Дэн Абнетт - Не ведая страха. Битва за Калт Страница 20

Удар фактически стер незащищенную часть «Кампанилы». Ее структура распылена на атомы, остались только наиболее крупные куски. Они летят дальше, пока корабль распадается, все еще двигаясь с неимоверно высокой для реального пространства скоростью. Самый крупный из уцелевших фрагментов, часть твердого ядра двигательного отсека «Кампанилы», раскручивается и приканчивает линкор «Протест Нарфана Дюма», будто попавший в череп заряд из пращи.

Остатки «Кампанилы» зачищают дальний край Калтского Веридийского опорного пункта и рассыпаются по всей планете, разлетаясь, падая и пылая, словно метеориты.

Вся катастрофа заняла менее секунды. Она произошла в абсолютной тишине, вспышка света в безмолвной пустоте.

Все наблюдатели — как на окрестных кораблях, так и на поверхности планеты — могли бы увидеть лишь ослепительную вспышку, похожую на превращение звезды в сверхновую, на смену которой тут же пришли распространяющиеся группы концентрических огненных кругов, пожирающих все небо.

[отметка: — 0.18.30]

Световой удар превышает разрешительную способность экранов мостика «Чести Макрагге». Они с шипением темнеют. Подключенные сервиторы визжат и трещат. Автоматические системы захлопывают противовзрывные заслонки на всех обзорных окнах мостика, оставляя их в красноватом защищенном полумраке.

Марий Гейдж поднимается с кресла.

— Что это было? — требовательно спрашивает он.

Никто не отвечает.

— Выяснить! — ревет он.

Обрушивается ударная волна.

[отметка: — 0.18.30]

Отблеск. Вентан знает, что это. Инстинкт опознает это за промежуток времени, который дается сознанию, чтобы дать объяснение. Это электромагнитный импульс, предшествующий большому взрыву.

Он успевает увидеть, что Селатон тоже это ощутил. А сенешаль — нет. Ее человеческие инстинкты слишком неразвиты, чтобы заметить проблеск. Она что-то говорит.

Вентан хватает ее и тянет вниз. Арбут вопит, ничего не понимая. Он знает, что закованные в броню пальцы ломают ей ребра. Но все же есть шанс, что он сумеет прикрыть ее своим телом.

В небе над космопортом Нумина поднимается абсолютно новое солнце.

[отметка: — 0.18.30]

Свет опаляет края неба, а затем, словно жгучая струя из личного огнемета бога, небо над полями и устьем в Нериде наполняет пламя.

Олл Перссон вздрагивает, хотя до жара и ветра еще полминуты. Ему доводилось видеть, как корабли взрываются на орбите. Но он никогда не видел ничего настолько масштабного.

Сумерки наливаются оранжевым. Позади них вытягиваются вечерние тени. Озадаченные и напуганные сборщики трав глядят вверх.

— Рядовой Перссон? — спрашивает Графт, неспособный задать более сложный вопрос.

— Храни нас всех Господь, — произносит Олл.

Темнотравье шевелится и шелестит.

Налетает ветер, такой горячий, как будто неподалеку открылась дверь печи.

[отметка: — 0.18.30]

Раскат грома. Так это слышит Хеллок.

— Что за долбанная дерьмовая стрельба… — выхватывая изо рта сигарету, начинает он, обращаясь ко всем, кто его слышит. Прямо перед ним рядовой Рейн. Внезапно тот превращается в силуэт, как и трубы со шпилями по ту сторону реки — черные очертания на фоне неба, которое стало белым, словно дополнительный рассвет, словно долбаная зарница, и при этом яркая, как обычная молния.

Хеллок не знает, что произошло, но он уже чувствует, что это самое плохое из того, что ему когда-либо придется пережить.

Он ошибается.

[отметка: — 0.18.30]

Небо над Нумином взрывается. Браэллен и Андром вскакивают, выходя из режима отдыха. Они молчат, поскольку говорить еще фактически не о чем, однако вынимают оружие, не дожидаясь указаний капитана Дамокла.

Это взрыв на большой высоте или на низкой орбите. Множественные взрывы. Накладывающиеся друг на друга — это становится ясно мгновением позже, когда вспышки разделяются и начинают мерцать, словно стробоскопический источник света. Огонь расцветает внутри огня, который находится внутри огня.

— Мы только что потеряли корабль, — говорит Андром.

— Это был не один корабль, — поправляет капитан Дамокл.

[отметка: — 0.18.30]

— Вы это видели? — восклицает капитан Фрасторекс. — Видели?

— Я видел, капитан, — откликается сержант Анхиз.

Небо к западу от их лагеря покрыто световой рябью, как будто кто-то ведет светящуюся сферу за шелковым занавесом. Звучит рык, продолжительный грохот, который, кажется, исходит из космоса и, кажется, не собирается прекращаться.

— Поднимай людей! — кричит Фрасторекс.

Вокс накрылся. Всякий раз, когда Фрасторекс пытается активировать канал, в шлеме раздаются странные шипящие и кашляющие звуки. Это вопли?

Это… пение?

— Поднимай людей, готовность! — повторяет он, а затем с грохотом бежит через расчищенный участок к территории, назначенной для Сто одиннадцатой. Экриту тоже нужно поднять своих людей. Что-то происходит. У Фрасторекса не было настолько плохого предчувствия со времен перестрелки на Каволоте-V. Экриту нужно быть наготове, чем бы это ни оказалось.

Странный ветер колышет деревья, заставляя их шелестеть. Ветер теплый и сухой. Такое ощущение, что это выдох какого-то злобного существа.

— Экрит! — кричит Фрасторекс.

На равнине ниже леса поднимаются Несущие Слово. Фрасторекс видит, как они строятся. Видит, как собираются их подразделения. Это хорошо. Чертовски хорошо. Гораздо лучшая выучка, чем он ожидал от Семнадцатого, учитывая их репутацию диких берсеркеров. Гораздо более быстрая реакция.

Хорошо. Хорошо, если так. Они все готовы, готовы встретить это. Единые, словно один. Его сердце радуется.

Они смогут вместе встретить это, чем бы оно ни было.

[отметка: — 0.18.30]

Информационный шок убивает сервера Ула Кехала Хесста.

Убивает не так моментально, как сорок шесть модераторов данных в окружающих его когитационных колодцах, но разрывает и поджаривает главные узлы церебральной архитектуры. Это повреждение мозга, которое невозможно вылечить и от которого он никогда не оправится. Синаптические соединения выгорели, словно испорченная проводка. В лобной доле начинается мозговое кровотечение.

Он продолжает стоять.

Через наносекунду после волны информации на орбитальную Сторожевую Башню обрушивается свет. Ноосфера рушится, будто ледяная статуя в печи. Манифольд башни дает сбои. Хесст чувствует общую агонию многих тысяч смертей: его модифицированных братьев на основной верфи, на борту пришвартованных кораблей и в башне вокруг него. Некоторые из этих смертей быстрые: вспышки аннигиляции. Другие, хотя тоже происходят быстро, причиняют боль: жидкие брызги сжатия, взрывная мука декомпрессии, тупая ярость удара, вопящий ад сожжения.

Иные медленны. На них уходят почти секунды. Окружающие сервера подключенные к нему люди в амниотических саркофагах из бронестекла шатаются, когда на их мозги, словно молот, обрушивается шквал данных. Информационная перегрузка. Сенсорная перегрузка. Гипертравматический загрузочный синдром.

Когда ноосфера отказывает, он ощущает облегчение.

Он покачивается. Окна башни автоматически затонировались, чтобы приглушить свечение орбитальных взрывов. Постоянный канал ММУ Хесста пылает, словно продернутая сквозь его душу раскаленная добела проволока. Его полностью созданная биоинженерией личность смертельно повреждена.

Он удерживает лишь одну мысль, зафиксированную в простой бинарной форме.

Хесст отключил дискреционный режим четыреста шестьдесят две минуты назад. Он передал его орбитальным биомашинам.

Биомашин, всей орбитальной автоматики больше нет.

Планетарная оружейная сеть Калта только что перестала существовать.

[отметка: — 0.18.30]

Телемехр снова просыпается. Он пробуждается, вытянувшись, крича и завывая, словно после кошмара. На спине холодный пот, но у него нет спины. Во рту кровь, но у него нет рта. Глаза открыты, но у него нет глаз.

Его инициировала вспышка-поток информации, которая потрясла его так сильно, что на мгновение он обрел физическую память о своей жизни до трансформации. Не недавней трансформации. Еще раньше, до формирующей трансформации в космического десантника путем биогенетического конструирования. На секунду у него появилась память о пробуждении после кошмара в бытность немодифицированным человеком.

Ребенком.

Он осознает, что это был не только информационный шок. Еще и значительный физический. Саркофаг резко встряхнули, бросили, уронили.

Имплантированный счетчик времени сообщает, что он спал чуть больше, чем девять часов и десять минут. Внешние сенсоры не работают. Он не видит. Он не может открыть саркофаг. Нет никакой ноосферы. Никаких загружаемых данных.