Елизавета Дворецкая - Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда Страница 29

А впрочем… Та девушка, что стояла перед ним, и впрямь была на это способна. Высокая, стройная, статная, в красном платье с золочеными застежками, она притягивала и не отпускала взгляд. Лицо, белое, с правильными чертами, с умным и смелым блеском глаз, подогретым всеобщим вниманием и сознанием успеха, сияло красотой и гордостью. Казалось, само пламя очагов освещает ее одну и тянется к ней, чтобы поиграть блеском в ее рыжеватых волосах. Сам Хеймир конунг, несмотря на почтенный возраст и мудрую уравновешенность, забыл уже о песни, любуясь той, что ее привезла, и сам вид этой гордой и пылкой красоты бодрил и согревал его кровь не меньше, чем звонкое волшебство прославляющих строчек.

– Это поистине замечательная песнь! – сказал наконец Хеймир конунг. – Если я удивлен, то… Но, впрочем, дочь Скельвира хёвдинга и должна быть хорошим скальдом… Пожалуй, такая песнь стоит большой награды!

Он снял с запястья золотое обручье и через геста передал его Ингиторе; она взяла обручье и надела на руку. Ничего другого она и не ожидала, хорошо помня, что при щедрости Хеймира конунга и искусстве ее отца подарки за стихи всегда были примерно такими.

– Но это просто невероятно! – Кюна Аста вскочила со своего места, подошла к Ингиторе и взяла ее за руку. – Чтобы такая молодая девушка сама… Неужели ты сама сочинила? Это поистине замечательное искусство! Я никогда в жизни не слышала, чтобы девушка сочинила такие хорошие стихи! Чтобы их было так приятно послушать!

Ингитора улыбнулась простодушному изумлению доброй женщины и ответила:

Долог путь до славной цели,Благо ласке взоров чистых:Встречу в радость превратилаФрейя платья речью доброй!

Кюна Аста не сразу уразумела содержание простой полустрофы и даже оглянулась на мужа; но, видя, что конунг благосклонно улыбается, она сообразила, что это стих в ее честь, и пришла в еще больший восторг:

– Так это мне? Это про меня? – восхищенно и недоверчиво, как девочка при виде желанного яркого подарка, воскликнула она. – Правда? Это я – Фрейя платья? Это в мою честь? Как приятно! Конунг, значит, я тоже должна что-то подарить? Да? Ведь так полагается?

Хеймир конунг кивнул, уже не скрывая улыбки:

– Да, кюна, так полагается. Когда скальд произносит хорошие стихи, ему за это дарят золото, или серебро, или хорошую нарядную одежду, или дорогое оружие… Ну, тут оружие, пожалуй, ни к чему, но я не вижу, почему бы тебе не подарить деве-скальду хорошее красивое платье!

– Да, конечно! Сейчас! – Кюна словно бы хотела бежать сама, но передумала и махнула рукой какой-то из женщин:

– Рагнебьёрг, беги достань там из зеленого сундука мое платье, то, новое, которое синее с золотыми цветами на подоле! Нет, лучше красное с голубой тесьмой! И пояс, тот, голубой, с золотой вышивкой и с бусинками, знаешь – где он! Неси скорее сюда!

Женщина ушла, и только тогда дочь конунга подала голос:

– Пожалуй, кюна, лучше бы ты дала синее платье, как собиралась. Красное ведь у нее уже есть.

Вот уж кого Ингиторе не удалось поразить: острые, умные серые глаза конунговой дочери рассматривали ее скорее испытывающе, чем дружелюбно. Йомфру Вальборг была из тех, кто доверяет только привычному или хотя бы понятному, а Ингитора ни к тому, ни к другому не относилась.

– Но ей так идет красное! – Кюна опять посмотрела на Ингитору и всплеснула руками будто бы в изумлении. – К ее рыжим волосам красное подходит лучше всякого другого! И она такая красивая девушка! Правда, конунг? Правда, Вальборг?

– Когда девушка так красива и еще так умна, что сочиняет стихи, это и впрямь удивительно! – с каким-то недоверчивым намеком отозвалась йомфру Вальборг. Казалось, ей не нравится, что кому-то одному боги дали так много.

Ингитора пристально глянула на нее: похоже было, что конунгова дочь не одобрила ее появления, может быть, сочла гостью слишком самоуверенной. И тогда Ингитора сказала:

Словно Суль под сводом неба,Блещет Нанна лент в чертоге.Светел белый лик девичий —Ветвь одежд, тебе привет мой!

– Ах! – Кюна Аста засмеялась от радости и чуть было не захлопала в ладоши. – Ах, Вальборг, вот и у тебя есть свой стих! Скажи, это ведь гораздо лучше, чем тебе тогда передавали от Адальстейна ярла!

Хеймир конунг быстро отвернулся, чтобы скрыть усмешку, а люди в гриднице засмеялись, вспомнив довольно-таки неуклюжие стихи, которые передавали йомфру Вальборг, с разрешения ее отца, послы от Адальстейна ярла, младшего брата барландского конунга. Весной Адальстейн ярл, один из возможных женихов, ожидался в гости, но его стихи конунговой дочери не понравились, и встречи она ждала без особого воодушевления.

– И тебе тоже! – ликовала кюна Аста, не замечая, что позабавила всех своим простодушием, и только радуясь, что ее дочь получила достойное восхваление своей красоты. – Как хорошо, как славно! Значит, и ты тоже теперь должна что-то подарить!

– Я подарю застежки к этому платью! – благосклонно отозвалась йомфру Вальборг. Она хоть и не прыгала от радости, но смягчилась и взглянула на Ингитору приветливее: раз уж странная гостья готова отнестись к ней почтительно, то и своим ответным долгом она считала благодарность и щедрость. – Этелахан, принеси застежки из бронзового ларца, те, круглые, серебряные, с чернью и позолотой. Скажи фру Рагнебьерг, она даст тебе ключ.

Одна из девушек поднялась и вышла, в дверях столкнувшись с женщиной, несшей красное платье. Но Ингитора не успела его разглядеть, потому что к ней вдруг подошел молодой человек, лет двадцати с небольшим, и весело воскликнул:

– Не может быть, чтобы из всей семьи меня одного обидели! Раз уж дева-скальд привезла полный корабль стихов обо всех моих родичах, могу я надеяться, что и про меня у нее найдется строчка-другая! Иначе было бы слишком обидно! Я – Эгвальд ярл, сын конунга. Неужели меня ты не посчитаешь достойным привета?

Ингитора улыбнулась ему: Эгвальд ярл обрадовался ей заметно больше, чем его сестра. Кроме того, он оказался так хорош собой, что не улыбнуться при виде него было просто невозможно. Не очень рослый, лишь чуть-чуть выше самой Ингиторы, он зато был так строен, так соразмерно сложен, так тонок в поясе, что всякий бы им залюбовался. Такие же золотистые волосы, как у сестры, у него вились целым облаком веселых кудрей, и он собирал их сзади в пышный хвост. Лицо у него тоже было красивое, с правильными чертами и маленькой горбинкой на носу, которая придавала ему какую-то особую тонкую прелесть, и Ингитора мельком подумала, что такими должны быть мужчины из страны светлых альвов. Светлые голубые глаза его смотрели на Ингитору с удивлением и дружелюбием, очень близким к восторгу. Он широко и открыто улыбался ей, и во всем его облике, в выражении глаз и голоса мелькало сходство с кюной Астой, и оттого сын Хеймира конунга сразу понравился Ингиторе больше, чем дочь. И она сказала:

Сын орла орлом родится,Славу взять во власти смелых:Речь учтива Тюра копий,Сталью острый взор блистает!

Это выглядело так, будто все три стиха она сложила прямо тут же. Если бы ее спросили, она не стала бы этого отрицать. Но, право же, за два дня плавания у нее имелось достаточно времени, и она знала, конечно, что у Хеймира конунга есть жена, сын и дочь, с которыми ей чуть раньше или чуть позже приведется встретиться.

– О! Какой роскошный подарок! На меня как будто повеяло свежим ветром удачи! – восхищенно воскликнул Эгвальд ярл. Может быть, его восторг перед стихом был несколько преувеличен, но зато его желание сделать приятное Ингиторе дышало несомненной искренностью. – И уж я не буду спрашивать совета у конунга! Я и сам знаю, как положено платить за такие отличные песни! Подожди меня немного, я сейчас!

Не обращаясь ни к кому с поручениями, он поспешно выбежал из гридницы, провожаемый добродушными, любящими улыбками всех, в том числе и конунга. Вернулся он довольно быстро, и в руках его что-то блестело.

– Вот! – с торопливым ликованием, словно малейшее промедление грозило смертью, он на ладонях протянул Ингиторе золотое ожерелье. – Уж это будет не хуже, чем матушкино платье и застежки Вальборг! Это я добыл на Зеленых островах еще год назад и все это время хранил, как будто знал, что ты приедешь за этим! Тебе нравится?

– Это ожерелье гораздо длиннее моего стиха! – ответила Ингитора, разглядывая подарок и с трудом заставив себя оторвать от него взгляд, чтобы посмотреть на «дарителя злата[18]». – Ты чересчур щедр, Эгвальд ярл.

Ожерелье казалось истинным чудом: из золотой проволоки были сплетены одинаковые плоские цветы со множеством лепестков, и даже крохотные золотые шарики пыльцы виднелись на их тонких тычинках. Между собой цветы соединялись золотыми бусинками, тоже узорными, а все вместе было достойно самой богини Фрейи в весеннем уборе!