Дмитрий Морозов - Дваждырожденные Страница 33

Так Крипа начал посвящать нас в историю переселения ядавов. Советом их старейшин было решено построить новую столицу, а Матхуру сделать сторожевой крепостью, тем более, что стены ее были недостаточно высоки, чтобы противостоять долгой осаде. Правильное решение, если учесть, что теперь Матхура пала. А тогда, десять лет назад, оставив небольшой гарнизон в Матхуре, ядавы двинулись на запад, минуя страны Матсьев и Чеди.

Бесконечная вереница повозок и колесниц тянулась через джунгли и степи много лун, пока не выбралась к берегам могучего океана в великолепную долину с красной плодородной почвой. Одним концом долина выходила к рокочущей полосе прибоя, а с другой стороны вход в нее надежно прикрывала лесистая гора Райвата. У подножия горы разбили временный лагерь, укрывшись на ночь в островерхих шатрах. Ранним утром все племя собралось на берегу моря для омовения и молитвы. Брахманы читали священные заклинания, лили масло в жертвенный огонь. Потом за дело взялись все остальные: отмерили веревками границы будущей крепости и жилых кварталов и, взяв инструменты, приступили к строительству нового города. Сначала вырыли огромный ров и поставили на нем стены с башнями и бойницами. Мужчины и женщины работали, не думая об усталости, опасаясь, что и в это прикрытое океаном и горами место нагрянет враг. И вот вскоре между горой Райвата и полосой прибоя встал город с широкими улицами, просторными дворцами, лавками торговцев и мастерскими ремесленников. Ворота крепости обили сияющей медью. На башни поставили часовых. Своей новой столице Кришна дал имя Дварака, что значит «многовратная».

— Вам там понравится, — с уверенностью ска зал Крипа и мечтательно прикрыл глаза, покачи ваясь в седле. — Тенистые рощи вокруг города, прозрачная вода в искусственных водоемах, бесед ки резного дерева. По вечерам там собираются го родские красавицы послушать сладкоголосых ча– ранов. Когда ветер дует с океана, то до города до носится мощный гул, словно морские драконы — макары приветствуют человеческие дерзания. В такие дни смиряется жара и пропадает пыль. Воз дух пахнет соленой водой и простором…

И вдруг настроение у Крипы испортилось, словно тень от облака легла на его выпуклый лоб и притушила огонь в глубоко посаженных глазах. Он продолжал говорить но уже не мечтательным тоном, а резко, как бы продолжая давно начатый спор:

— Теперь, когда пал гарнизон, оставленный в Матхуре, царь Магадхи может двинуть войска на запад. Поэтому Арджуна и спешит в Двараку. Са мое время помочь ядавам. Для Пандавов, лишен ных собственной армии, такой союз необходим.

Неужели все царства ТАК связаны друг с другом? — спросил Митра.

Сейчас такое время, — ответил Крипа, — что в одиночку ни один царь не может считать себя в безопасности. Пока у Пандавов не так-то много союзников. Ядавы колеблются несмотря на то, что Кришна — ближайший друг Арджуны. Но Кришна не единовластный правитель. Большинство старейшин рода считают более благоразумным сохранять союз с Хастинапуром. Конечно, Пандавов поддерживает Друпада, царь панчалов, ведь он приходится тестем всем пятерым. К тому же, у него уже была война с Хастинапуром, и Дрона — военачальник Кауравов — отбил у него часть его владений на север от великой реки Ганги. Это, я думаю, не прибавило Друпаде любви к Хастана-пуру. Интересно, был ли какой-нибудь тайный договор у Дурьодханы с царем Магадхи? Хотя, вряд ли. Скорее всего, он воюет с ядавами ради собственных интересов. Если бы ему удалось прибрать территорию Матхуры, то он мог бы соединиться со своим ближайшим союзником — царем страны Чеди Шишупалой. Тогда образовался бы огромный военный союз, способный оспаривать власть и Хастинапура и Двараки.

Но теперь, когда заставили его отступить от Матхуры, этой опасности больше нет? — спросил Митра.

Джарасандха не соединится с Шишупалой по той простой причине, что Кришна предусмотрительно отправил царя чадиев в царство Ямы. Ча-раны уже сложили песнь о соперничестве Кришны и Шишупалы из-за прекрасной принцессы Рук-мини: якобы Кришна похитил Рукмини, когда она была уже сговорена за Шишупалу. И тогда обманутый жених, будучи в гостях у Пандавов в Индрапрастхе, оскорбил Кришну, пытаясь вызвать его на поединок. Злосчастному Шишупале это удалось. Кришна в гневе взялся за оружие. Чего не мог предвидеть царь чедиев, — это того, что Кришна снесет ему голову с плеч первым же броском диска. Так поют в песнях.

Но чараны, как всегда, многое перепутали. Кришна убил Шишупалу не за Рукмини. Как вы знаете, у царя ядавов сотня жен, и любовь вряд ли может повергнуть его на безумства. Трагедия разыгралась в Хастинапуре, где царь Кауравов Дхри-тараштра и многие другие цари этой земли пытались убедить Шишупалу и Джарасандху отказаться от завоеваний. Разумеется, при этом присутствовали и патриархи Высокой сабхи.

Бхишма был обеспокоен военным союзом Ма-гадхи и Чеди не менее, чем все остальные. Но Ши-шупала и Джарасандха, рассчитывая на мощь своих армий, вели себя нагло. В Шишупалу словно вселился ракшас. Он крикнул Бхишме: «Предводитель рода, питающийся лесными плодами и одетый в шкуру антилопы, тебе ли направлять удары колесничих армий и давать советы царям»! И это он посмел сказать патриарху, прославленному подвигами, которого даже цари Хастинапура чтят, благоговейно сложив ладони!

Кришна потребовал от Шишупалы соблюдения приличий перед лицом высокого собрания. А Шишупала ответил словами, не достойными царя. Я думаю, что Кришна очень этому обрадовался. Он уже понял, что умиротворить царей-завоевателей разговорами не удастся. Необходимо было устранить Шишупалу или Джарасандху, не нарушая дхармы кшатрия.

Шишупала первым дал повод сделать это.

Я сам видел, — невозмутимо продолжал Крипа, — как острые края метательного диска снесли голову Шишупалы с плеч, и кровь фонтаном ударила прямо на стол, уставленный явства-ми. Тело еще мгновение стояло, не двигаясь, а голова уже стукнулась о плиты пола. Все остолбенели, а потом схватились за оружие. Только непререкаемый авторитет Бхишмы, да, пожалуй, малочисленность сторонников Шишупалы предотвратили резню. В царстве Чеди трон унаследовал Дхриштакету — дружелюбный и утонченный дваждырожденный. Он и не помышлял мстить Кришне. По дхарме кшатрия Кришна не мог не убить Шишупалу, иначе он считался бы опозоренным. Ну, а Высокой сабхе царь ядавов не отчитывается, так что законами дваждырожденных не связан.

Вот так это было — просто и грубо, — продолжал Крипа, — А чараны продолжают петь про поединок из-за Рукмини. Конечно, царь Магадхи, Джарасандха, понял смысл того, что произошло и убрался восвояси. Теперь вот — нападение на Матхуру. Он решил отомстить ядавам. Но пока не рассчитал силы…

Так мы и ехали, слушая захватывающие рассказы Крипы, до тех пор, пока нам в лицо не повеяло острым запахом соли и йода. Я никогда раньше, не знал, как пахнет морская вода, но ясно понял, что мы у цели, как будто кто-то написал огненными буквами в моем сознании «ОКЕАН».

Впрочем, его я тогда не увидел, как не увидел ни рощ, ни беседок. Была глубокая безлунная ночь. В вышине над нашими головами едва угадывались смотровые площадки боевых башен. Чадящее пламя факелов на мгновение зажгло медные ворота под каменной стрельчатой аркой. Копыта лошадей гулко цокали по каменной вымостке улиц. Дома неприветливо смотрели темными глазницами окон.

От ворот крепости с нами поехали двое стражников с зажженными факелами. Они проводили нас до длинного каменного дворца, стены которого были украшены причудливой резьбой. Вокруг него был разбит парк. Силуэты деревьев таинственно шептались о чем-то за гранью светлых бликов, отбрасываемых факелами. Крипа спрыгнул с коня, и мы последовали за ним.

— Смотри, какие молодые дваждырожденные, — услышал я шепот за спиной. Это переговари вались слуги, принявшие в темноте поводья на ших коней. Я огляделся — кроме нас с Митрой никого не было под сводом галереи, ведущей во дворец.

Митра подмигнул мне:

— Слышал? «Дваждырожденные»! Это они о нас…

Скрипнули входные двери, желто-розовая дорожка протянулась к нашим ногам. Голос Крипы раздался где-то над нашими головами.

— Входите, братья давно ждут вас.

Из дверного проема вместе с ласковым светом шел поток теплой живой силы. Забыв про усталость, мы шагнули навстречу этой силе, впитывая ее каждой порой своей кожи, как путник в пустыне ловит ниспосланные с неба капли дождя.

Первые дни в Двараке были для меня настолько наполнены самыми различными впечатлениями, что все они смешались в пеструю картину, из которой очень трудно выделить детали. Утром нас разбудило солнце, и я обнаружил, что, лежу не на циновке, а на деревянном ложе, покрытом мягким толстым покрывалом. Под головой у меня был не деревянный брусок и не свернутая конская попона, а пуховая подушка.