Дэн Абнетт - Титаникус Страница 43

Клинки сверкали и вонзались в плоть. Лазерное оружие рявкало и плевалось огнём. Лопался поликарбон и керамит, разлетаясь осколками. Биоэлектрические системы взрывались и горели. Шрапнель летела, сдирая плоть и пробивая насквозь тех, кто попадался на пути. Счетверённые лазеры сервиторных установок пульсировали и ухали, прожигая прогалины в тесной массе сражающихся. Падали тела — мёртвые, умирающие, рассечённые — и громоздились кучами на окровавленном рокрите.

Гентриана готовили для войны махин. Он был рождён для этого призвания. Он был модифицирован и загружен данными для участия в расчётливой, дистанционной войне махин. Кровавый, физический спектакль внизу был битвой совершенно иного рода.

А вот Лау был создан именно для этого. Для него истинной войной была война врукопашную.

Глава скитариев Инвикты находился в самой гуще сражения, окружённый по бокам боевым отрядом из восьми хускерлов-преторианцев. Он не уклонялся от личного участия в боях и, несмотря на замечания принцепса максимус, часто отправлялся на передовую. Он говорил Геархарту, что это помогает ему быть ближе к земле и не даёт стать безразличным к судьбе скитариев, что выполняют его команды.

Лично Геархарт считал, что Лау просто пристрастился к адреналиновому опьянению ближнего боя. В конце концов, Лау, как и каждый скитарий, был создан по генным программам, которые специально развивали агрессию и силу.

Его встроенное в руку оружие полыхнуло, сжигая кинувшихся к нему мертволицых врагов. Секира в левой руке вертелась, срубая головы и конечности. Он был забрызган кровью и содержимым жидкостных систем. Там, где не справлялись свистящий топор и жалящий лазган, Лау использовал свои хирургически вживлённые клыки и модифицированные челюсти, разрывая врагам глотки. Хускерлы тоже не отставали. Они выучили своё ремесло от Лау.

<Вперёд, за Омниссию!> — инфоговоркой кричал он. Выделяемые железами гормоны погрузили его в распалённое стимуляторами неистовство, но стратегический центр в его мозгу, искусно модифицированный так, чтобы оставаться абсолютно спокойным и сосредоточенным даже на пике сражения, непрерывно оценивал поле битвы.

Сражение шло на равных. Несмотря на внезапную атаку, предпринятую Механикус, вражеские скитарии держались, и держались безжалостно. Подключившись к ноосфере, Лау насчитал четыре тысячи вражеских единиц против трёх с половиной тысяч своих. Он рассчитывал на численное превосходство своих сервиторов — опору мощи его армии — и уверенно предвкушал победу, которая, однако, обещала быть кровавой.

Хускерл слева опрокинулся назад, его голова оплавилась и горела. Лау рассёк врагу широким, витиевато украшенным лезвием локоть и рукоять топора и сжёг двух вражеских скитариев короткими выстрелами аугметического оружия. Остальные отпрянули назад, избегая его ярости.

Внешний облик Лау был предназначен для устрашения, так же как его физические данные были предназначены для убийства. Он был великолепен в своих хищных, грозных доспехах, за спиной вздувалась окаймлённая перьями мантия. Эмблема Механикус на кроваво-золотом нагруднике была инкрустирована по обеим сторонам шевронами цвета слоновой кости. Пёстрая леопардовая шкура покрывала массивные плечи поверх украшенной перьями накидки, клыки-шипы выступали из крыльев багровой стальной полумаски, окружающей гололитические жёлтые прорези глаз. Он раздул переливающийся веер кожистых перьев на затылке, усиливая свой грозный вид. Персональный нательный пустотный щит трещал и кипел от бьющих в него выстрелов и ударов.

<Тесните этот шунтированный металлолом!>

Враг был ещё далеко не сломлен, но его теснил напор атаки Механикус. Пытаясь перегруппироваться и консолидироваться, вражеские воины рассыпались по усеянным щебнем подъездным дорогам с бункерной площадки на магистраль Подгоксового Края.

Катафракты Лау поджидали их с тремя дюжинами разумных орудийных платформ, двадцатью мобильными батареями и восемнадцатью модифицированными танками «Малькадор» — все одетые в цвета Легио Инвикта и все нацеленные на заранее пристрелянную магистраль. Когда появились вражеские скитарии, Дорентина, магос артиллерии, послала Лау сжатым кодом запрос на открытие огня.

Лау внимательно взвесил данные ноосферы, продолжая при этом прорубать себе путь через бункерную площадку.

<Жди>, — подсказал он Дорентине, — <жди… жди… мой магистр орудий, можешь стрелять, как будешь готова.>

Катафракты Дорентины открыли огонь и превратили отрезок магистрали в первобытный хаос пепла, огня, земли и сверхдавления. Обстрел накрыл и разметал в клочья вражеское войско, выходящее из подъездных улиц. Грохочущие взрывы и интенсивный лазерный огонь выгрызали огромные дыры в дорожном покрытии, выбрасывая на воздух куски рокрита и тел.

Меньше чем за сотню секунд погибли сотни.

Словно откатывающаяся в дельту реки волна, вражеская пехота хлынула обратно в подъездные улицы и дворы, убегая от страшной смерти, которую им несла бомбардировка катафрактов, но скитарии Лау намертво блокировали фабричные площадки. Второй раунд столкновения схлестнувшейся пехоты развернулся в узких горловинах подъездных и боковых дорог. Вражеские силы, которым некуда было бежать и не было другого выбора кроме как сражаться, сошлись с наземными войсками Лау с возобновлённой, отчаянной мощью. Беспощадные рукопашные схватки закипели на узких улочках, над которыми, словно стены чёрных каньонов, нависали огромные серо-коричневые фабрики.

Затем появились махины. «Дивинитус Монструм», махина Бормана, пришёл, шагая через руины плавильни, разбитой «Игниксом». «Разбойник» «Филопос Маникс», под командованием Стента Расина, приближался с юга. «Инвиктус Антагонистес», махина Красной Фурии, шагал во фланге «Маникса».

Геархарт дал сигнал главе скитариев оттянуть войска. По команде Лау скитарии Инвикты вышли из боя, ведя сильный огонь на подавление и отступая с площадок.

Наступила тишина, нарушаемая лишь рокотом трёх титанических реакторов. Попрятавшиеся в заброшенных фабриках и подъездных улицах вражеские воины поняли, что им пришёл конец. Некоторые попытались бежать. Другие опустились на колени и подняли протестующе руки к возвышающимся махинам, словно каясь или вымаливая отпущение грехов у этих настоящих богов-машин.

Три великана были не в настроении прощать. «Инвиктус Антагонистес» издал глубокий рёв из боевого горна, который подхватили «Дивинитус Монструм» и «Филопос Маникс». Оглушительный хор спровоцировал приступ слепого ужаса среди сбившегося в стадо вражеского войска. Они бросились бежать, устраивая торопливые, бурлящие очаги давки и сражаясь друг с другом за путь к бегству.

Избиение оказалось внезапным и всеобъемлющим. Воины Лау отпрянули назад и прикрыли глаза, когда три Титана выпустили конусы бьющего огня, копья обжигающих лазеров и ураган снарядов. Загнанные в ловушку захватчики перестали существовать, и обломки фабричных зданий, служивших им укрытием, засыпали их горящие трупы.

Покрытый копотью «Боевой пёс» со сломанным двузубцем выскочил из укрытия на дальней стороне доводочной платформы и попытался удрать. Залп «Инвиктус Антагонистес» покалечил его и отбросил к стене. Он с трудом выпрямился, выбрасывая языки пламени из днища, и сделал ещё несколько запинающихся шагов. «Дивинитус Монструм» и «Филопос Маникс» зажали его с двух сторон и изрешетили плотными залпами пушек.

Череп «Боевого пса» с ополовиненной ухмылкой сорвало, когда сокрушительный перекрёстный огонь дезинтегрировал его шасси, и он с грохотом покатился по площадке.

«Дивинитус Монструм» и «Филопос Маникс» отвернулись от пылающего разрушения, к которому сами приложили руку, и отправились в погоню за немногочисленными группами выживших, которые разбегались по задним улицам Подгоксового Края.

— Сигнал от лорда Геархарта, модерати, — сообщил сенсори Гентриану, подняв руку к штекерам. — Он вызывает «Никомах Игникс»!

Гентриан бросил взгляд на амниотическую раку. Принцепс Лустиг плавал лицом вниз в побуревшей от крови воде. Гентриан скользнул по круто наклонившейся палубе к пультам в подбородке Титана и подобрал болтающуюся связку своих штекеров.

— Дай мне секунду, потом переведи вызов на меня, сенсори.

Гентриан подключился. Словно втыкаешь тупой штык через позвоночный столб в основание черепа. Вернулось единое всезнание Манифольда, хотя и ценой разделения мучительной агонии умирающего Титана и его смертельно раненного принцепса.

Гентриана передёрнуло, по пищеводу в рот поднялась кислота. Он неуверенно пошатнулся, копируя мёртвый, поскрипывающий Титан, и ощутил фантомные дорожки крови-масла, стекающей по разбитой груди и животу. Сердце на секунду замерло. Боль была давящей и всеохватывающей.