StEll Ir - Космическое Мироздание. Вариации Времени. №1 Страница 19

Спали сегодня, как отбросы последние, поезд болтался как лох. Я с непривычки ещё долго крючил, два раза рухнул в проход – для знакомства, чтоб помнили, да и в прихожей повеселей становилось при каждом моём детском пилотаже. А утром праздник – во, вышел денёк, заебут ведь, если не насмерть, то до смерти!

Лишь проснулся оттого, что шум из прихожей как в шторм: утренние вокзалы сыпанули на нас. Смотрю, а Цена мне глаза такие почти делает как вчера, только ещё умоляющие. «Жук, пиздёныш, спасай!», говорит, «Мне б посрать…» «Ну и чё?», говорю, «Мне весь этот балаган растеребить? Пойдём, охладим глаза?» «Да нет, жалко их. Бля, мы же отбились вчера, когда уже сегодня было!.. Будь другом, говнюк, не выёбывайся…» Снимает свои труханы и ко мне поворачивается. «Бля, Цена! Я тебя люблю!», до меня докатила шутка кондуктора, «Но я ж ни хера так не завтракал никогда!» «Капрафаг сраный, жри давай!», Цена повернулась уже, белая, красивая и заметно натужилась, «Людям вон выходить скоро… А ты тут…» Пиздец, я подумал, что Цену я смогу, наверное, любить при любых обстоятельствах и навсегда. Вот что значит с первого взгляда. Я всегда только так. Какашка совсем уже глупая вылезла и забралась мне в рот. Норма! Норма нормою, но сразу не поверишь ведь в тоталитаризм всеобщей любви, поэтому не глотая жевал… тьфу, бля! Не жуя глотал!.. Нажрался называется, здравствуйте… Хорошо хоть белые волосы её по за жопою мне щекотали лицо – прикольно по любому и веселей. Потом Цену поцеловал в простёртый гудок и потянулся, вылезая из-под неё: «Ёбт! Смотри, Цена, у Metro-хи хуй снова в скворечнике!» «Да он каждый день пердолит Чпокушку по утрам!», спокойно отреагировала Цена, умывая мне face языком, «Compendium[ii] – ни хуя непонятного!» «Бля, ну не во сне же!» «Чего – не во сне? Отчего бы и не во сне… Ну вот… Так – хороший мальчик! Как девочка…», Цена пригладила мне спущенную на глаза хрен откуда поймёшь ей и взятую чёлку и поцеловала в щёку. «Пизда!..», я не в силах был выразить всё страдание моё по ней, любимой моей. Лизнул вульгарно куда-то и понял: категорически – любить я ещё не могу!

Дальше больше. Набилось как в товарняк, бля, а у нас ведь – политзанятия. Смех и грех. «В каком году Смольный взят?», Иван строго у Чпока историю партии. А Всрался у Ивана из-за спины этому долбоёбу подсказывает мимикой и жестами: «Караул устал!» А тот понял, что «караул», а что «устал» не может никак выловить из передатчика. И толдонит одно: «Караул… караул…» А там люди живые с карманами, между прочим, едут кругом возле нас. В общем в прихожей на этот его караул раза три шорох подымался чуть не до милиции. Даже стыдно немного: люди приличные, а выходят все и озираются – не покрали там у кого чего?

На политзанятиях я почувствовал себя уверенно и хотел Мрыте вдуть, но она мне потрогала, «Мягковат…», говорит, «Не надо, Жучь, я у тебя ночью потом отсосу, когда все уснут…». Поцеловал её – у неё очень нежная кожа и мягкий немного волнующий запах, похожий на где-то рядом тёплым вечером аромат сирени в цвету… Мрытя добрая. А Лесь знает, наверное, всё на свете. Даже ума не приложу – зачем при её красоте ей такая нужна эрудиция! Мудакам всем даёт только в зад и лишь со мною по-настоящему целуется, но об этом потом… Всё-таки я ещё слабоват, конечно, да и хули: всего второй день…

«23 февраля, день в который ты жил, год тот же, да месяц не тот…»

«Наш паровоз, вперёд лети! В коммуне остановка!», пели партийные прошлого. А наш паровоз прилетел: коммуна кругом, если не считать прихожей, конечно. Ну да тут что поделаешь – издержки бытия. Не на аркане же их тащить, имхо… И теперь мы на паровозе просто катаемся по стране, по Земле, по Вселенной всей – куда захотим. Ведь Вселенная – тоже кольцо, как наша линия. Пересадки редки: не тяжело, просто смысла особого в пересадках нет. Главным что ли, реально, тут стать? Пока думаю. Никто не против в принципе, но всё-таки это ответственность…

Эти ферменты всё же как-то влияют на них, что бы там Metro-Fun ни говорил. Я вижу это по слабым жестам и некоторой интерференции[iii] предвесенних чувств на фоне повседневной утомляющей их агрессии. Они выделяют штурмовые отряды и больше используют ОВ[iv] в отношении себя.

Это мудило Чпок сказал мне сегодня, когда я вылизывал ему свежеотодранный мною же зад: «Хули ты пишешь там, Жук? Ты чё? Заебал…» Я сказал ему: «Пошёл ты на хуй, это дневник!» И он заткнулся на полдня, как маленький: этот пиздюк раньше и слова-то такого не слышал… А я тем временем думал, что гомосексуализм – это ведь этимологически любовь к человеку, а гетеросексуализм – любовь к женщине. Хуйня у них там вечно какая-то… Получается, что гомосеки это нечто вроде сексуал-филантропов. К нам на днях вон Скелет заходил со своею Свастикой. Он – гей, она – лес. То есть гомы по правилам, но какие же нахуй из них филантропы – они позабыли уже как и выглядит тот человек, которого они любили когда-то! Или к гетерам любовь – получается ведь, что Лесь и я одинаковые гетерофилы, потому что любим их и предпочитаем всему остальному бардаку. Странно, всё-таки…

Чпок и Metro-Fun вратари у нас. Залюбуешься как кемарят они на «дверях» нашего заповедника чистоты. Дрёма их созерцает шары серебряные, вращающиеся перед внутренним взором в ладонях или над коленями. И не каждый слепой штурмовик различит в нас опасность для своего служебного положения благодаря этому пристальному вниманию. В случае критической разности Чпок может даже закрыть полностью информационный отток с нашей стороны и мы полностью исчезаем из сферы интересов людей прихожей. Это редкое умение и применяется оно не часто, но нашему паровозу по праву есть чем гордится, когда в нём едут такие феномены, как Чпок, маму бы его выебать, как он всем обещал уже, да нам в гости всё некогда, а она не заходит давно…

На литературе – лорнет.[v] Лесь вышла по своей рации[vi] на site этих удолбанных токсикоманов и раздала нам отроги.[vii] Наловились – тут не поделаешь! Чему, ёпыть вою, эту голытьбу по университетам учат? Не знаю… «Пизда» с мягким знаком пишут, а жрут друг друга, как кровожадные кролики! Литературная критика… Без поля деятельности она вырождается, но не умирает почему-то. Шатается голодная и встревоженная в пустоте и не поймёт, то ли надо было аккуратнее жрать всех подряд, чтоб кого-то осталось хоть, то ли наоборот – не давать размножаться в полное измельчение.

У меня уже хуй стоит, как атомоход «Красин» затёртый во льдах: если льды не пускают – аж полюс дрожит! Поэтому я больше не новенькая, а тёртый. Титул тоже не бог весть, но хуйня – сказал, буду главный, тут всё! Я по части честного слова с детства рехнутый немного.

Со Скелетом у нас вышел спор как всегда. «Ёб твою!», Ванька ему, «Склястый, вы своею дивизией, бля, всех штурмовиков взбаламутили! Ты, конкретно, как партизан и патриот, мог бы там хоть немного навести порядок в расположении? Мягче к людям, ёб твою мать…» Скелетрон же, товаря Чпока под зад, оторвался от сидящей на поручнях Белки (ушки кисточкой, создание миниатюрное и донельзя милое в общении, а пизда «шире плеч», такой Атлантида и накрылась оказывается…), ага, оторвался от её океана эмоций и говорит: «Да идут они на хуй, люди эти твои! Вань, пойми! Какого мне хуя столь страстно любить их, когда они не любят меня? В несчастную любовь с ними пороться – пойми и прости? Одно время пробовал: ни хуя. Я их, сука, понял и простил уже – они меня нет… Мы не существуем для друга друг и хуй с ними!» И обратно ушёл, как подводная лодка в пучины, всматриваться в Белкин перископ. «Скол, ты мозги не еби!», ему строго Иван, «Исключая из сферы любви хоть кого – знаешь сам! Докатимся до какой-нибудь жопы обязательно! Ну вот, например, до такой…» Подошёл и ладонью за задницу этого пиздюка: «Скела, поутихомирь своих варваров, будь другом! А то вон шорох до нас аж докатывается…» Скелет обещал. Он всегда у Ваньки в руках смягчается. Надо было Мрытю ещё оторвать ненадолго от Свастики и наложить на Скента со спины во весь рост: он от этого умирает как пылесос, часа два бы вздыхал потом. Ага, и скорей бы погнал порядок в войсках своих наводить! Хотя, конечно, если серьёзно, ни фига там на скорую руку не наведёшь. Да и штурмовики сейчас не только из-за них на подъёме. Бля, сезон у них что ли…

Наш поезд идёт на восток. Всрался сегодня это специально для меня узнавал (бля, люблю этого пацана всё больше: верный, как тарелка инопланетян, к тому же пиздит меньше всех и обычно по делу, что не у каждого). Гонял Всрался к кондуктору или к машинисту, кто там сидит, прибежал, говорит: «На восток!..» «Это он тебе сказал?» «Да не, они там все на автопилоте посаженые – вне направления…» «Ну! Так откуда ж?..» «Я рельсы послушал…» Во даёт!

Заходила KaZa. Вот кто человеколюб, иху ёб! Она их распознаёт по запаху что ли… Умеет пороться с ними в общественных туалетах и за стояками-столбами на станциях. При их нулевом проценте стояния это определённо умелица, бля, народная! Сказала, что рано или поздно её доконает ангедония своими приступами. Все восприняли как лютую шутку. KaZa считает, что если бы богоматерь родилась на Арарате, то она была бы её внебрачной дочерью, так как находит целый ряд основополагающих схожих черт. Что ж, спору нет, KaZa красивая и со спокойным самоотречением в глазах. Бедный был бы тот Арарат с такой богодочкой! Лесь её любит с таким огоньком в глазах, которого я за Лесь даже и не подозревал: неистовство и Лесь до их первой встречи у меня на глазах я считал явлениями противопоказанными… Лесь даже кусалась со мной, когда Kaza брала её губами с пизды!.. Я заглянул ей в озёра, а там – полный полёт… Можно чайник вешать на тот вулкан, что внутри вскипает… Мы, я и Лесь, на сегодня были от KaZы без ума…