Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 1: Оружие скальда Страница 17

Огромный волк переступал передними лапами, как собака в нетерпеливом ожидании лакомства, его пасть, полная блестящих белых зубов, жарко и часто дышала. С нежной улыбкой, чудовищной на безжизненном лице, маленькая ведьма потрепала его по загривку.

Она встала так, чтобы хорошо видеть место ночлега фьяллей прямо перед собой. Подняв руки ладонями вперед, ведьма постояла, закрыв глаза и прислушиваясь. Перед ней лежала темная долина, тридцать лет назад однажды ставшая местом тяжкой битвы. Темно-зеленый мох, тонкие кустики вереска, так же цветущего, как и сейчас, сизо-голубоватые пятна лишайника той далекой ночью казались равно бурыми от пролитой человеческой крови, и волки той ночью отпраздновали небывало роскошный пир. Люди возле костра не думали об этом. А ведь фьялли, их соплеменники, родичи, друзья, составляли одну из дружин, встретившихся здесь. Каждый из этих мелких холмиков служил братской могилой: фьялльские могилы ближе к той стороне, где устроилась ведьма, а Торвард конунг расположился ночевать среди квиттингских погребений. Они сидят почти на костях! Погибшие квитты по-прежнему находились здесь и жаждали мести так, как могут ее жаждать только неотомщенные мертвецы.

Маленькая рыжая ведьма видела белеющие кости в земле под ногами, слышала горестные тяжкие стоны. Перед мысленным ее взором долина стала такой же, какой была в ту ночь – полной мертвых тел, залитой кровью. И ведьма запела:

Ночью сильнееСтановятся всеМертвые воины,Чем днем при солнце!Мертвые, встаньте!Время пришло!Силой наполнитесь,Павших тела!

Заклинание ее змеями ползло по равнине, растекалось по земле, проникало под землю. Как весною от тепла и воды в земле оживают корни, так мертвые кости зашевелились, разбуженные заклинаньем. Ведьма слышала толчки земли под ногами и смеялась, хлопала в ладоши, прыгала на месте.

– Ты видишь, Жадный! – в ликовании кричала она, как девочка, видя действие своего колдовства. – Они встают, они встают!

– Не нравится мне здесь! – сердито сказал Эйнар и сплюнул в сторону от костра. – Здесь просто пахнет какой-то дрянью!

– Оставался бы сторожить корабли! – рявкнул Ормкель. – Спокойно и приятно!

– Вообще-то здесь несколько усадеб рядом должно быть! – сказал Торир. Теперь он крепко держал свой щит, словно опасался, что жадные и вредные тролли снова вырвут его из рук. – При Вигмаре Лисице, говорят, здесь опять народ завелся. Может, все-таки поищем себе крышу для ночлега?

– Владения Вигмара, Железное Кольцо – на самом севере! – просветил его Халльмунд. – А здесь как раз земля Бергвида. Она ему досталась, когда они поделили весь Квиттинг на восемь округ. Там, подальше, будет озеро Фрейра, а на нем усадьба Конунгагорд. Говорят, что на своей земле Бергвид никого не трогает, и оттого его здесь поддерживают. Так что нам никому на глаза показываться не надо.

В наступившей тишине Регне вдруг поднялся на ноги. Отблески костра освещали его лицо, и на нем все увидели сначала внимание – он напряженно прислушивался к чему-то, а потом появился страх. Румянец отхлынул с его щек, оно побелело так, что даже веснушки исчезли, как будто хотели спрятаться поглубже под кожу. От вида такого откровенного испуга всем стало не по себе.

– Что ты услышал? – с беспокойством спросил Ормкель.

Регне не ответил: волосы шевелились у него на голове, в глазах появились слезы ужаса.

– Я слышу… – осипшим голосом прошептал он, задыхаясь, как будто чьи-то холодные, цепкие пальцы взяли его за горло. – Слышу… Сам не знаю… Как будто земля шуршит, как будто копают без лопаты. Как будто что-то скрипит… Так кости скрипят… И еще что-то. Не знаю, как и сказать. Будите всех! И огня побольше!

Хирдманы поспешно бросали в костер новые охапки хвороста. Люди со своим огоньком казались маленькими и беззащитными в темной долине, полной таинственного, невидимого зла! Казалось, что во тьме прямо над головами возвышаются тяжелые фигуры великанов, тех самых, что были изгнаны отсюда людьми, но вернулись, чтобы отомстить, вернулись, когда темнота возвратила им прежние силы, чтобы растоптать всякую искру живого тепла! А до зари еще так далеко!

И вдруг в темноте прямо перед костром что-то засветилось. Бело-голубоватое призрачное мерцание засияло сначала бледным расплывчатым пятном, потом стало ярче, как будто лилось в щелку приоткрытой двери. Притянув к себе все до последнего взоры, свет разгорался все ярче. Теперь уже можно было разглядеть, что это светился старый, оплывший курган. Он стал вдруг почти прозрачным, и сквозь землю люди увидели, что весь курган состоит из наваленных в беспорядке человеческих тел, даже не тел, а каких-то страшных обрубков. И вот эти обрубки стали шевелиться, биться друг о друга. Земля раздалась, как будто открылась пасть чудовища, и ожившие мертвецы повалили наружу.

Не помня себя, фьялли вскочили на ноги и схватились за оружие. А мертвецы уже поднялись, и каждый в руках держал ржавый, зазубренный меч или секиру. На глазах у потрясенных фьяллей мертвецы наливались силой, их истлевшие тела делались плотнее, шаги тверже. На всех телах зияли страшные раны, у кого не хватало конечностей, у кого – даже головы, черная кровь блестела под призрачным светом земли. И вдруг они всем скопом кинулись на людей.

Фьялли разом испустили боевой клич, похожий больше на крик ужаса. Мгновенно образовав круг с костром посередине, фьялли встретили мертвецов сомкнутым строем. Но тех уже нельзя было убить одним ударом: их вело вперед злое колдовство, и силы их не иссякнут, пока не кончится то колдовство. Фьялли отбивались что есть мочи, кололи и рубили, но вся их доблесть сейчас приносила мало толка. Торвард разрубал мертвые тела сверху донизу, но две половины снова лезли на него уже с двух сторон. Густой трупный запах окутывал живых, не давал дышать. Многие бились с полузакрытыми глазами, чтобы видеть поменьше.

Только разрубив мертвеца на мелкие кусочки, не оставив ни единой целой кости, удавалось его остановить. Уже горы обрубков усеивали землю, но мертвецов не становилось меньше. Все новые и новые их толпы выступали из темноты, словно сама темнота порождала их.

Ормкель держал свой длинный меч двумя руками и рубил во все стороны. Он уже запыхался и дышал со свистом – давала себя знать давняя глубокая рана в груди, а весь поток его мыслей представлял собой непрерывную брань, даже не выраженную в словах. Да будет ли конец этой тухлой рати? Или они идут прямо из Хель?

Вдруг из темноты перед ним выступила тень высокого роста, выше самого Ормкеля. Отблеск затухающего костра выхватил из тьмы черную бороду и багровое от натуги лицо с одним глазом. Вся правая сторона лба была начисто снесена. Секира в его руке взлетела над головой Ормкеля.