Энди Чемберс - Путь эльдар: Омнибус Страница 17

— Это уловка? — рявкнул он, кружась на месте, все еще не оправившись от захлестнувшей его волны абсолютного гнева.

Экзарха на ветке уже не было. Корландриль озирался вокруг, пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь его след, но ничего не увидел и ничего не услышал. Однако он чувствовал присутствие экзарха где-то рядом, оно почти неуловимо примешивалось к его восприятию сущности болота. Пораженный Корландриль осознал, насколько восприимчив он стал к окружающему, бессознательно впитывая в себя его присутствие, без усилий анализируя каждый запах, и звук, и образ. Слева от себя он уловил легчайшее шевеление и резко повернулся.

Ничего: ни движения, ни даже мелькания тени.

— Где же твой гнев, где ярость изнутри, которую ты только что ощущал?

Слова Кенайната донеслись далеким, отзывающимся эхом шепотом, который, казалось, шел отовсюду — и ниоткуда, будто несколько голосов говорили одновременно. Корландриль успокоился, расслабился всеми фибрами души, даже его сердце утихомирилось, когда он безмолвно застыл, стараясь достичь того состояния высокой чувствительности, которое испытал недавно на короткое время.

— Это твой гнев принес повышенную восприимчивость, которую ты только что ощутил. Наша ненависть — это наша сила, а не слабость, от которой надо избавляться, — если мы правильно ее используем.

Корландриль понял экзарха и попытался вызвать ту совершенную ярость, которую испытал после падения, но почувствовал лишь разочарование.

— Избегай вспышек ярости, не позволяй своему гневу буйствовать, как вырвавшемуся на свободу зверю. Ты должен научиться управлять им, нападать как скорпион, а не как огненный дракон. Когда ты сможешь это делать, когда твой гнев будет служить твоей воле, ты обретешь свою боевую маску.

Постепенно, день за днем, у Корландриля все лучше получалось управлять своим разумом и телом. Они становились единым целым, значительные физические усилия, которых требовали боевые стойки Жалящих Скорпионов, повышали его сосредоточенность, заставляя отбросить все лишние мысли. Если же Корландриль отклонялся от правил, установленных для него Кенайнатом, то, как бы ни старался, терял и физическое, и умственное равновесие.

Но все же, понимая, чему учил его Кенайнат, Корландриль испытывал все большее разочарование из-за того, что у него никак не получалось дать волю первозданному гневу, который он ощущал раньше. Он опасался, что все, что он делает, подавляет — больше и больше — тот гнев, который изначально подтолкнул его прийти в этот храм.

Сорок дней Кенайнат держал Корландриля отдельно от других Жалящих Скорпионов, тренируя его в одиночестве в сумраке храма и его унылых окрестностей. Корландриль страстно желал вновь увидеть остальной Алайток. Хотя мысли о Тирианне приносили ему боль, он не мог сдержать любопытства и жаждал узнать, как она поживает. Вступила ли она на Путь Провидца? Знает ли она вообще о том, что с ним стало? Что она чувствует, размышляя о той роли, которую сыграла в принятии им решения отправиться по Пути Кхаина?

Когда первые проблески сорок первого дня появились в узких окнах верхних уровней храма, Кенайнат появился как обычно. Экзарх был одет в темно-зеленую мантию без рукавов, открытую спереди, под ней темно-желтый комбинезон, его темно-красный путеводный камень был закреплен на груди, в центре. Бросив взгляд на овал путеводного камня, Корландриль заметил, что он мерцает, словно в его глубине подрагивает много далеких огоньков.

— Уже пора учить стойку Затихающей Бури, выходи со мной! — сказал Кенайнат.

— Нет. — Корландриль, расставив ноги, скрестил на груди руки. — Сегодня я не хочу тренироваться. Мне надоело это угрюмое болото. Я хочу увидеть Тирианну.

Двигаясь так быстро, что Корландриль едва успел это заметить, Кенайнат сделал шаг вперед и махнул рукой к его уху. Удар был достаточно легким, но причинил острую боль. Корландриль сделал выпад, направляя кончики пальцев, словно ножи, к горлу экзарха и переходя в стойку, известную как Укус Из Тени. Кенайнат отклонился в сторону и отступил, сделав несколько быстрых шагов.

— Это будет небезопасно, ты еще не в состоянии сдерживать ненависть и мог бы наброситься без оглядки.

Тут Корландриль осознал, что произошло, и вздрогнул от потрясения. Он попытался причинить вред Кенайнату. Он хотел ранить его. Даже убить. Он действовал неосознанно, но чувствовал желание причинить боль, которое и привело в действие рефлекс. Если бы он поступил так не с воином, а с кем-то другим, он бы убил его на месте.

— Теперь ты понимаешь, над чем мы работаем, находясь в безопасности здесь, в храме.

— Зачем ты со мной это сделал? — спросил Корландриль. — Зачем делать меня таким прежде, чем я смогу это сдерживать?

— Это — твоя боевая маска, она растет изнутри и поглощает твой разум. — Тон экзарха суров, в нем не слышно ни намека на стыд или утешение. — Она — для сражения, в котором нельзя сомневаться, а нужно действовать или противодействовать. Не беспокойся, ты научишься снимать маску, я обучу тебя этому.

— Ты сделал это, чтобы удержать меня здесь, потому что сам не можешь уйти отсюда, — заявил Корландриль.

— Пока ты не начнешь носить маску, ты не сможешь ее снять, она все еще скрыта от тебя. Со временем ты научишься освобождаться от власти маски и тогда сможешь уйти. — В голосе Кенайната нет сочувствия, но его решительный тон несколько уменьшил опасения Корландриля. — Теперь у тебя есть цель: отделаться от своей боевой маски и обрести свободу.

Корландриль не понимал, в чем тут дело, — то ли в силах разума, которые разбудили в нем тренировки под началом экзарха, то ли в самом экзархе, но он почувствовал к Кенайнату еще большее отвращение. Он следовал за экзархом — опять в болото, а гнев продолжал бурлить. Перспектива завершить обучение казалась далекой мечтой. И тем не менее слова экзарха вызвали глубокий отклик в его душе. Если Корландриль на самом деле хотел высвободиться отсюда, ему следовало избавиться от причины, по которой он попал сюда, — от своего гнева. Методы Кенайната, казалось, вели к обратному результату, но он подготовил многих Жалящих Скорпионов, и Корландрилю приходилось этому доверять.

В большей степени смирившийся, нежели исполненный надежды, Корландриль тащился за Кенайнатом во влажный сумрак.

— Мир таков, каков он есть, устойчивый и бесконечный, неотъемлемая составляющая жизни. — Слова экзарха звучали тихо. — Гнев скоротечен, в него впадают мгновенно, когда ускользает воля.

Корландриль едва слышал Кенайната, его шепот — на грани восприятия. Он стоял на ветке склонившегося дерева, под ним — зеленоватое озерцо, испещренное листвой и водорослями. Потеряй он на мгновение сосредоточенность — сразу оказался бы в воде.

— Шепот Смерти, а затем — Вздымающаяся Волна, закончи Поднимающейся Клешней, — наставлял экзарх.

Корландриль поменял положение с рассчитанной медлительностью, согнувшись почти вдвое, он осторожно переместил левую ногу вперед, оставив вес на правой, находящейся сзади, левая рука была поднята над головой, согнутая правая — сбоку. Сделав шаг вперед, он сместил равновесие, нанес удар вперед правой рукой, и резко наотмашь вбок — левой. Заканчивая, он выпрямился с согнутой перед собой левой рукой и отведенной назад правой.

Экзарх продолжал, и ученик, подчиняясь, перемещался взад и вперед по ветке, как указывал Кенайнат, имитируя при этом удары и блоки. Его движения были непринужденными и, скорее, инстинктивными, нежели осознанными. Корландриль изящно продемонстрировал все двадцать семь основных стоек. Ветка под ним изгибалась и качалась, но он сохранял безупречное равновесие.

Тело Корландриля двигалось, а его ум пребывал в спокойствии. Прошло уже семьдесят дней, и он с трудом припоминал, как он жил до того, как пришел в храм. Он понимал, что воспоминания где-то хранятся, но больше не знал, где их искать. Бывший скульптор являл собой нечто вроде материальной емкости, которая перемещалась по ветке, поджидая, что ее наполнят чем-то еще.

Когда упражнение было закончено, экзарх сделал знак ученику следовать за ним. Корландриль, скрыв свое удивление, легко спрыгнул на тропинку рядом с озерцом. Было еще рано, и перерыв в занятиях оказался неожиданным.

Кенайнат, воздержавшись от объяснений, повернул назад на тропинку, заросшую ползучими растениями, и направился к храму. Корландриль следовал за ним, заинтригованный сменой привычного распорядка. Они погрузились в прохладные тени храма и затем повернули налево и пошли по коридору, в котором раньше Корландриль не бывал. Он привел их в длинную, узкую галерею с высоким потолком. Вдоль каждой стены стояли по пять аспектных доспехов, изготовленных из многих частично покрывающих друг друга темно-зеленых пластин с золотой окантовкой, красные линзы шлемов были тусклыми и безжизненными.