Филип Фармер - Личный космос Страница 33

Он подождал, пока они обдумают его слова, а затем добавил:

— Вы здесь застряли до самой смерти! Если вы не заключите со мной перемирия! Я могу показать вам, как вернуться на планету! Я знаю, где спрятаны врата!

Снова наступило молчание, затем произошел приглушенный разговор между орлицами и гарпией. Наконец Подарга отозвалась:

— Слова твои очень искушают. Обманщик, но меня они не одурачат. Все, что нам требуется сделать, это подождать, пока ты заснешь или ослабнешь от жажды, чтобы устоять. Тогда мы возьмем тебя живым и будем пытать, пока ты не скажешь все, что нам нужно знать. И тогда мы убьем тебя. Какого ты мнения об этом?

— Не высокого, — буркнул он. Затем крикнул: — Я сперва убью себя сам! Подарга, сучка-царица с куриными мозгами, какого ты мнения об этом?

Её визг и хлопанье крыльев сказали ему, что она придерживается о его словах такого же мнения, как и он о ее.

— Я знаю, где врата, но вы никогда не сумеете найти их без меня! Принимай свое так называемое решение побыстрей! Я даю тебе полчаса, а потом начну действовать!

Он выкатил дверь, целиком закрыв её, и сел, прислонившись спиной к красно-коричневому гладко отполированному твердому дереву. Они не смогут ворваться, не дав ему уйму времени для того, чтобы вскочить и приготовиться встретить их.

Он мог немного отдохнуть. Долгая тяжелая битва в Таланаке, шок, вызванный переброской на Луну, и последовавшая погоня истощили его силы, и он страстно желал отхлебнуть воды.

Должно быть, он задремал. Он выбрался из черных маслянистых вод.

Во рту у него пересохло. В глазах было такое ощущение, словно ему только что вставили в глазницы горячие и сваренные вкрутую яйца.

Поскольку дверь не двигалась, он не знал, что его разбудило. Наверное, запоздало пришло в действие его чувство бдительности. Он дал голове откинуться затылком к двери.

Сквозь неё слабо вибрировали вопли и рев, и он понял, что выбросило его из сна. Он вскочил на ноги и наполовину закатил дверь во внутренний промежуток. С удалением толстой преграды звуки боя в коридоре ударили в полную силу.

Гарпия и три орлицы столкнулись с тремя огромными рыжевато-коричневыми десятиногими зверями, похожими на кошек, двумя гривастыми самцами и гладкошеей самкой. Это были бенсы, марсианские львы, описанные Берроузом и созданные Вольфом в его лаборатории и поселенные на этой Луне. Они кормились тотами, детенышами цитидаров, большими белыми обезьянами и всем прочим, что могли поймать.

Обычно они охотились по ночам, но, должно быть, голод отправил их рыскать по городу днем. Или их мог разбудить весь этот шум и привлечь запах крови.

Какими бы ни были причины, они загнали в угол загонщиц. Они убили одну орлицу, вероятно, в первой же внезапной атаке, как предположил Кикаха. Зеленая орлица являлась достаточно грозным противником, чтобы заставить сбежать одного-другого тигра, не потеряв ни пера. Однако пока что бенсы убили одну и нанесли другим достаточно ран, чтобы покрыть их кровью, сочившейся у них повсюду из глубоких и мелких порезов на телах и головах.

Теперь они, рыча, отделились от своей намеченной добычи. Они шагали взад-вперед по коридору, а затем один бросался на орлицу. Их атаки были блефом, и бенс опускался как раз за пределами досягаемости смертельных, как боевые секиры, клювов, а другой раз они ударяли одну из двух оставшихся орлиц огромной лапой с серповидными когтями, а потом образовался шквал сабельных клыков, желтых клювов, желтых и алых когтей, летели клочья рыжеватой шкуры или вырванные пучком волосы гривы, крутились в воздухе зеленые перья, выпучивались зеленые, или желтые, или красные глаза, хлестала кровь, раздавался рык и пронзительные крики, а потом бенс высвобождался и бежал обратно к своим товарищам.

Подарга держалась позади двойных зеленых башен своих орлиц.

Кикаха смотрел и ждал. Вскоре все три бенса напали одновременно.

Один самец и орлица покатились и с треском врезались в дверь.

Кикаха отпрыгнул назад, а затем шагнул вперед и вогнал меч в барахтавшуюся массу. Его не волновало, кого он заколет, бенса или орлицу, хотя он все-таки надеялся, что жертвой оказалась орлица.

Они были умнеё и способны на большую сосредоточенность и приверженность к цели — в первую очередь к нему.

Но они откатились, и в тело вошло только само острие меча. Оба издавали столько шума, что он не мог сказать, кого ранил меч.

Всего лишь на мгновение у него появился чистый путь бегства по центру коридора. Обе орлицы схватились со львами. Подарга прижалась спиной к стене, сдерживая когтями разъяренную самку. У львицы текла кровь из обоих глаз и полуоторванного носа.

Ослепленная кровью, она колебалась, стоит ли приближаться к гарпии.

Кикаха йтрелой пронесся по коридору, потом перепрыгнул через два тела, закрывавших ему путь. Его нога твердо опустилась на рыжеватую мускулистую спину, и он воспарил в воздух. К несчастью, он вложил в свой прыжок столько усилий, что стукнулся головой о мраморный потолок, разрезав кожу на макушке о большой, вделанный в мрамор алмаз.

Полуоглушенный, он, шатаясь, пошел вперед. В этот момент он был уязвим. Если бы на него обрушились орлица или лев, они могли бы убить его, как волк больного кролика; но они слишком были заняты попытками убить друг друга, и вскоре он выбрался из здания. Через несколько минут он выбрался и из города и, делая огромные скачки, понесся к холмам.

Он проскакал мимо ободранного тела искалеченной при столкновении орлицы.

Рядом, с ним лежало другое растерзанное тело. Оно принадлежало бенсу, который, должно быть, напал на орлицу, ожидая легкой добычи, но ошибся и поплатился за ошибку.

Затем он проплыл над телом Коцхамла — скорее, частями гела, так как они валялись отдельно — голова, руки, ноги и прочие разные куски.

Он запрыгал вверх по холму, бывшему таким высоким, что его можно было удостоить названия горы.

В двух третях пути к вершине находился спрятанный за изогнутым входом гранита вход в пещеру. Казалось, не существовало причины, мешавшей ему воспользоваться им. Всего лишь несколько минут назад его покинуло всякое везение, а теперь оно возвращалось к нему.

Пронзительный крик сказал ему, что удача, возможно, только кажется вернувшейся. Он посмотрел через плечо. В четверти мили от него Подарга и две орлицы мчались к нему, хлопая крыльями.

Никаких бенсов в поле зрения не наблюдалось. Очевидно, они оказались не способны удержать Подаргу и орлиц в углу. Наверное, огромные кошки были рады дать им сбежать. При таком раскладе бенсы наверняка могли продолжать жить и наслаждаться поеданием одной убитой ими орлицы.

Что бы там ни произошло, он снова подвергался опасности быть настигнутым на открытой местности.

Его преследовательницы научились теперь эффективно летать при меньшей гравитации. В результате они продвигались на треть быстрее, чем на планете — или так, во всяком случае, казалось Кикахе.

На самом же деле перенесенные ими схватки и потеря крови должны были замедлить их.

Подарга и одна орлица при болеё внимательном взгляде казались покалеченными. Крылья их двигались медленнее, чем в первые раз, и они отставали от другой орлицы. Эта, хоть и покрытая по зеленым перьям кровью, казалась раненной не так глубоко. Она обогнала Кикаху и рухнула вниз, словно ястреб на суслика.

Суслик этот, однако, был вооружен мечом и определил, какие он предпримет меры. Заранеё рассчитав, когда её атака совпадет с его прыжком, он круто обернулся в воздухе. Он приземлился лицом назад, и вытянутые когтистые лапы орлицы оказались в пределах досягаемости меча. Она пронзительно закричала и растопырила крылья, тормозя свой полет, но он уже рубанул. Его меч не обладал той силой, какую придала бы ему надежная опора на земле, и удар закрутил его больше, чем ему хотелось бы, и сбил ему равновесие при приземлении. Тем не менее, меч перерубил одну лапу на сочленении когтей с ногой и наполовину другую. Затем Кикаха ударился оземь, упал на бок, и из него вышибло дух.

Он снова поднялся, сопя и чихая, словно поврежденная волынка. Он сумел подобрать меч там, где его выронил. Орлица била крыльями по земле, словно недорезанная курица, и даже не видела его, когда он обрушил меч ей на шею. Голова отвалилась, и один черный с алой каймой глаз злобно глянул на него, а потом стал тусклым и холодным.

Он еще втягивал в себя воздух, когда проскочил вход в пещеру, опередив на двадцать ярдов Подаргу и последнюю орлицу. Он приземлился в аккурат в отверстие на склоне холма, а потом прыгнул к концу пещеры, к гранитной стене в двенадцати метрах от входа.

Он прервал домашнюю сценку семейства больших белых обезьян. Папа, ростом в три метра, четырехрукий, белый и безволосый, если не считать огромного ежика белых волос на макушке буханообразного черепа, горилломордый, розовоглазый, сидел на корточках у стены справа. Он раздирал выступавшими клыками и острыми зубами оторванную ногу маленького тота, а её в то же время сосали детеныши-близнецы.