Дэвид Эннендейл - Проклятье Пифоса (ЛП) Страница 15

Зверь махнул когтями-лезвиями. Гальба парировал удар болтером. Ящер выгнул шею над его блоком и сомкнул челюсти у него на голове. Воин услышал, как ломаются зубы о керамит, и ощутил, как другие клыки впились в горжет и колют шею. Он выстрелил вслепую. Попадания снарядов отбросили монстра, заставив его отступить на шаг. Взревев от боли и ярости, с виднеющимися сквозь дыры в теле ребрами, он снова кинулся на него. Гальба пригнулся, открыв огонь по челюсти ящера, и снес ему макушку.

Едва сержант выпрямился, скользящий удар слева заставил его пошатнуться. Еще одна рептилия всей массой приземлилась на стоявшего рядом с ним брата. Зверь раздавил легионера, тонны костей и мяса расплющили его доспехи, будто яичную скорлупу. Гальба перевел огонь зверя и полоснул очередью по шее. Ярость не позволила ему умереть сразу. Прежде чем упасть, монстр погрузил когти в тело жертвы и разорвал его.

Ящеры уничтожали и других Железных Рук, поэтому построение адаптировалось, став непрерывно сжимающимся кольцом. Воины изменили траекторию огня. Поняв, что звери умеют прыгать, они начали истреблять их издалека. Но животных не становилось меньше. Витавшая в воздухе кровь привлекала все новые стаи охотников, и их количество неуклонно росло.

Построение достигло колонны.

— Госпожа Эрефрен, — сказал Аттик. — Делайте, что нужно. Братья, не расходуйте зря боеприпасы. Мы одолели только половину пути.

Гальба переключился на цепной меч. Битва превратилась в рукопашную схватку. Ящеры сбились в кучу, сражаясь и терзая сородичей ради жажды поживиться. Железные Руки были окружены стеной шкур, клыков и когтей. Цепной меч Гальбы выл, каждым взмахом разрывая мышцы и кости. Промахнуться было невозможно, но и ответной атаки избежать также было нельзя. Удары сыпались с массивной животной яростью.

Теперь он стоял спиной к колонне. Гальба не был псайкером, но он чувствовал, как нечто исходит от камня и просачивается в его сознание. Это была дрожь, это было тепло, это был шепот. На мгновение ему почудился смех, но затем взор заполонила истекающая слюной пасть, его оглушил рев, и он ответил собственным воинственным рыком и воем цепного клинка.

По воксу раздался вздох Эрефрен. Сжимая обеими руками цепной меч, омываемый кровью рептилий, Гальба смотрел только вперед, выживая одну секунду за другой. Но он догадался, что астропат коснулась колонны. Сержант ощутил ее шок рваным порезом в жуткой ауре камня. Он услышал удивленное бормотание по воксу и понял, что момент эхом отдался по всему построению.

— Госпожа Эрефрен? — произнес Аттик, напряжение боя ощущалось даже в его механическом голосе.

— Да, капитан, — напряжение Эрефрен было совершенного иного рода и порядка. Гальба поразился тому, что женщина вообще могла говорить. Ее голос был ломким, словно древняя бумага, слабым, как тень надежды, он был актом сверхъестественной силы воли. — Мы можем идти, — просипела она. — Мы должны идти.

— Болтеры, — приказал Аттик. — Беглый огонь.

Гальба опустил цепной меч по смертоносной дуге, выпотрошив ящера перед собой. Затем одним плавным движением он магнитно закрепил цепной меч на поясе и выхватил болтер. Сержант нажал спусковой крючок в тот же миг, что и остальные боевые братья. Залп массореактивными снарядами в упор обрушился на ящеров, словно артиллерийский удар. Звери завопили, но в следующую секунду высокий булькающий звук оборвался. Их тела разворотило и откинуло на наступающих сзади сородичей.

— Идем на прорыв, — сказал Аттик.

Построение перестроилось клином. Железные Руки и Саламандры с капитаном во главе ринулись на хищников, и тупое острие наконечника прорвалось сквозь барьер беснующейся плоти. Гвардия Ворона набрасывались на стаи сзади, не давая им полностью окружить более крупную формацию. Теперь они сосредоточили усилия на рептилиях, наступавших со склона. Ящеры оказались между двумя группами легионеров, и их атака захлебнулась. Клин набирал скорость. Огонь не стихал и, наконец, численность ящеров начала снижаться. Новые стаи больше не присоединялись к сородичам, и выжившие стали отступать.

К тому времени как легионеры достигли вершины плато, рептилии окончательно прекратили погоню. Вместо этого они занялись трупами, что окружали колонну. Гальба слышал, как они ревут и дерутся над добычей. Он знал, что рептилиям было кем пировать. Сержант постарался не думать о телах, которых им пришлось бросить позади. Но затем он услышал тихую ругань Векта. Апотекарий стоял через двух воинов от Гальбы.

— Ни одного, — говорил Вект. — Ни одного не изъял.

Он был в ярости.

Гальба нахмурился. Больше потерь, которых Железные Руки не могли позволить. Больше генетического семени, которое исчезло навсегда, так что будущее легиона придется обеспечивать тем, что осталось. Больше братьев, которые лишилось самого простого достоинства в смерти.

И теперь он невольно думал о том, что сейчас пожиралось в тени колонны.

4

Плацдарм/Нечего бояться/Синестезия 

Базу основали на месте высадки. По земле к ней можно было подойти только с востока, но Аттик все равно велел возвести стены по всему периметру возвышенности. С «Веритас феррум» на лихтере спустили модульные укрепления и здания, а также строительные бригады из числа сервов легиона. Еще к ним выслали подкрепления. К приходу ночи на Пифосе выросла крепость. Она стала железным ответным ударом на необузданность планеты. Если джунгли пытались очистить поверхность Пифоса от Железных Рук, им это не удалось. Легионеры пробудут тут столько, сколько решат сами.

Эрефрен осознавала, что вокруг нее вырастает твердыня. Хотя астропат не видела самой стройки, она ощущала ее тяжеловесность. Она была в ответе за появление стен, командного пункта, спален, склада боеприпасов и прочего. В немалой степени база была ее творением. Именно ее поиск заставил легионеров отправиться в джунгли, и за это они дорого заплатили. Именно по решению Ридии базу решили заложить здесь, а не рядом с колонной, и она была благодарна за то, что окончательный выбор предоставили ей.

— Вы уверены? — спросил ее Аттик, когда они возвратились к месту высадки. — Мы могли бы занять местность вокруг колонны, если вам необходима близость с ней.

— Капитан, — ответила она, — та территория непригодна для обороны.

Астропат до сих пор ужасалась мысли о том, сколько потребовалось жизней, чтобы захватить и удержать тот низинный участок джунглей. Перспектива оставаться вблизи от колонны вселяла в нее настоящий страх.

— Нет такой территории, которую нельзя было бы удержать, — произнес Аттик. — Если нужно, мы сделаем это.

— Нет, первичного контакта было достаточно, капитан. Этой близости вполне хватит. То, что необходимо, я смогу сделать и отсюда.

В командном блоке находилась небольшая лишенная окон комнатушка, в которой едва хватало места для трона астропата. На нем и восседала Эрефрен, и пока снаружи шло строительство, она внутренним взором изучала колонну в нескольких километрах от них.

Женщина не стала рассказывать Аттику, что ощутила во время прикосновения к колонне. В тот миг варп раскрылся перед ней, словно внезапно распустившийся бутон. В сознание хлынули откровения, видения безумия и безграничности невероятного слились воедино. И прежде чем убрать руку, она мимолетно заметила нечто за горизонтом новоприобретенных познаний. Дворец, крепость, лабиринт и сад. Нелепые образы, она понимала это. То были всего лишь ее интерпретации бесформенного, необходимостью разума придать осмысленность тому, чего не существовало в реальности, словно видеть в облаках некие фигуры. Не более того. Ничем другим они быть не могли. И все же ужас от появления тех образов заставил ее отдернуть руку от колонны.

Ей не хотелось думать о том, свидетелем чему она стала, но иного выбора не было. Это была сингулярность, угнездившаяся в центре ее разума, и теперь все мысли астропата крутились вокруг нее. Она не могла избежать ее притяжения, но боялась разрушить свое «Я», сдавшись перед ее свитым в спирали очарованием. Этот страх, надеялась Эрефрен, а также физическое расстояние придадут ей таких нужных сил, чтобы читать варп и при этом не сгинуть в его пучинах. А ей требовалось читать его, ибо в миг контакта она узрела проблеск чего-то другого.

Она увидела флот.

На Пифос опустилась ночь, и она походила на очередного хищного зверя. Облака сгустились сплошным покровом, сквозь который не могли пробиться ни звезды, ни луна, поэтому тьма была кромешной. Она была удушающим мраком. Йерун Каншелл понял, что ему трудно дышать. Слишком богатые ароматы джунглей, разносимые влажностью, которой он почти мог коснуться, обволакивали и сдавливали голову. Ему приходилось прилагать усилия, чтобы не начать задыхаться. Если он станет дергаться, тщетно пытаясь вдохнуть более чистый воздух, то не сможет остановиться. Каншелл видел, как некоторые из высадившихся вместе с ним слуг прерывисто и отчаянно хрипели. Они не могли найти облегчения, и он видел в их глазах растущую панику. Поэтому он продолжал дышать размеренно и спокойно.