Дэн Абнетт - Титаникус Страница 24

<Файст!> — раздался отрывистый инфокант.

— Магос?

Магос Иган подошёл с улыбкой, хотя и выглядел напряжённым.

— Ты пришёл. Молодец, молодец. Ты пришёл.

— Конечно, я пришёл, магос. Вы меня вызвали. Это насчёт…

— Да, Файст. Соберись. Адепт сеньорус прислал за нами.

— Омниссия! Я не готов к этому.

— Конечно, готов, Файст. Конечно, готов.

— Но, сэр…

— Ты был у меня самым умным и самым лучшим, Файст. И это всё благодаря тебе. Не подведи меня. Не подведи Аналитику.

Аналитика была управлением магоса Игана, и, хотя Иган был старшим магосом, её часто обделяли вниманием. Файст понимал важность момента и что от него зависит.

<Кто остальные, магос?> — тихо прокантировал он.

<Посмотри сам, адепт>, — дёргано откантировал Иган, выдавая свою нервозность.

<Прошу вас, сэр. Я не хочу, чтобы они знали, что я изучаю их через ноосферу.>

<Ладно, Файст. Это экзекутор-фециал Инвикты Крузиус со своим фамулюсом. Вон там, тот зверюга — Лау, глава скитариев Инвикты. С ним разговаривает Энхорт, экзекутор-фециал нашего Темпестуса. Позади них собрались магосы архива во главе с магосом Толемеем и магосы производства во главе с магосом Кейто.>

<А что за женщина с Крузиусом? И имперский солдат рядом с ней?>

<А, какая-то сявка Алеутона со своим охранителем.>

<А в принцепской раке?>

<Это Принцхорн, мальчишка-принцепс, которого мы даём Инвикте, чтобы ввести в строй их оставшуюся махину. Тише, сейчас появится Имануал.>

Файст прежде никогда не был в Аудиенции. Он резко втянул воздух, когда на дальней стене огромный барельеф с символом Механикус повернулся с каменным скрежетом, и стена разошлась в стороны, словно две подвижных скалы. Из открывшегося прохода выдвинулись золочёные платформы хоров и распахнулись, словно крылья гигантской металлической птицы. Хористы выпевали сложные математические мелодии на тринадцатиголосом бинарном канте, и звуки, выходя из аугмиттеров, превращались в гололитические потоки данных, вьющиеся в воздухе подобно развёрнутым знамёнам.

В столбе золотого света, между крыльями хоровых платформ на пол Аудиенции опустился трон адепта сеньорус.

Соломан Имануал был стар и почти целиком состоял из бионики. Он восседал, словно феодальный король на престоле, подключённый к матрице трона через запястье, сердце, хребет и подмышечную впадину. Резная статуя, пустившая в кресло корни.

Трон встал на платформу с мягким стуком. Имануал поднял руку и через ноосферу приказал хору замолчать.

<Благодарю, что посетили меня в столь ранний час>, — прокантировал он.

<Глубокоуважаемый владыка>, — произнёс в ответ Крузиус, — <я прошу вашего позволения говорить голосом из уважения к моей гостье.>

Ноосфера внезапно потемнела. Имануал склонил голову и обратил взор на Этту Северин.

— Леди, — неразборчиво произнёс он, — не вы ли избранный свидетель лорда-губернатора?

— Я, сэр, — ответила она.

Файст внутренне посочувствовал Северин: находиться в окружении столь большого числа модифицированных людей для неё было малоприятно.

— Добро пожаловать, леди. Кузница приветствует вас. Где адепт Файст?

Файст внезапно ощутил внутри страх, от сочувствия к имперской женщине не осталось и следа.

Иган подтолкнул его. Файст выступил вперёд.

— Файст — это я, владыка.

— Дай-ка мне взглянуть на тебя. Хмм. Недурно сконструирован, я считаю. Ты многих привёл в замешательство своим предложением, адепт.

— Приношу свои извинения, милорд.

— Не думаю, что у него есть причины для извинений, адепт сеньорус, — сказал Крузиус.

— Пояснение: предложение адепта фактически подразумевает, что в наших методах архивного хранения присутствует изъян, — произнёс магос Толемей.

— Не столько изъян, сколько пробел, Толемей, — ответил Крузиус.

— Вы хотите сказать, — осторожно спросил Энхорт, — что Кузница Ореста оказалась плохо подготовленной к войне?

Экзекутор-фециал, как и Крузиус, Энхорт был сдержан и вежлив, но в голосе его скользило раздражение.

Крузиус покачал головой:

— Если Кузница Ореста и плохо подготовлена, то вина лежит не на этой планете. Я уверен, что все мы едины во мнении, чей это промах. Но сейчас это не тема для обсуждения. Орест в состоянии войны, и мы должны обратить в дело все доступные ресурсы, если хотим победить.

— Тут никаких возражений нет, экзекутор, — сказал Толемей, — и, как один из таких ресурсов, архив предоставляет всю возможную информацию.

— До определённых пределов, — ответил Крузиус. — Магос Иган и его Аналитика обрабатывали оперативные данные с фронта с того момента, как началась война. По моему предложению они приступили к анализу особенностей вражеских махин. Все Титаны когда-то были нашими, даже эти непотребства. Я полагал, что мы получим информацию огромного стратегического значения, если сможем идентифицировать эти машины, изучить их историю и технические характеристики. Что приводит нас к пробелу. Адепт Файст? — Крузиус посмотрел на Файста и ободряюще кивнул.

Файст прочистил горло:

— Как показал опыт, хотя на кадрах оперативной съёмки можно различить многие опознавательные знаки и надписи, ни один из них не совпадает с хранящимися в наших архивах. Запросы сравнительной схематики неоднократно возвращались с пометкой «Данные не найдены».

— Но вы считаете, что мы располагаем этими данными? — спросил адепт сеньорус.

— Я уверен в этом, — ответил Файст. — Их просто нет в свободном доступе. У нас есть эти данные, но мы не можем до них добраться. Махины, которые мы пытаемся исследовать, могут восходить по времени к горианским пластам архивов, а все подобные материалы секвестированы.

— И по множеству существенных причин, — произнёс адепт сеньорус. — Многие из них опасны и неточны. Многие из них затронуты Ересью. Однако, Файст, я внимательно рассмотрел ваше прошение и считаю, что Аналитике должен быть дан чрезвычайный доступ к секвестированным материалам.

— Это запретные катушки, адепт сеньорус, — напомнил магос Толемей главе кузницы. — Привилегии доступа должны быть получены с самого Марса.

— Я запрошу их лично, — ответил Соломан Имануал. — Работа должна идти без задержек. Объявляю благодарность магосу Игану и адепту Файсту за вынесение этой темы к нашему рассмотрению.

— Вы, кажется, озадачены, мамзель? — задал Крузиус вопрос Этте Северин, когда они покинули Аудиенцию.

— Слегка, — ответила она. — Надо ли понимать так, что кузница владеет значительной базой данных, содержащей информацию, которая может оказаться жизненно важной для войны, но использует только её часть?

— Можно сказать и так, — ответил Крузиус. — Позвольте вас спросить, мамзель: у вас не было когда-нибудь воспоминаний столь неприятных, что вам хотелось бы никогда о них не вспоминать?

Северин пожала плечами. Ей было неудобно отвечать на столь личный вопрос в пределах слышимости майора Готча.

— Полагаю, что, наверное, были, экзекутор.

— Данные, раскрыть которые мы только что получили разрешение — именно такие воспоминания. Они относятся к ранней истории, к тёмным временам — к вещам, которые нам пришлось спрятать, чтобы о них не думать.

Он замолк и повернулся к ней.

— Война растревожила старые раны, мамзель. Она вынуждает нас копаться в том, что Механикус предпочли бы забыть.

Она чувствовала едкий графитовый запах Астроблемы и размышляла, сколько времени пройдёт, прежде чем розовый песок заметёт её труп.

— Ты в порядке, Калли? — спросил Биндерман, высокий и тощий схольный учитель.

— Нормально. Просто думаю.

— Это то, чего я стараюсь не делать, — признался Биндерман.

— Чего они там застряли? — заныл Кирил Антик.

— Может у них проблемы? — предположил Ларс Вульк. — Ты ведь знаешь, что такое проблема, да, Антик? Это как когда ты не можешь закрыть рот и перестать ныть хотя бы на пять минут. Или когда нам приходится тебя терпеть.

— Довольно, Ларс, — миролюбиво произнёс Биндерман. Большой громила с Бастионов кисло посмотрел на схольного учителя, но замолчал. Вульк мог бы переломить Биндермана пополам как прутик, но, похоже, с уважением относился к спокойной выдержке учителя.

— Кто-то идёт! — прошипел Ласко, помощник ткача из Гинекса, сидевший сжавшись возле узла разбитого трубопровода. Во мгновение ока все вскинули карабины и прицелились.

Три фигуры мчались в их сторону по иссушенным развалинам очистительного завода.

— Уберите оружие! — прошипела Калли. — Это наши.

Голла Улдана, Бон Иконис и крутая баба из Лазаря по имени Рейсс покрыли последние метры и нырнули в укрытие к остальным. Все трое тяжело дышали.

— Ну? — накинулся Кирил Антик.

Голла метнула в него взгляд.