Филип Фармер - Больше чем огонь Страница 18

— По-моему, он просто не подумал о возможности наводнения, — сказал Кикаха. — Он выбрал это местечко для западни, когда тут было сухо.

Тьма — не такая непроглядная, как тьма полуночи, но чернее вечерних сумерек — заполнила яму. Ветер становился все крепче и прохладнее, хотя дул еще не в полную силу. На людей внезапно обрушился сильный ливень. Над головами полыхали молнии. Несколько минут спустя вода перелилась через края отверстия и почти сразу поднялась Кикахе до лодыжек.

— Элиниттрия Серебряные Стрелы, спаси нас! — воззвала Элет.

Холодная вода волной побежала в яму и сбила их с ног. Не успели они подняться, как их накрыла вторая, еще более мощная волна. А затем через край хлынул бешеный ревущий поток.

Кикаху прижало к стене. Почти теряя сознание, он все силился выплыть наверх, хотя и потерял представление о том, где верх, а где низ. Наткнувшись ладонью на камень, он понял, что плыл все время вниз. Или не вниз, а горизонтально — и этот камень не что иное, как стенка ямы?

Чье-то тело ударилось в него. Кикаха попытался его схватить, но не успел. А потом его целую вечность мотало в воде и било о камни. В ту самую минуту, когда он подумал, что сейчас отдаст концы, если не вдохнет воздуха, голова его вынырнула из воды. Он успел сделать вдох, прежде чем снова погрузился вниз, и успел также заметить справа какую-то темную массу — более темную, чем окружающая мгла.

Это, должно быть, стена ущелья, подумал Кикаха. А следовательно, меня вынесло из ямы.

Он снова поплыл во мраке. Если его не перевернуло вверх тормашками, то он направлялся к поверхности. Шансы выжить были ничтожны, поскольку его в любой момент могло размазать по скале. Но Кикаха не сдавался, и голова его вдруг опять вынырнула из воды, хотя в рот тут же ударило волной и он чуть не захлебнулся. Задыхаясь и отфыркиваясь, Кикаха выплюнул воду.

Звать на помощь не имело смысла. Гром и молнии по-прежнему терзали ущелье. Никто не услышит его, а даже если услышит, что толку?

Теперь ему угрожала еще и гибель от электрического разряда. Молнии то и дело вспарывали поток. Но в их вспышках Кикахе удалось разглядеть, что его несет мимо большой скалы, вздымавшейся почти вертикально, в такую кромешную тьму, которую даже молнии не могли разогнать.

Рев, доносившийся оттуда, заглушал удары грома. Что это? Водопад? Поток швырнул Кикаху через край, и он полетел в бездну. Когда его ударило о дно беснующейся реки и потащило вперед, он снова почти отключился. Придя в себя, Кикаха обнаружил, что попал в самый центр водоворота. Тот крутил его и крутил, а потом с силой треснул обо что-то твердое.

Очнулся Кикаха лежа лицом на камнях. Ноги и нижняя часть туловища плавали в воде, тихо колеблемые потоком. Тьму по-прежнему пронзали молнии, но полыхали они гораздо дальше.

Кикаха полежал немного, откашливаясь и судорожно вдыхая воздух.

Потом, чуть оправившись, с трудом вскарабкался вверх по наклонной скале. Лицо, ступни, колени, ребра, ладони, локти, ягодицы и гениталии горели так, словно с них срезали кожу ножом. У него не было сил уползти подальше. Он перевернулся лицом вверх; ландшафт то и дело освещали вспышки молний. Кикаха лежал на скальном треугольном выступе, одна вершина которого врезалась в ревущую реку. Впереди вздымалась отвесная стена, уходя в небеса Бог знает на какую высоту.

Кикаха поднял голову, застонав от боли, и посмотрел наверх. Очередная вспышка молнии помогла ему сориентироваться. Стена возвышалась всего в пятидесяти футах от него. Когда ливень только начался, он наверняка стекал со стены бурным потоком, но теперь по ней струился лишь мелкий водопад.

Кикахино счастье, подумал он. Но в один прекрасный день…

Он встал и побрел к широкой части треугольника. Там он сел. Гроза ушла еще дальше вдоль ущелья. Как-то, несмотря на холод и сырость, Кикахе удалось заснуть. Когда он проснулся, было уже светло. Прошло несколько часов, и солнце встало за краем стены, уходившей, как казалось, в небеса без конца и без края. Кикаха очутился на самом дне ущелья — ниже, чем когда сидел со всеми в яме.

— Анана! — позвал он.

Почти все его оружие и обмундирование снесло водным потоком. Правда, на нем остались пояс, нож и лучемет в кобуре. Рог Шамбаримена, туго прикрученный к поясу, потоку тоже не удалось утащить… Кикаха усмехнулся, потому что рог был ему дороже всего оружия вместе взятого.

Когда солнце стояло уже прямо над головой, Кикаха с трудом поднялся. Гроза остудила воздух, но завтра жара снова станет нестерпимой. У Кикахи был один лишь выход — добраться до края ущелья. Он походил вдоль основания стены взад и вперед по всей ширине треугольного выступа. Найдя наконец место, испещренное трещинами и поросшее растениями, за которые можно было ухватиться — даже на этой глубине кривые деревца умудрялись цепляться корнями за стену, — Кикаха полез наверх. Ладони болели, кожа на четырех пальцах была ободрана. Скрипя зубами и стеная, Кикаха прополз по стене около восьмидесяти футов. К тому времени вода уже перестала струиться по склону. А футах в пятидесяти над головой Кикаха заметил край большого гнезда, свисающего над уступом.

В гнезде, возможно, будут яйца, и он сможет немного подкрепиться.

Когда, шатаясь от усталости и голода, он добрался до гнезда, то увидел, что оно сделано из сучков и веточек, скрепленных высохшим клейким веществом. Внутри лежали четыре розовато-лиловых яйца размером вдвое больше куриных. Кикаха посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет наседки. Проткнув яйца кончиком ножа, он высосал из них немного белка. Потом разбил скорлупу и обнаружил внутри зародыши птенцов. Он съел их сырыми, за исключением лап и голов.

Отдохнув немного, Кикаха встал, собираясь продолжить подъем, как вдруг услышал резкий крик и обернулся. Наседка вернулась домой и пришла в такую ярость, что даже выронила зверушку, похожую на кролика, которую несла в гнездо. Зверек полетел вниз, но Кикаха не видел его падения в реку, поскольку был вынужден заняться собственной защитой. Небесно-голубая птица величиною больше земного орла набросилась на него. Он распорол ей брюхо ножом, однако она успела вцепиться ему клювом в руку и разодрать когтями грудь.

Все тело у него болело так, что до схватки с птицей казалось, будто больнее уже некуда. Теперь он понял, что ошибался.

Ощипав птицу, Кикаха разрезал ее и съел пару кусков. Остаток дня и ночь он провел на уступе. Хоть ночи здесь были теплые, и то слава Богу.

Спустя двенадцать дней Кикаха добрался до края ущелья. Питался он в пути очень скудно. Несмотря на способности его организма к регенерации, все тело было покрыто синяками и ссадинами. Правда, их он приобрел недавно.

Убедившись, что на краю ущелья все спокойно, он перевалился через кромку и лег на бок, пытаясь отдышаться, а потом встал.

Судно, казалось, возникло прямо из воздуха. Возможно, так оно и было. Сверкающий серебристый цилиндр сужался с обоих концов в острые конусы. Под прозрачным куполом возле конуса, ближайшего к Кикахе, виднелась кабина, тянувшаяся в длину до половины цилиндра. Из боков судна высунулись четыре металлические ноги и уперлись в землю.

Воздушный катер приземлился; передняя часть купола откинулась кверху. Человек, сидевший в пилотском кресле, вылез из катера и зашагал навстречу Кикахе, еле стоящему на ногах.

Пилот был высокий и мускулистый, с привлекательным лицом и волосами по плечи, отливавшими красноватой бронзой. На нем было черно-белое одеяние в полоску, доходившее до щиколоток. На поясе, украшенном драгоценными каменьями, виднелась кобура. Она была пуста, поскольку лучемет пилот сжимал в руке.

Человек улыбнулся, обнажив очень белые зубы, и сказал по-тоански:

— Кикаха! Ты воистину человек выдающийся, раз сумел-таки выжить! Я испытываю к тебе огромное уважение — такое огромное, что меня так и подмывает поприветствовать тебя и отпустить на все четыре стороны! Однако…

— У тебя за пазухой полно всяких “однако”, Рыжий Орк, — заметил Кикаха. — Не говоря уже о прочих вещах.

ГЛАВА 8

По команде тоана Кикаха медленно вытащил лучемет и нож и бросил их вперед футов на десять. Очень нехотя он отправил за ними и футляр с рогом. Рыжий Орк, сияя победным восторгом, подобрал футляр правой рукой.

— Спиной ко мне, — скомандовал он Кикахе, махнув лучеметом, — руки вверх и на колени. И чтоб не шевелился, пока не разрешу.

Кикаха повиновался, прикидывая одновременно свои шансы в том случае, если он вскочит, подбежит к краю ущелья и прыгнет. Возможно, ему удастся миновать острые выступы и упасть в реку. Но останется ли он в живых? И успеет ли тоан пристрелить его, пока он будет бежать к краю обрыва?

Ответ на первый вопрос был “нет”; на второй — “да”. И вообще это был безумный план. Но, может быть, лучше принять такую смерть, чем мучения, уготованные ему Рыжим Орком? Кикаха не расслышал шагов у себя за спиной. Он различил лишь негромкое шипение и почувствовал, как что-то коснулось его спины. Очнулся он на заднем сиденье воздушного катера. Все тело его было обмотано жесткой липкой лентой и прикручено к сиденью. Кисти рук были связаны вместе, ноги тоже. Голова трещала; во рту пересохло. Поглядев сквозь купол, Кикаха обнаружил, что катер поднялся над землей по меньшей мере на тысячу футов и направляется к северу.