аномандера Рейка и видит отражение своей ярости.

— Тогда он глупец.

— Как и все мы, молодые. Нужно бы сказать ему…

— Сказать что? Что он глупец?

Улыбка Скинтьика на миг стала шире. Он снова глядел в лицо Нимандеру. — Думаю, что-то более тонкое.

— Например

— Лес не меняется.

Пришел черед Нимандеру отвернуться, щурясь на серую зарю, на туманные завитки, окружившие подножия древесных стволов. «Она умерла на моих руках. Потом умер Андарист. Изошел кровью на камнях. А Фаэд выдернули из моих рук. Бросили в окно умирать внизу. Я встретил взор убийцы и понял: он сделал это ради меня.

Лес не меняется».

— Есть о чем подумать, — тихо продолжал Скиньтик. — Нас шестеро Тисте Анди и еще Скол. Семеро. Где бы мы ни были, это не наш мир. Но, смею думать, этот тот же мир, который мы знаем и который считаем своим. Мир Авалю, нашей первой островной тюрьмы. Мир Малазанской империи, мир Таворы и Острова, ставшего новой тюрьмой. Тот же мир. Наверное, на этой самой земле ожидает Аномандер Рейк — зачем бы Сколу приводить нас через Куральд Галайн в место, расположенное очень далеко от Сына Тьмы? Мы могли бы найти его в паре лиг от края леса.

— Почему бы не привести прямо к парадной двери?

Скиньтик радостно улыбнулся: — Действительно, почему? Как бы то ни было, Аномандер Рейк окажется не один. С ним будут другие Анди. Общество. Нимандер, разве мы не заслужили?

На это Нимандер чуть не зарыдал. «Я не заслужил ничего. Кроме публичного позора. Осуждения. Презрения со стороны всех и каждого. Самого Аномандера Рейка. За мои грехи сородичи осудят меня, и да будет так». Жалость к себе ухватилась крепко, но Нимандер стряхнул ее объятия. Ради всех спутников, ради Скиньтика и Десры и Ненанды, Кедевисс и Аранаты… да. Он сумеет дать им последний дар.

Нет, не он даст, а Скол. «Мой узурпатор».

— Итак, — сказал он вслух, — мы пришли туда, откуда начали. Мы пойдем за Сколом, пока он не приведет нас к сородичам.

— Подозреваю, ты прав, — заключил Скиньтик, словно бы довольный прошедшей по замкнутому кругу беседой. Неужели усилия стоили плода? Нимандер не мог понять, что мог получить брат от всего этого разговора.

Трели птиц звали солнце в зенит; от почвы поднимались волны тепла и тумана. Воздух казался невозможно чистым. Нимандер потер лицо и заметил, что миндалевидные глаза Скиньтика смотрят ему за плечо; он проследил направление взгляда — хотя треск сучьев уже возвестил о чьем-то приближении.

Скиньтик сказал громко: — Присоединяйся, кузина.

Араната вечно двигается словно заблудившийся ребенок — осторожно, недоверчиво. Глаза широко раскрыты, как и всегда, когда она обращает внимание на внешний мир. — Я не смогла уснуть, — сказала она. — Ненанда спрашивал Скола о разном, пока Десра не сказала ему уйти.

Брови Скиньтика взлетели: — Десра? Уже клеится к Сколу? Ну, я удивляюсь только, что она так долго выжидала. Хотя в Галайне удобного времени не было…

Нимандер спросил: — А Ненанда успел узнать у Скола, де мы сейчас? И далеко ли еще идти?

Она все еще брела вперед. Приглушенный утренний свет сделал ее существом из обсидиана и серебра — длинные волосы блестят, черная кожа покрыта пылью, глаза затаили оттенок железа, которого в них в действительности нет. Как будто Богиня Надежды. Но вся ее сила — в неистребимом оптимизме. Не связанном с реальностью. — Мы вышли чуть южнее нужного места. Тут есть, по словам Скола, слои сопротивления. — Она дернула плечиком: — Не знаю, что бы это значило, но он так сказал.

Нимандер перебросился взглядом со Скиньтиком и улыбнулся Аранате: — И Скол сказал, насколько южнее?

— Дальше, чем ожидал. Скажите, вы ощутили запах моря?

— Да, — ответил Нимандер. — Думаю, оно где-то на востоке.

— Не пойти ли туда? Там могут быть селения.

— У нас впечатляющие запасы, — заметил Скиньтик.

— Это близко…

Скиньтик встал с кривой улыбкой.

Нимандер тоже.

Идти в сторону восходящего солнца, огибая поваленные деревья и провалы, оказалось довольно легко. Единственные встреченные тропинки были проложены зверями — скорее всего оленями — так что приходилось наклоняться под сучьями. Они не вели к морю. Воздух становился теплее, но затем начал холодеть; послышался свист ветра в кронах, а потом и плеск прибоя. Между деревьями встали камни, заставив путников карабкаться, с трудом пробираясь на обрывистый берег.

Наконец они оказались на вершине утеса, облизанного бурями и поросшего кривыми, уродливыми деревцами. Море ярко блестело под лучами солнца. Громадные волны катились, ударяясь о рваную полосу берега, которой они не могли видеть. Вдалеке от прибоя взрывы пены и брызг выдавали расположение коварных рифов и мелей.

— Тут селений не найти, — предсказал Скиньтик. — Вряд ли тут вообще кто-то есть. Обогнуть утесы невозможно. Конечно, — прибавил он со смехом, — если наш славный вожак не раздробит копытами камни до состояния песка, сделав пляж. Или не вызовет крылатых демонов, чтобы они перенесли нас. А пока советую вернуться в лагерь, поглубже зарыться в сосновые иголки и поспать.

Никто не стал возражать. Трое молча вернулись по следам.

Скол бесконечно радовался, наблюдая, как в юном воине Ненанде кипит плохо сдерживаемый гнев. С этим можно поработать. Этому можно придать форму. В нем совершенно нет доверия к Нимандеру. Парень получил роль лидера, но она явно не по нему. Слишком чувствителен. Нимандер — тип мужчины, которого жестокие реалии мира способны сломать; чудо, что он вообще еще жив. Скол и сам был раньше такой жалкой тварью; может, это общая черта Тисте Анди. Столетия жизни становятся тяжким трудом, непосильной ношей. Они слишком быстро прогорают.