Елизавета Дворецкая - Спящее золото, кн. 1: Сокровища Севера Страница 21

– Быстрее! – крикнул Скъельд, нетерпеливо сжимая кулаки.

Он видел наверху отблески огня, и ему страстно хотелось скорее получить факел, осмотреться и убедиться, что мертвец не затаился в углу и не бросится на него вот сейчас. Хотелось прижаться спиной к стене, но стен не было видно, а вслепую Скъельд не решался сделать ни шагу. Глухая темнота могилы душила его, с каждым вздохом наполняла грудь, будто яд, и неясное тревожное чувство толкало Скъельда скорее уходить отсюда, пока дыхание подземелья не отравило его, не подчинило миру мертвых. Уйдя отсюда телом, мертвец оставил в могиле свой дух, и присутствие нечисти ощущалось кожей, слухом – всем существом.

Наконец привязанный факел стал медленно опускаться. Постепенно внутренность могилы осветилась. Теперь Скъельд видел, что смертные покои Старого Оленя не уступают жилищу иного бонда: не меньше пяти-шести шагов и в длину, и в ширину. Посередине, в трех шагах, стояло высокое сиденье с двумя резными столбами по сторонам. Пустое.

А весь пол был усыпан золотом. Тускло-желтые с зеленоватым отливом груды неисчислимого множества колец, обручий, застежек, цепей, чаш, кубков, блюд, бляшек, гривен, непонятных обломков, просто гладких камушков-самородков. Вот оно, золото, хранящее дух мертвеца и его силу. Это оно в полный голос заявляло о себе, душило… и оно же будет давать силу новым хозяевам, как только они завладеют им.

Скъельд смотрел, забыв и о мертвеце, и о своем страхе. Но и ожидаемой радости не чувствовал: ему не верилось, что под ногами – золото. Ну, окажись тут ларец или сундук – вот это была бы добыча. Настоящего золота не бывает так много. Золото – это перстень на руке, застежка на плече, кубок в руках у конунга. Но не целая груда, по которой можно ходить ногами! У Скъельда зрело странное чувство, что его обманули.

– Ну что, есть там что-нибудь? – нетерпеливо крикнул сверху отец. Трое оставшихся над ямой видели неясные отблески внизу, но не могли разглядеть, что там такое.

Скъельд вынул из-за пояса кожаный мешок, присел на корточки и стал собирать золото из-под ног. Сначала он греб одной рукой, но так дело шло слишком медленно, и, поставив мешок, стал черпать двумя горстями, стараясь не оцарапать ладони о какую-нибудь застежку. Наткнулся на что-то круглое, с чеканным узором, повертел в руках. Похоже на блюдо, но совсем плоское, и странная шишка посередине внешней, узорчатой стороны, как умбон* щита. Такое блюдо и на стол не поставишь, не держать же все время в руках… А, ладно! Скъельд бросил догадки и стал с усилием запихивать блюдо в мешок. Что бы там ни было – это золото, и из одной этой штуки Хальм наделает столько колец или наплечных застежек, что весь Квиттингский Север лопнет от зависти.

И в этот миг до Скъельда наконец дошло, что вокруг – настоящее золото, огромное сокровище, их законная добыча. Его прошиб горячий пот, голова закружилась от восторга, от ощущения неисчислимого богатства и удачи. С лихорадочной поспешностью Скъельд принялся наполнять мешок, пихая ковши и гривны кое-как, лишь бы поскорее; перстни и мелкие самородки сыпались у него между пальцами, как речные камушки, а он все греб, уже не боясь поцарапаться, и ощутил досаду, когда в раздутый мешок уже нельзя было впихнуть даже самую мелкую пуговку.

– Гляди-ка, хельд, а ведь нас опередили, – прошептал Рандвер Кошка. – Я вижу там чьих-то коней… Трех… нет, четырех.

Модвид Весло придержал коня. Два хирдмана позади них тоже остановились. А Рандвер все вглядывался в неясное движение возле кургана: воспитатель Модвида славился редким умением видеть в темноте.

– Но это не мертвец? – шепнул Модвид.

– Нет, конечно. У него у самого копыта, и бегает он резво – зачем ему лошадь? Видно, не только твоя мать догадалась, что можно пошарить в кладовках у мертвеца, пока сам он ходит прогуляться.

– Что же будем делать?

– А разве четыре человека для нас опаснее одного мертвеца? Нас тоже четверо. Вот здесь и пригодятся наши шлемы. И пусть утром чья-то другая хозяйка бранит своих сыновей, верно?

Рандвер тихо засмеялся, вытащил из просторной седельной сумки шлем, украшенный ветвистыми оленьими рогами. Улыбаясь в темноте, Модвид надел такой же. Это была его выдумка: шлемы и длинные накидки из оленьих шкур для него и для спутников. Странный наряд приготовили на случай встречи с мертвецом: увидев собственное подобие, он наверняка растеряется, а это даст противникам несколько лишних мгновений. Теперь же, когда противниками неожиданно оказались люди, этот наряд еще более кстати! Натягивая шлем, Модвид усмехался. Уж этим утром не его мать будет упрекать сына в неудачливости, а чья-то другая!

С трудом – это с его-то железными руками! – вскинув на плечо тяжеленный кожаный мешок, Ярнир грузно затопал вниз с кургана к лошадям. Твердый округлый край какого-то блюда больно впивался в плечо, и Ярнир торопился скорее пересыпать ношу в седельные сумки и побежать за новой. Он уже сбился со счета – то ли это пятый мешок, то ли шестой. Скъельд внизу нагребал золото, отец и братья наверху принимали его и перегружали на коней.

Заталкивая в седельную сумку неудобное блюдо, Ярнир вдруг заметил в темноте какое-то движение. Мигом насторожившись, он вгляделся, хотел окликнуть родичей… и вдруг на землю упал лунный луч, и в желтоватом свете Ярнир увидел четко обрисованный рогатый силуэт. Тот был шагах в тридцати от него, но быстро приближался, и Ярниру казалось, что он уже различает хриплое дыхание, похожее на храп усталого коня.

– Э-эа-а-а! – завопил парень, желая окликнуть родичей, но будучи не в силах произнести хоть одно членораздельное слово.

Трое на кургане разом вздрогнули, обернулись, и первым вскрикнул Гейр: он тоже увидел мертвеца.

– Хватит, хозяин вернулся! – крикнул Кольбьерн вниз.

При упоминании хозяина со Скъельда мигом слетела жадность: бросив наполовину пустой мешок, он подпрыгнул, уцепился за веревку и резво полез наверх. Жалко оставлять сокровище, но жизнь дороже. В несколько мгновений он оказался на вершине кургана и вместе с родичами бросился к коням.

– Скорее, скорее! – Ярнир размахивал мечом, тараща глаза во тьму, в которой снова скрылся мертвец. Факел остался в могиле, луна спряталась, прохладный ночной воздух был полон жути: так и казалось, что руки невидимого мертвеца уже тянутся к горлу, вереск тревожно шуршал под невидимыми ногами.

Четверо мужчин из славного рода Стролингов бежали так, как им не полагается уметь: быстро и без оглядки. Вскочив на коней, они погнали их вскачь от кургана.

– У-у-ур-р-р! – взревел вдруг низкий голос прямо возле морды передней лошади.

Гейр резко натянул поводья, а рогатый силуэт, смутно различимый в темноте, вырос прямо перед ним.

– Он здесь! – сдавленно крикнул Гейр, одной рукой вцепившись в поводья, а другой выхватывая меч.

– Мое золото! – голосом, подобным боевому рогу, низко и мрачно ревел мертвец.

Потея и плохо соображая от страха, Гейр почти вслепую отмахивался мечом, но мертвец ловко уклонялся. В руках тоже блеснуло какое-то оружие, он с размаху рубанул по боку лошади, чудом не задев ногу всадника. Лошадь с громким ржанием взвилась на дыбы, забилась; Гейр выронил меч и вцепился холодными пальцами в гриву, едва не вылетев из седла. С грохотом и звоном золото посыпалось на землю из разрубленной седельной сумки, а напуганный конь вслепую помчался по темной равнине, не слушаясь всадника.

Кольбьерн хельд отчаянно бился с мертвецом, стараясь дотянуться секирой, но рогатый оборотень ловко прикрывался щитом, как будто прошел обучение в дружине самого хевдинга. Сейчас он казался меньше ростом, чем когда приходил на двор усадьбы, но зато куда ловчее уворачивался. Копье в руках сверкало острием возле самого лица Кольбьерна, и тому никак не удавалось перерубить древко. И копье оказалось не то, с каким мертвец в первый раз приходил на усадьбу, а простое, как у всех. Но Кольбьерн даже не удивился тому, что мертвец пользуется человеческим оружием: было не до того.

Вдруг мертвец ловким обманным движением ударил копьем в седельную сумку; кожа с треском лопнула, и золотой поток хлынул по лошадиному боку. Кольбьерн взвыл, как если бы его собственная кровь пролилась на землю, но мертвец вдруг отскочил и растворился во мраке.

Над равниной стоял вой, рев, крики, как будто целое полчище троллей сошлось в битве. Гремел конский топот, что-то кричал далеко впереди Ярнир, звенели клинки. Где-то у кургана взвился к темному небу волчий вой; обезумевшие лошади вскачь неслись в разные стороны, всадники судорожно цеплялись за гривы, уже не помня о золоте и мечтая только не сломать шею в этой бешеной скачке.

Стролинги привезли домой всего одну седельную сумку золота – с коня Скъельда – и несколько вещичек, застрявших в лохмотьях остальных. Плотные кожаные мешки были располосованы острым железом, а золото осталось там, на вересковой равнине возле кургана, рассеянное на несколько перестрелов*.