Гэв Торп - Отряд ликвидации Страница 30

Сказав это, он снова убыстряет шаг, чтобы догнать Ориеля, который смотрит на него и получает в ответ успокаивающий кивок. Хотел бы я быть таким самоуверенным. Пытаюсь отвлечь себя, глядя на других, но это не приносит облегчение. Стрелли, обычно такой дерзкий, такой уверенный в себе, грызет ноготь на левом большом пальце, время от времени бросая взгляды на переводчика. Таня идет склонив голову, решительно смотря себе под ноги, дабы не встретиться с кем-нибудь взглядом. На мой взгляд, Морка прочитать легче всего. Он делает широкие шаги, его отвращение едва спрятано, пока он хмурится, глядя в спину нашего гида. Вижу как судорожно дергаются его пальцы, словно у него чешутся руки обхватить шею Пор'ла'канаса и выдавить из того жизнь.

Пор'ла'канас ведет нас направо, затем налево, затем еще два поворота, и я клянусь, что он водит нас кругами, но этого никак не выяснить. Затем он внезапно останавливается и смотрит на стену справа. Он протягивает свою хрупкую на вид руку и прикасается к стене, которая секундой позже раскрывается в еще один странный проход, а за ним комната, о существовании которой секунду назад ничего не указывало. Я пристально смотрю на стену и вижу, что на самом деле там есть какой-то обесцвеченный участок, почти что руна или переключатель, вмонтированный в материал самой стены.

— Вот ваши каюты, — говорит переводчик, указывая на комнату своей рукой. В это мгновение из невидимого нам бокового коридора выходит еще один тау и идет к нам. Он не говорит ни слова, просто встает рядом с дверью спиной к стене. Его лицо ничего не выражает. На нем одежда более похожая на рабочую, плотно обтягивающий синий комбинезон, резинкой обхватывающий талию и суставы, плотно облегающий шею, а руки и ноги голые. Когда он двигается, на одежде не остается складок или помятостей, словно материал растягивается и сжимается.

— Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, сразу обращайтесь ко мне, — входя в комнату, говорит нам Пор'ла'канас. Мы следуем за ним. Кажется, закругленный квадрат примерно десяти метров шириной является гостевой. Единственная мебель — низкая круглая подушка, которая лежит во впадине в центре комнаты и занимает большую часть пространства. К счастью, в смежные комнаты можно войти через изогнутые арки, а не через странную дверь-диск. Всего комнат десять. В восьми я вижу низкие широкие кровати, и что странно, никаких намеков на одеяла или простыни. Насколько я понимаю, две другие комнаты, должно быть, какой-то санузел, поскольку через арки вижу чашеобразное приспособление.

— Хотелось бы освежиться, будьте любезны, — говорит Ориель, не глядя на переводчика, и просто проходит в одну из спален.

— Как нам связаться с вами? — спрашивает Полковник, наклоняясь к низкорослому чужаку.

— Просто произнесите мое имя и корабль проинформирует меня, — отвечает он, делая пару быстрых шагов назад от внушительной фигуры Шеффера.

— Корабль проинформирует вас? — говорит Квидлон, явно заинтригованный таким чудом. Уголком глаза вижу, как Морк сотворяет руками оберег — аквилу. Я впервые вижу, как он делает что-то такое. Подозреваю, что это не было частью его подготовки в комиссариате. Раздумываю насчет того, как хорошо он будет держаться. Его духовно не готовили к таким действиям. Он офицер и лидер. Его место среди летящих пуль и лазерных импульсов, толкать речи, расстреливать дезертиров и возглавлять славные атаки.

— Да, конечно, — несколько удивленно отвечает Пор'ла'канас, и я полностью забываю про Морка, — я немедленно займусь вашими нуждами.

Квидлон выглядит так, как будто готов спросить что-то еще, но Шеффер раздраженно машет ему.

— Это охранник у двери? — грубо спрашивает Шеффер, указывая на коридор.

— Мы выяснили, что люди часто теряются на нашем судне, поэтому он приставлен на тот случай, если вы пожелаете покинуть комнаты. У вас будет подходящий эскорт, — вежливо отвечает тау, — вы, конечно же, наши гости, а не пленники. По кораблю вы можете передвигаться почти где угодно, но мы просим вас входить в некоторые зоны только в сопровождении, поскольку они могут представлять опасность или же вы потревожите экипаж в их нелегком труде. Полный осмотр будет проведен, когда вы отдохнете.

Полковник просто ворчит что-то и пристально смотрит на меня. Пару секунд стою как дурак, пока не вспоминаю, что я вроде как лакей. Кидаюсь вперед, стараясь идти не слишком важничая.

— Принесите, пожалуйста, еды и напитков, — говорю я, настолько вежливо, насколько могу. Слова почти застревают в моем пересохшем горле, — и, если это возможно, сделайте тут чуть прохладнее, тут как… в пустыне, — я вовремя останавливаю ругательство и избегаю взгляда тау.

— Конечно, простите мою невнимательность, — извиняется Пор'ла'канас, — я приложу все усилия, чтобы атмосфера в ваших каютах была как можно ближе к вашему обычному климату.

Тау кивает Полковнику и уходит. Дверь, закрываясь, закручивается за ним в обратную сторону.

— Разве тут не восхитительно? — выдает Квидлон, как только дверь закрывается. — Вы можете себе представить, на что способны эти люди, учитывая, что мы только что увидели на их корабле и то, как они ведут себя. Это так захватывающе.

— Они не люди, они чужаки, не забывай, — рычит Трост, осторожно опускаясь на подушку, будто бы ожидая, что та проглотит его.

— Мне нужно освежиться, — говорит Стрелли, пробираясь к одной из комнат, в которых я опознал ранее отсек для омовений. Он заходит туда и через несколько секунд выходит, почесывая голову в смущении.

— Там нет труб, нет кранов, вообще ничего. Как эти штуки работают?

— Они чувствуют ваше присутствие, — говорит Ориель, появляясь на пороге своей комнаты, — я удостоверился, что в этих комнатах мы можем говорить свободно, но как только выйдем наружу, держите рот на замке.

— Почему вы так уверенны? — спрашивает Таня. Мы все замолкаем, так как бесшумно открывается дверь, и возвращается наш гид. За ним парят пять подносов, слегка покачиваясь сами по себе, словно живые. Я слышу, как невольно шипит Трост, вскакивая при этом на ноги. Тау, кажется, ошеломлен нашей реакцией, и я осознаю, что мы все пялимся на еду широко открытыми глазами.

— Вам не нравится еда? — невинно спрашивает он, на его лице обеспокоенность. Мы обмениваемся недоверчивыми взглядами, Квидлон быстрее всех приходит в себя.

— Ах, нет, с едой все в порядке, мы просто не ожидали, что ее доставят так… эм… быстро, — стремительно выпаливает он, и на его губах возникает улыбка, — возможно ли это… эм… оставить еду, нам нужно обсудить кое-что меж собой, если это, конечно же, будет вежливо с нашей стороны.

— Конечно, я понимаю, — спокойно отвечает тау и кланяется, — пожалуйста, беседуйте сколько необходимо.

Когда уходит, он снова кланяется, а подносы проплывают через комнату и начинают парить около общей подушки, примерно на уровне колена. Морк склоняется и всматривается под один из парящих подносов и хмурится в ярости.

— Как он держится? — спрашивает он, натянуто выправляясь и глядя на Ориеля.

— Я должен был ожидать, — вздыхает он, потирая лоб и проходя в комнату, — тау используют очень много таких штуковин, я полагаю, они называют их дронами. Я прежде никогда раньше не видел работающего. Должно быть, это какая-то антигравитационная технология. Вы должны привыкнуть к ним, так как они повсюду на планетах тау, разносят поручения, принимают сообщения и все такое. Расценивайте их как странные сервочерепа, лишенные разума, но способные следовать простым приказам и выполнять простейшие задачи. Конечно же, это просто механизмы, у них никогда не было души, как у сервочерепов. Еще одна причина, по которой мы должны остановить вторжение тау в наше пространство. Кто скажет, какие безумные, еретические мысли могут возникнуть у населения, кода оно услышит о таком кощунстве?

Урчание живота напоминает мне, что сегодня я еще не ел, так что иду к еде и плюхаюсь на подушку. На ближайшем сервиторе-подносе, вроде бы как фрукты, сладко пахнущие, ярко-желтые штуковины. Делаю маленький укус, и по моей щеке бежит сок. На вкус как мед, с нотками чего-то, что я не могу опознать. Остальные смотрят на меня, ожидая увидеть, как я рухну или посинею, или что-то в этом духе. Я киваю им и указываю на подносы.

— На вкус недурно, жрите, — говорю я им, затем подбираю звездообразную зеленую штуковину и грызу ее. Она подкопченная, с горьким послевкусием, вроде как после горячего кофеина или шоколада. Есть еще какое-то блюдо из синего риса. Единственные приборы для еды — какие-то длинные и узкие лопаточки, насколько я могу судить, с ними вообще ничего нельзя сделать, так что ем руками. Остальные так же рассаживаются, и мы сравниваем различные продукты, делясь своими суждениями насчет предложенных фруктов и овощей.

Пока я жую похожую на хлеб палочку размером с палец, мне приходит в голову мысль.