Дэн Абнетт - Не ведая страха. Битва за Калт Страница 18

— Предательства? — переспрашивает Люциель.

— Как ты понимаешь, не в качестве стратегии. Не тактического предательства с целью застать врасплох и ослабить. Я имею в виду — как качества. Сила…

— Не уверен, что понимаю, о чем ты, — слегка успокаиваясь, улыбается Люциель. — Ты как будто говоришь о… магии.

— Почти что так и есть. Враг верил, что в предательстве заключена сила. Завоевать доверие противника, замаскировать свою враждебность, а затем обратить… Ну, они полагали, что это действительно наделяло их силой.

— Не понимаю, каким образом.

— В самом деле? — спрашивает Чур. — Могущество, как они думали, зависит от степени предательства. Если союзник внезапно обращается против союзника — это одна степень. Но если верный друг выступает против друга… Это чистейшая мощь, поскольку предательство намного глубже. Поскольку потребовалось переступить через такое количество моральных ограничений. Доверие. Дружбу. Верность. Надежду. Честность. Подобное деяние столь сильно, поскольку в него было невозможно поверить. С его помощью было достигнуто могущество сродни результату мощнейшего кровавого жертвоприношения.

Люциель откидывается на спинку.

— Безусловно, интересно, — говорит он. — Ну, что они так думали. С точки зрения культуры это во многом говорит о силе их кодексов чести. Если они верили, что подобное наделило их силой, то это похоже на суеверие. Разумеется, в категориях военного мастерства и техники в этом мало стратегической ценности. Кроме, как я предполагаю, психологической.

— Для них это, безусловно, работало.

— Разумеется, пока вы их не сокрушили.

Сорот Чур не отвечает.

— В чем дело? — спрашивает Люциель.

— Это как жертвоприношение, — произносит Чур. — Ты осознаешь и совершаешь величайшее возможное предательство, и оно словно жертвоприношение, необходимое для посвящения и начала грандиозного обряда победы и разрушения.

— Все еще не понимаю. В этом нет тактической методологии.

— Правда? Правда, Гонорий? А если есть? Что, если это совершенно иной способ ведения войны, выходящий за рамки практических техник, отрицающий и затмевающий все воинские законы, которые систематизированы Ультрамарином и признаны Империумом? Ритуальная война? Своего рода демоническая война?

— Ты так говоришь, как будто веришь в это, — смеется Люциель.

— Подумай над моими словами, — тихо говорит Чур. Он озирает зал, глядя, как его люди беседуют и пьют с людьми Люциеля. — Подумай… Если бы Несущие Слово выступили против Ультрадесанта, разве не было бы это величайшим предательством? Не Лоргар против Жиллимана, поскольку они в любом случае недолюбливают друг друга. Прямо здесь, в этом помещении — двое людей, которым и в самом деле удалось стать друзьями?

— Это был бы отвратительнейший обман, — соглашается Люциель. — Вынужден признать, что в нем была бы некоторая сила. Эффект шока в легионе. Мы невосприимчивы к страху, однако ужас и ошеломление могут на краткое время обезоружить в силу невообразимости сути поступка.

Чур кивает.

— И это стало бы центральным элементом, — говорит он. — Жертвенной искрой, от которой вспыхнет ритуальная война.

Люциель мрачно кивает.

— Думаю, ты прав. Было бы хорошо понять и иметь в виду врага, который столь убежден в силе бесчестья.

Чур улыбается.

— Жаль, что ты не понимаешь, — произносит он.

[отметка: — 0.20.20]

«Кампанила» пересекает внутреннее кольцо. Ее коды приняты сетью обороны. Перед ней на сортировочной станции располагается громада сгруппированного флота. Сияющая слава Калта.

Войдя внутрь орбиты луны Калта, она начинает резко ускоряться.

[отметка: — 0.19.45]

— Чего не понимаю? — спрашивает Люциель.

— Меня просили присоединиться к наступлению, — произносит Чур.

— И?

— Я должен подтвердить свое стремление к новой цели.

Люциель глядит на него.

Всего одну секунду. Одно мгновение. И в это мгновение он наконец понимает, что пытался сказать ему Сорот Чур.

Чтобы не разорвать одну невозможную связь, от Сорота Чура требуется изменить другой.

Кубок выпадает из пальцев Люциеля. Рука, ведомая одним лишь инстинктом, уже движется к пистолету.

Его замедляет лишь незамутненное, выводящее из строя ошеломление.

Плазменный пистолет Чура уже у того в руке.

Кубок еще не успел удариться о стол.

Чур стреляет. Выпущенный в упор заряд плазмы попадает в торс Гонория Люциеля. Он раскален, как звезда главной последовательности. Он испаряет броню, панцирь, укрепленные кости, спинной мозг. Уничтожает мясо, оба сердца и второстепенные органы. Обращает кровь в пыль. Выстрел, словно удар молота, сбивает Люциеля с ног, швыряя через стол. Разбитая столешница подскакивает навстречу падающему кубку, закручивая его в воздухе в полукруге вина.

Застигнутые врасплох люди Люциеля оборачиваются, не понимая, что происходит, — шум, движение, выстрел, жестокое нападение на их капитана. Люди Чура просто вытаскивают оружие. Стрельба их не отвлекла. Взгляды не отрывались от собеседников, которые сейчас в замешательстве отворачиваются.

Люциель катается по палубе, молотя руками и ногами, а вокруг падают обломки стола. Кубок отскакивает от плиты палубы рядом с его головой. Его глаза широко распахнуты. Плазменный заряд проделал в нем огромное сквозное отверстие. Тело пробито. Через содрогающийся торс видно палубу. Края зияющей раны опалены и обожжены сверхтемпературой. Доспех тоже пробит насквозь, кромки светятся. Тельца Ларрамана не в состоянии закрыть или затянуть столь катастрофическое повреждение. Чур вскакивает, опрокидывая стул. Он опускает плазменное оружие, наводит его в лицо Люциелю и стреляет еще раз.

Вокруг него помещение сотрясается от внезапного шквала огня. Двадцать или тридцать болтеров разряжаются практически одновременно. Отброшенные назад закованные в доспехи тела падают. Воздух заполнен кровавой дымкой.

На третьем отскоке кубок приземляется, описывает круг и останавливается возле обожженного и расколотого черепа Гонория Люциеля.

АБСОЛЮТНОЕ//ПОДАВЛЕНИЕ

Сражение — не то состояние, в которое следует входить легко. Сражение всегда болезненно, и за победу приходится платить, поэтому дальновидный командующий никогда не переходит к сражению, пока у него остаются иные варианты. После реализации этого перехода и начала фазы исполнения, или первичного состояния, необходимо действовать с предельной эффективностью: с самого начала применять подавляющие силы, чтобы как можно быстрее полностью уничтожить врага. Не давайте ему времени и пространства, чтобы среагировать. Не оставляйте ему ни техники, ни свободы, которыми он сможет воспользоваться в фазе сбора. Уничтожьте его физически и психологически, чтобы полностью ликвидировать возможную угрозу с его стороны. Убивайте первым выстрелом. Полностью уничтожайте первым ударом. Это можно считать использованием нападения в самой чистой его форме.

1

[отметка: — 0.18.43]

Раздается сигнал тревоги. На полированной медной консоли начинает моргать красный предупредительный огонек.

Вахтенный офицер на своем посту на мостике «Самофракии» реагирует быстро. Хотя он в некотором замешательстве. Системы корабля сигнализируют о неполадках? Это тревога высокого уровня.

Чтобы прояснить ситуацию, он нажимает на клавишу из слоновой кости. На маленьком зеленом экране возникает фраза, состоящая из светящихся зеленых символов.

[Стрельба, ротная палуба]

Этого быть не может. А даже если было, выстрел, должно быть, произошел случайно. Как бы то ни было, вахтенный офицер хорошо подготовлен и высокодисциплинирован. Ему известно, что ответы, разъяснения, уточнения и объяснения — второстепенные вопросы. Они могут подождать. Подождать может даже информирование капитана. Он знает протокол. Он реагирует так, как его учили.

Он активирует вокс-системы и пробуждает защиту палубы. Руки с отрепетированной ловкостью порхают по клавишам. Он включает боевую тревогу. Начинает систематически закрывать переборки по всей длине ротной палубы и блокировать ведущие на палубу точки доступа и подъемники.

В течение четырех секунд с момента сигнала тревоги вахтенный офицер уже начал процедуру блокирования и защиты всей ротной палубы, а также расстановки караулов у всех точек доступа. Его реакция образцова. В течение тридцати пяти секунд с момента сигнала тревоги будет осуществлена полная регулятивная изоляция.

Но у него нет тридцати пяти секунд.

Капитан услышал звук боевой тревоги и вскочил с кресла, чтобы соединиться с вахтенным офицером и узнать, что случилось. На его лице написано недовольство.