Дмитрий Морозов - Дваждырожденные Страница 45

Юдхиштхира, один из пятерых братьев, оставался спокоен, доказывая тем самым, что его не зря в народе считали самым благоразумным. Он терпеливо объяснял Драупади, что гнев сам по себе не может быть хорошим советчиком, и ярость, даже справедливая, мешает человеку мыслить трезво.

«Слабый да обуздает свой гнев, Драупади! — сказал он Кришне. — Ты путаешь духовный пыл с обычным гневом, которому подвержены не дваж-дырожденные. И дед наш Бхишма, и наставник Дрона, и Видура — все призывают к миру и смирению. Какой смысл сражаться, когда наши друзья при дворе смогут убедить Дхритараштру вернуть то, что причитается нам?»

Но гнев Бхимасены от слов Юдхиштхиры только рос, как огонь от ветра. Он не мог смириться с тем, что пришлось расстаться со своей землей, не нанеся ни одного удара врагам. «Как слабосильный шакал похищает добычу у львов, так и Дурьодхана похитил наше царство, — сетовал Бхимасена. — Да мы могли перебить их всех прямо там, в Зале собраний. А вместо этого ты сидишь здесь, провозглашая „Дхарма, дхарма!“ Дхарма кшатрия — сражаться! Пойми, никто не видит нашей кротости и мудрости. Нас просто считают трусами. Даже любимая наша Кришна Драупади, и та не может понять смысла твоих поступков. Так чего же ждать от наших подданных, неискушенных в законах нашей общины? Уйти в изгнание на двенадцать лет все равно, что принести себя в жертву времени! Мы можем умереть, потерять силы и разум. Мы же не боги. Мы недолговечны, как морская пена».

Тогда Юдхиштхира вынужден был напомнить братьям, что неподчинение решению Высокой саб-хи карается исключением из узора. Если все братство сочтет их предателями, то ни лук Арджуны, ни палица Бхимасены не спасут их войско от гибели. Решение Высокой сабхи, которое передал Видура, было точным и ясным — подчиниться, не прибегать к насилию. Выждать назначенный срок. Поэтому Арджуна сейчас оказался в Двараке. Поэтому его братья и их супруга скрываются где-то в тайном лесном ашраме. Но долго ли теперь это будет продолжаться? Срок их изгнания истек, но надежды на то, что соперничество между Панда-вами и Кауравами ослабнет, не сбылись.

Так чего же ждать? — воскликнул Митра. — Прав был Бхима, когда звал к оружию. Я бы тоже сражался. А кому победить — пусть решит карма.

Плоды кармы тоже должны созреть, — сказал Крипа. — Ничто в мире не происходит само по себе. Если бы не послушались Юдхиштхиру, не признали бы решения игральных костей, то подтвердили бы обвинение Дурьодханы в стремлении к захвату власти. Тогда бы вся община дваж-дырожденных была бы против них. А подчинившись, Пандавы показали свою приверженность благу нашего братства, вызвали сочувствие к себе, подтвердили чистоту помыслов. Теперь у Панда-вов значительно больше сторонников в Высокой сабхе. Их поддерживают могучие государства пан-чалов и ядавов.

Многие дваждырожденные, видя, что удача идет только к жестоким царям, начинают остерегаться Дурьодхану. Они призывают Юдхиштхиру взяться за оружие, пока не свершилось большее зло.

И правильно, — выдавил сквозь зубы Митра, продолжая держать на весу вытянутые руки, дрожащие от напряжения. Крипа взглянул на него, как мне показалось с некоторым сожалением:

Тебе не терпится в бой? Бхимасене, я думаю тоже, но ведь если начнется борьба за власть силой оружия, то сойдутся не герои на сверкающих колесницах, а тысячи и тысячи кшатриев и простых крестьян. За что они должны проливать кровь? Смогут ли Пандавы победить, или все закончится простым истреблением воюющих сторон? Одно дело совершать подвиги на турнирах и совсем другое — руководить сотнями слонов, колесничими армиями. Да и вы сами, сможете ли не сойти с ума в горниле кровавой битвы? В ашраме Учитель говорил вам о пользе сомнений. Взгляните на себя глазами мудрости и поймете, что время еще не настало!

Мы с Митрой выслушали эти слова, стыдливо опустив головы, но продолжая держать на весу вытянутые руки. А Крипа продолжал говорить:

— Вы еще не видели, как сражаются дважды рожденные.

Наставник Пандавов Дрона как-то возглавил поход на страну панчалов. Он взял с собой царевичей, а я оказался в их свите. Да, — мечтательно зажмурился Крипа, — эту стычку надо было видеть. Друпада, когда он еще не был тестем Пандавов, вывел на поле против войск Хастинапура сто тысяч пехотинцев, а Дрона атаковал его небольшим отрядом колесниц. Он сам вместе с пятью царевичами возглавил наступление. Что это было за зрелище! Дикие кони несутся прямо на копья. Их могучие груди защищены кожаными фартуками с медными бляшками. Колесницы окованы медью и сияют в лучах солнца, как жертвенные костры. Пока возницы гнали коней, кшатрии стреляли на скаку в густую толпу врагов. Колесницы с быстротой ветра пересекли поле и прорезали строй пеших воинов подобно тысячерукому богу войны. Что могли сделать деревянные копья и кожаные щиты с медью блещущих колесниц? Нет, воистину, война — удел богатых. В том сражении царь Друпада был разбит и даже попал в плен. Ему пришлось заключить союз с Хастинапуром и лишиться северной части своего государства. В той битве Арджуна стрелял из лука с такой быстротой, что, казалось, стрелы летели сплошной линией.

Впрочем, и остальные Пандавы прекрасно владеют кшатрийской наукой. Юдхиштхира великолепен в управлении колесницей. Бхимасена одним ударом палицы может сбить с ног коня, а Накула и Сахадева не имеют равных во владении мечом. Но смогут ли они командовать сотнями колесниц, тысячами людей, объединенных в войско-акшау-кини? Это мы узнаем только, когда начнется война за престол. Вот только останется ли кто-нибудь после нее, чтобы оценить искусство полководцев?

В многочасовых напряженных тренировках дни скользили быстро, словно звенья одной бесконечной цепи, которую мы с Митрой тянули собственными руками. Ни сил, ни мыслей не оставляли дневные труды, и, пожалуй, я был рад этому. Митра, правда, иногда роптал — ему времени не хватало для развлечений. По вечерам он часто оставлял меня в одиночестве и с разрешения Крипы отлучался, а потом восторженно описывал мне все прелести дворцовой жизни, которых я себя лишил:

— Ах, Муни! Если бы ты видел этих танцов щиц, гибких, как бамбук, выдающих в танце пре лесть своих чувств, ты бы принял их за небесных апсар. Пойдем со мной, я познакомлю тебя с од ной подружкой. Ее лицо подобно бутону лотоса, на тонких запястьях звенят золотые браслеты, а в волосах нить жемчуга.

Крипа в отличие от нашего учителя в ашраме не препятствовал любовным приключениям Митры, думаю, не запретил бы он и мне. Но что-то удерживало меня, то ли воспоминания о Нанди, то ли надежда встретить Лату. С каждым днем противостоять соблазну было все труднее и однажды, когда Митра особенно долго восхищался прозрачными платьями танцовщиц и описывал их дорогие украшения, я разозлился:

— Не понимаю, как тебе могут нравиться эти жеманные придворные красавицы, — не очень лю безным тоном прервал я Митру. — Мне милей наши южные девушки, которые не носят лишних тряпок и украшают себя не тяжелыми браслета ми, а гирляндами живых пахучих цветов. Разве какая-нибудь горожанка может сравниться с де вушками из моей деревни! Это о таких поют:

Теснятся бутоны груди у подруги,Что телом темна.Жасмином украшены пряди волос.И взгляд робко к земле опущен,Но в сердце вошел,Словно брошенное богом копье.

Тут взгляд Митры стал тягучим и отстраненным. Он пробормотал что-то про обуздание плоти. Но в тот же вечер снова ушел в поисках развлечений. На другой вечер у нас как-то сам собой зашел разговор с Крипой об обетах воздержания, которые принимали на себя аскеты и странствующие риши.

Неужели, чтобы стать обладателем брахмы, надо отказаться от любви? — спросил Митра. — Но тут вообще все непонятно. У пятерых Панда-вов одна жена, у Кришны — царя ядавов — их, говорят, целая тысяча…

Не те проблемы беспокоят тебя, — сказал Крипа с насмешливым укором.

Но ведь ты не запрещаешь встречаться мне с женщинами. А вдруг они лишат меня брахмы? Наверное, Муни правильно поступает, что не поддается соблазну. Но я просто не могу… Даже богиня Ганга, припав к ногам аскета, однажды сказала, что никакой мужчина не в праве отказать женщине, полюбившей его! Так гласят сказания, освященные древностью. Могу ли идти против их мудрости?

Крипа рассмеялся:

Так тебя беспокоит, как бы Муни не превзошел тебя во владении брахмой! Конечно, сейчас наши законы стали более снисходительными. Несколько поколений назад ученикам приходилось отказываться и от развлечений, и от вина, и от общения с женщинами. Но ведь и за оружие им браться не приходилось. Во всем важна мера. Все мы обречены искать в женщинах то, чего нет в нас самих, какую-то, только им присущую, тайную ласковую силу. Но страсть может оказаться и пагубной, если неистовый огонь желаний разрушит гармонию, разорвет незримые духовные ткани. Любовь дваждырожденного — это всегда долгий и сложный путь взаимопроникновения. Такая любовь не превращает человека в животное, а поднимает на новые вершины духа. Для братства дваждырожденных каждый зажженный семейный очаг — радость. Каждый ребенок, появившийся в наших семьях — драгоценность. Не случайно в наших Сокровенных сказаниях так много внимания уделено описанию таинства зарождения любви, страсти, и превозносятся подвиги героев во имя достойных избранниц. Любовь — это и огонь зовущий и испытание духа, необходимое для восхождения каждого человека.