Люди и чудовища. Том 2 - Валерия Веденеева Страница 21

— Вот это, — Радган, вставший рядом с ним, ткнул пальцем вверх, — это признак Новой Волны, которая придет вне очереди. Кто-то или что-то пытается прорваться через защиту в нашу часть Степи, и предками придется вернуться и восстановить защиту.

— Кто-то или что-то? — повторил Альмар, глядя на шамана. Когда он впервые увидел Радгана, то был немного разочарован. Шаман ничем не отличался от обычного кочевника лет пятидесяти, рослого и все еще крепкого. Никакого обилия амулетов, или черепов, или экзотической одежды. Хотя… маги ведь внешне тоже ничем не отличались от обычных людей.

— Скорее всего, очередная попытка Нижнего мира. Князья Хаоса знают, что мы защищены, и оттого пытаются еще упорнее.

— Князья Хаоса? — Альмар моргнул, но это Радган объяснять уже не стал, только махнул рукой:

— Собирайся. Скоро явится Идгаш, отведет тебя в Хранимое место.

* * *

Они ехали не торопясь. Продолжавшее сиять небо позволяло хорошо видеть степь вокруг, но это все же была ночь — не самое лучшее время для путешествий. Идгаш, старший сын Радгана, был мрачен и неразговорчив, и Альмару не оставалось ничего другого, кроме как размышлять, наблюдая, как вырастает впереди громада Хранимого места.

«Князья Хаоса», — так сказал шаман. Как будто силы Хаоса не были безликими и неразумными, как объяснял Альмару его учитель по теории магии. Как будто бы у Хаоса имелись хозяева. Но разве само понятие Хаоса не подразумевало отсутствие правил и законов, подчинения и управления? Это мир людей был разумен и упорядочен, а Нижние миры являлись безумной мешаниной материи, эфира, магии, осколков душ и тел. Гнилостным варевом, из которого выползали вечно голодные бесы…

— Тойко Идгаш! — послышался голос за спиной. — Тойко Идгаш!

Альмар обернулся. Обладателем голоса оказался Таш, сейчас гонящий коня за ними следом. Один из тех подростков, с которыми Альмар ездил в место Эха. Слово тойко, означавшее вежливое обращение к старшему родственнику, говорило о том, что Таш приходился сыну шамана родней.

— Тойко Идгаш, кто-то разломал ограду и распугал ваших лошадей, они разбежались по степи, — проговорил Таш торопливо. — Если их не собрать до начала метели, они все погибнут.

Идгаш натянул поводья и замер. Посмотрел на замок перед ними. Потом на Альмара. Потом вновь на замок.

— Тут рядом, — сказал отрывисто. — Доберешься сам. Будь внутри. Не выходи, что бы ни случилось. Я вернусь, когда Волна уйдет.

Альмар сглотнул, не уверенный, что ответить на это.

— Тойко Идгаш, я могу побыть с Альмаром, — предложил Таш, — я не…

— Нет! — торопливо оборвал его Альмар. — Не надо! Мне не нужна компания!

Идгаш бросил короткий взгляд на мальчика, потом на Таша, и кивнул подростку:

— Вернешься со мной. Поможешь с лошадьми, — и, не оглядываясь, развернул коня и помчался назад. Таш задержался на пару мгновений, взглянув на Альмара с мрачным прищуром, и поспешил следом за Идгашем.

* * *

Хранимое место ощущалось иначе, чем прежде, когда Альмар находился здесь с господином Митрилом. Холодное, враждебное, пугающее. Негостеприимное. И даже костер, разведенный Альмаром, не изменил этого. «Ты зря пришел сюда, мальчик,» — будто говорила ему сама башня. — «Зря.»

Альмар долго сидел, прижавшись спиной к каменной стене, не решаясь закрыть глаза, но, в конце концов, все же заснул — чтобы проснуться от звука тупого удара. Распахнув глаза, увидел стрелу, застрявшую в щели между каменными блоками прямо перед своим носом. Вскочил на ноги, разворачиваясь к источнику опасности…

Напротив, на расстоянии десяти шагов, с луком в руках, с новой стрелой, уже наложенной на тетиву, стоял Шенг. А небо в окне за спиной туура наливалось светом Волны.

— Что ты делаешь?

Шенг широко улыбнулся:

— Убиваю тебя.

Можно было спросить — зачем? Можно было пытаться угрожать гневом господина Митрила, пытаться взывать к совести, морали, богам или духам. Шенг явно ждал чего-то подобного. Альмар видел на его лице предвкушение, ожидание хорошего развлечения…

Мальчик ощутил, как внутри него что-то изменилось, напряглось, собирая силы. Что-то, чего он не ощущал прежде. Это что-то не боялось ни врага, ни смерти. Это что-то испытало лишь гнев.

Если перед тобой враг, особенно враг старше и сильнее, бей первым, — всплыли в памяти слова полуэльфа.

Враг был выше Альмара на голову, на четыре года старше и на четыре года сильнее. Как можно первым нанести удар тому, кто готов в любой момент истыкать тебя стрелами?

Левую щиколотку Альмара, внутри сапога, что-то крепко сжало, потом отпустило и поползло по ноге вверх. Альмару потребовалась вся сила воли, чтобы не вздрогнуть.

Амулет Ниты.

Шанс спастись?

Ощущение движения, почти неслышимый звук рвущихся ниток, натяжение одежды — оживший амулет порвал штанину в районе шва и оказался на свободе.

Нельзя смотреть вниз.

Нельзя привлечь внимание врага к амулету.

— Что? От страха язык проглотил?

— Я не сделал тебе ничего плохого. За что ты хочешь меня убить? — Альмар не смотрел на руки туура, вместо того он смотрел в его глаза. По взгляду можно уловить решение врага спустить тетиву до того, как его руки шевельнутся. Уловить и, может быть, успеть метнуться в сторону.

Шенг ухмыльнулся со злым предвкушением. Ему явно хотелось поделиться.

— На тебя мне плевать. Но ты имперец, а имперцы лучше всего годятся на роль врагов. Мертвых врагов. Знаешь, шаманы уже сидят у нас в печенках со своими запретами. Нельзя вести войны, нельзя совершать набеги, нельзя угонять чужие стада, нельзя воровать женщин. Ничего нельзя. Прежде, чтобы стать мужчиной, нужно было убить врага и принести в становище его голову. А теперь мы становимся такими же бесхребетными, как вы, имперцы. Мягкотелыми трусами. Старики говорят, что чем раньше волчонок попробует кровь на вкус, тем свирепее волк из него вырастет. Конечно, враг из тебя так себе, но я не привередлив.

Тууры. Самое многочисленное племя степи. Сотни тысяч становищ.

Самоназвание тууры означало на их языке просто «люди», а степных волков они называли словом «туоры». Почти одно и то же. И у всех тууров общим родовым знаком была голова волка.

— Застрелить безоружного сможет любой трус, — Альмар, не мигая, смотрел в глаза Шенга. — А по-настоящему сразиться —