Алан Фостер - Утрата и обретение Страница 25

— Тогда было одно. Теперь — другое. Время торжествует над всем.

— Рад это слышать. Наверное, поэтому у тебя нет друзей среди пленников?

— Множество причин соперничают за первенство. Но эта — одна из них.

— Кстати, о друзьях, — пробормотал Уокер, стирая с губ капли воды тыльной стороной ладони. — У меня есть один друг, с которым я хочу тебя познакомить.

Именно в этот миг исчез барьер, отделявший жилище туукали от большого загона.

Глава 8

Случилось так, что, когда исчез заградительный электрический барьер, Джордж нервно расхаживал взад и вперед по другую его сторону. Он приходил сюда по нескольку раз каждый день с тех пор, как виленджи бросили Уокера в этот загон и заперли его там. Внезапность этого исчезновения так сильно поразила Джорджа, что он сделал в воздухе несколько кульбитов, когда обнаружил, что темная непроницаемая стена сменилась видом открывшегося загона.

Встрепенувшись, пес бросился вперед, но, увидев громадное чудовище, сидевшее на расстоянии вытянутой руки от человека, резко остановился, затормозив всеми четырьмя лапами. Он знал, кто это. Как и многие другие пленники, Джордж видел туукали в тех редких случаях, когда виленджи позволяли ему свободно разгуливать по большому загону. В такие моменты он и все другие, дышащие кислородом создания, быстро разбегались по своим загонам, подальше от чудовища, шаги которого сотрясали землю. Только после того, как монстр возвращался домой и виленджи восстанавливали защитный барьер, все прочие обитатели отваживались вернуться в общий загон. Это был единственный пленник, которого боялись больше, чем давно исчезнувшего трехногого.

Когда виленджи бросили Уокера в загон туукали, Джордж сразу же потерял всякую надежду снова увидеть его живым. Но видеть его живым, без всякого страха сидящим перед инопланетным гигантом, было для Джорджа слишком сильным потрясением. Джордж опасливо пополз вперед, надеясь узнать, что же здесь происходит.

Теперь, когда Уокер насытился брикетами и напился воды, единственное, чего ему хотелось, — это хорошенько выспаться. Но он понимал, что не может этого сделать. Во всяком случае, пока. Нельзя спать, пока он не получит ответов еще на несколько вопросов. Он не может лечь спать, не будучи уверен в инопланетянине, о котором ему хотелось думать как о друге, но чье настроение, склонность к поэтической декламации и дружелюбие могли в любой момент смениться яростью и кровожадностью.

Потом пал барьер, и Уокер увидел простор большого загона. Мало того, к своей великой радости, он узрел маленькое существо, которое ползло по направлению к нему. Неужели виленджи смогли прочитать его самое заветное желание? И вообще, почему они вдруг дезактивировали защитное поле? Он спросил об этом Браука.

— Кто может судить о мотивах молчащего? — звучно продекламировал Браук. — Я и сам мог бы спросить их об этом в те моменты, когда пребываю в хорошем настроении. Но боюсь, что не смогу сдержаться и начну давить их, отрывать им конечности, сдирать присоски с их клапанов, рвать…

Это описание убийства ласкало слух Уокера, но сейчас его больше интересовало приближение маленькой собачки.

— Может быть, виленджи добились того, чего хотели, бросив меня в твой загон? — задумчиво произнес Уокер. — Наверное, поэтому они решили убрать барьер.

Взгляд Браука обратился на землянина.

— Чего они хотели добиться, столкнув нас в тесном пространстве?

Стряхнув с губ несколько крошек, Уокер поднял глаза и посмотрел на гигантского туукали.

— Они хотели посмотреть, как ты отреагируешь на мое присутствие, а я — на твое. Посмотреть, не убьешь ли ты меня.

Массивное щупальце неистово взвилось вверх. Зубы чудовища скрипнули так, что Уокера до костей пробрал холод ужаса.

— Мастера злодейства, молчаливые в своем коварстве, наглые паразиты.

Уокер мрачно кивнул:

— Я не смог бы сказать лучше. Я не судья в таких вещах, но думаю, что ты смог бы подкрепить свои слова делом.

Браук отвел глаза в сторону:

— Когда душа говорит, она поет. Увы, ныне она поет лишь о печали.

Внимание Уокера привлек приближавшийся, тихо скуливший Джордж.

— Между прочим, вот мой друг, с которым я хотел тебя познакомить. Мы с одной планеты, но принадлежим к разным видам.

Туукали повернулся в сторону Джорджа:

— Меньших размеров, четвероногий, покрыт мехом. Два признака из трех поют знакомую мне песню. Кто из вас доминирует?

Уокер не смог сдержать улыбки:

— В этом пункте мы пока не смогли прийти к согласию.

Браук взмахнул щупальцами:

— Я приветствую твоего друга. Я не стану есть его части и не расчленю его.

Шагнув к большому загону, Уокер задумчиво кивнул:

— Думаю, он испытает большое облегчение, услышав это.

— Может ли и он петь душой лирические песни? — спросил Браук, внимательно разглядывая приближающееся существо. В глазах монстра было любопытство, но не было голодного вожделения.

— Не знаю, — честно ответил Уокер. — Мне как-то не приходило в голову его об этом спрашивать. Но я могу сказать, что он никогда не лезет за словом в карман. — Сложив ладони рупором, Уокер крикнул: — Эй, Джордж, входи! Браук тебя не тронет. — Он протянул руку в сторону туукали. — Это Браук. Он мой друг.

Опустив ладони, он посмотрел на нависшего над ним туукали.

— Ты ведь теперь мой друг, не так ли?

— Теперь, — загадочно ответил гигант.

Уокер решил пока не развивать эту тему. Сейчас он, пожалуй, удовольствуется тем, что его не расчленяют и не едят его части.

— Барьер исчез, Марк! — крикнул в ответ Джордж. — Беги!

Уокер заколебался. Во-первых, туукали, несомненно, догонит его, если захочет, а это вполне возможно при его неустойчивом настроении. Марк уже видел, какая потрясающая реакция у этого гиганта. Во-вторых, если с ним удастся наладить прочные отношения, то Уокер приобретет союзника достаточно сильного для того, чтобы оказать сопротивление даже виленджи. Терять нечего, поэтому стоит попытаться. Идти ему все равно некуда. Во всяком случае, домой он все равно не попадет.

— Нет, я останусь здесь, Джордж. — Он поманил пса к себе: — Входи, я тебя представлю.

Однако пес все еще сомневался. Что, если виленджи надумают снова активировать барьер — уже за его спиной? Но Джордж очень скучал без Марка. Да к тому же человек, кажется, ничего не боялся и чувствовал себя уверенно. Он, конечно, немного витает в облаках, но видно, что он цел и невредим. Понятно, что здесь можно что-нибудь разузнать.

Поднявшись на лапы, Джордж неспешно затрусил в загон Браука. Прошло еще мгновение, и он оказался в объятиях Уокера. Он принялся гладить пса, а тот преданно облизывал его лицо. Нависнув над друзьями, туукали молча наблюдал трогательную сцену воссоединения.

— Ясно видно, что вы — добрые друзья, — объявил, наконец, Браук. — Счастливы соединившиеся, двое с одной планеты, ласкающие друг друга. Увы, увы мне, я лишен такого счастья.

— Эгей, не грусти, — отозвался Уокер. — Мы здесь, и мы утешим тебя.

Грушевидные глаза воззрились на Марка.

— Знаешь ли ты саранг а туратх? Возникает ли у тебя после этого щекочущий убари?

— Э, боюсь, что нет, — вынужден был признаться Уокер.

— На меня можешь даже не смотреть, — торопливо добавил Джордж.

— Я слышу надежду, ваша нежность трогает до глубины души, навевает покой. — Туукали уселся на свои нижние щупальца. — Как это хорошо, иметь сострадающего друга, с кем можно говорить. Я уже устал есть всех тех, кого сначала помещали вместе со мной.

— Ты хочешь сказать, есть вместе с ними? — неуверенно спросил Уокер.

— Нет. — Пилообразные челюсти клацнули друг о друга. — Ты слишком понятлив и умен для того, чтобы неверно меня понять.

Уокер медленно и неохотно кивнул.

— Теперь я вижу, как можно испортить самую непринужденную беседу. — Невзирая на весьма неприятную картину, которую подсказывало ему воображение, Уокер решительно уселся на дерн, а Джордж опасливо полакал воду из цистерны. — Скажи мне вот что, Браук: почему ты так реагируешь на другие существа? Почему ты так враждебно отнесся ко мне, когда виленджи бросили меня в твой загон? Ведь ты ничего не знал обо мне, ни как об индивиде, ни как о представителе другого вида.

Туукали сделал то, чего Уокер прежде не видел. Браук сел. Даже не сел, а как-то сложился посередине, а так как у него не было задницы, то в результате получилось нечто похожее на огромную кучу желтовато-зеленого меха, из которой бесцельно торчали четыре щупальца разной толщины и длины. Глазные стебли, покачиваясь, выступили из тела еще больше, а зловещая пасть, скрытая мехом, почти полностью исчезла из вида. Чудище стало выглядеть если не менее опасным, то, во всяком случае, не таким угрожающим.

— Когда меня похитили и доставили на этот корабль, я потерял разум и рассудок. Я ранил четырех этих молчунов, несмотря на какую-то наркотическую дрянь, которую они мне впрыснули.