Джон Толкин - Братство Кольца Страница 33

Рядом с ним сладко спал Пиппин. Но вот и его сон изменился, заставив ворочаться в постели и даже вскрикнуть. Пиппин проснулся (или ему это только показалось) и услышал в темноте тот же тревожный звук, который приснился ему. «Тип-тап, сквик». Так бывает, когда ветер теребит ветви и они скребутся по стенам. «Крэк, крэк, крэк». Пиппин немедленно начал вспоминать, есть ли рядом с домом ивы. Неожиданно у него возникло странное ощущение, будто он не в доме, а внутри дерева и сухой скрипучий голос снова издевается над ним. Он похолодел, сел, потрогал руками одеяла и подушки и только после этого, успокоенный, улегся опять. Тревоги отогнал звук другого голоса, нежного и ласкового: «Не слушайте ночных шорохов. Спите себе и ни о чем не тревожьтесь».

Мерри снилась вода. Она тихо струилась с холма и разливалась вокруг дома темным озером. Струйки журчали у стен, вода поднималась, медленно и неуклонно подбираясь к окнам. «Нас затопит! - подумал он. - Вот сейчас хлынет внутрь и затопит!» Ему вдруг помстилось, что он лежит в болоте, и его засасывает трясина. Мерри вскочил. Холодная твердость каменного пола разом привела его в чувство. В воздухе словно таяли слова: «Пусть шумит лес за окном. Ему не пробраться в дом. Доброй ночи!» Повеяло странным ароматом, ветерок чуть шевельнул занавески. Мерри глубоко вздохнул и снова заснул.

Сэм всю ночь проспал бревно-бревном и запомнил лишь, что во сне был очень доволен.

Проснулись все четверо одновременно. В окна лился утренний свет, а по комнате, посвистывая скворцом и пританцовывая, ходил Том Бомбадил. Увидев проснувшихся хоббитов, он хлопнул в ладоши и крикнул:

– Динь-день, славный день! - потом отдернул занавески.

Фродо вскочил и подбежал к восточному окну. За ним был серый от росы огород. Он ожидал увидеть следы копыт, слышанных во сне, но под окном стояли нетронутые решетки с вьющейся фасолью, а дальше серела вершина холма на фоне бледной полоски рассвета. Там кипами немытой шерсти громоздились облака, чуть розовевшие по краям, небо набрякло дождем, но рассветная полоса ширилась на глазах, а большие розовые цветы фасоли обретали краски среди мокрых зеленых листьев.

Пиппин смотрел на запад. Перед ним раскинулось туманное море, скрывшее лес, дорожку к дому и подножие холма. Над долиной Ивлинки туман ходил большими округлыми волнами. Слева с холма бежал ручей и впадал в море тумана. В палисаднике серебрилась паутина, дальше в подстриженной траве сверкали капли дождя. Ни единой ивы в помине не было.

– Доброе утро, друзья! - Том распахнул настежь восточное окно. Прохладный воздух, пахнущий дождем, хлынул в комнату. - Солнышка мы, правда, не увидим сегодня. Я бродил далеко, по холмам побегал. На вершинах ветра шум, мокро под ногами, мокро в небе надо мной. Разбудила меня песня Златеники, ну а хоббитов с утра громом не поднимешь. Ночью маленький народ просыпался часто, а когда рассвело, так будить напрасно! Динь-день, серебрень, просыпайтесь дружно! Позабудьте ночь и тень, завтракать вам нужно! Хорошо бы поспешить, а не то придется обойтись вам травой с дождевой водицей!

Хотя угрозу Тома трудно было принять всерьез, хоббиты не заставили себя упрашивать. Из-за стола не поднимались, пока яств на нем ощутимо не поубавилось. Ни Тома, ни Златеники с ними не было. Том сновал по дому, голос его звучал то тут, то там. За распахнутым окном капало с тростниковой крыши. Облака плотно закрыли все небо, и прямой серый дождь монотонно стучал по листве в саду. Теперь лес и вовсе скрылся за дождевой завесой.

Хоббиты выглянули в окно и издали расслышали чистый голос Златеники. Можно было разобрать даже кое-какие слова, но и так понималось, что это особая дождевая песня, в которой все про воду, про радость ожидания ливня, про родники, рождающиеся на холмах и спешащие в реки, текущие к морю. Фродо прислушивался и в душе радовался погоде, задержавшей их в этом гостеприимном доме. Мысль о предстоящем уходе не давала ему покоя с самого пробуждения.

С запада потянул верховой ветер и пригнал настоящие тучи, похожие на бурдюки с водой. Дождь зарядил с новой силой, дорожка в саду на глазах превратилась в маленькую речушку. Из-за угла дома выскочил Том Бомбадил. Он смешно размахивал руками, отгоняя дождь, и в самом деле, войдя в комнату, оказался совершенно сухим, не считая башмаков. Он снял их и поставил в углу камина. Потом уселся в самое большое кресло и поманил хоббитов.

– Златеника затеяла большую уборку. Для хоббичьего народца слишком сыро. Пусть отдыхает, пока можно. Самый подходящий день для длинных историй, для вопросов и ответов. Вот Том и начнет.

Он действительно рассказал множество замечательных историй. Иногда он принимался петь и даже пару раз выбрался из кресла и протанцевал по комнате. Хоббиты услышали о цветах и пчелах, о жизни деревьев и о странных лесных созданиях, добрых и злых, дружественных и равнодушных, жестоких и ласковых, о тайнах, скрывавшихся под зарослями ежевики.

Постепенно они начали вникать в загадочную жизнь леса и ощущать себя незваными гостями, вломившимися в чужой дом. Снова и снова попадался в рассказе Серый Лох, и Фродо услышал о нем больше, чем намеревался, но радости это ему не прибавило. Рассказ Тома обнажил перед слушателями души деревьев, их мысли, зачастую странные и темные, полные недоброй зависти к существам, вольно бродящим по земле, грызущим, рубящим, ломающим и жгущим, губителям и насильникам. Не без причины лес звался Древлепущей. Он и правда был древен, один из последних островов некогда бескрайнего леса, хранящий в чаще праотцев деревьев, стареющих не быстрее окрестных холмов и помнящих былые эпохи своего безраздельного владычества. Бесчисленные годы дали им спесивую корневую мудрость и напитали злобой. Но самым опасным из них был Серый Лох. Сердце его насквозь потемнело, а сила была зелена. Он управлял ветрами, простирая свои мыслепесни по обе стороны реки. Его древний неуемный дух до тех пор тянул из земли силу, рассылал корни во все закоулки, пока под власть его не попали все деревья в лесу от Заплота до Упокоищ.

Вдруг рассказ Тома, словно молодой ручей, прыгающий через пороги и водопады, перекинулся к Упокоищам. Как живые, встали перед хоббитами зеленые некогда курганы с венцами еще не разрушенных стен на вершинах и глубокими подземельями. Овцы блеяли в многочисленных стадах. Гордые крепости вздымались по холмам. Маленькие княжества постоянно сражались друг с другом, а юное солнце сверкало на ненасытных красных мечах. О победах и поражениях рассказывал Том, и рушились башни, горели крепости, пламя рвалось к небу. Золото грудами высилось в усыпальницах всеми забытых королей, курганы скрывали их смертные ложа, закрывались навсегда и замуровывались каменные двери и все скрывали буйные травы. Снова, недолго уже, бродили, пощипывая траву, овцы, а потом холмы опустели. Пришла Тень из дальних мрачных краев и потревожила кости в курганах. По оврагам кралась Нежить, лязгая кольцами па длинных холодных пальцах и звеня на ветру золотыми цепями. В лунном свете словно обломанные зубы мерцали руины на вершинах холмов.

Хоббитов пробирала крупная дрожь. Даже в Шире слыхали о жуткой Нежити, обитавшей в Упокоищах за Древлепущей, и эту историю не больно-то любили слушать в Хоббитоне, даже уютно сидя у камина. Во всяком случае, нашим путешественникам вспомнилось вдруг, что дом Бомбадила располагается совсем рядом с мрачными Упокоищами. Они сбились, потеряли нить рассказа и завозились, растерянно поглядывая друг на друга.

А рассказ продолжался. Том уже бродил по странным краям за пределами памяти, в тех временах, когда мир был просторнее, а нынешние моря еще не родились. Том и тогда распевал под звездами, которые сияли только что проснувшимся Эльдарам. Неожиданно речь его прервалась. Он сидел, покачивая головой и, похоже, засыпая. Хоббиты, наоборот, словно очнулись и заметили, что ветер стих, тучи высохли, а день давно отошел, и в небе горят звездные костры. Фродо не мог с уверенностью сказать, тот ли это день, в который начался странный рассказ. Он не чувствовал ни голода, ни усталости, только одно безмерное восхищенное удивление. Тишина звенела в комнате, тишина затопила весь подзвездный мир, и Фродо решился.

– Кто же ты, Хозяин? - судорожно глотнув, спросил он.

– А? Что? - снова встрепенулся Том, и глаза его заблестели в сумраке. - Вам нужно имя? Что в нем проку? Скажите-ка мне, кем вы будете, если лишить вас имен? Впрочем, вы молоды. Я - Старейший. Том был здесь раньше трав и рек. Задолго до Высоких Эльфов я прокладывал здесь тропы, видел, как сменяли друг друга народы. Я был здесь прежде королей, князей и Упокоищ с их Нежитью. Том был здесь, когда Эльфы ушли на Запад, он видел, как менялся мир, он знал Подзвездную Ночь без страха, задолго до того, как пришел из Ничто Темный Властелин.

Хоббиты невольно оглянулись на темные окна, а когда снова повернули головы, в дверях в золотом сиянии стояла Златеника со свечой, прикрывая рукой огонь от сквозняка, и узкая тонкая рука светилась, как дивная раковина.