Сара Коуквелл - Гильдарский разлом Страница 49

При этих словах Давикс поднял голову.

— Риара?

— Да, брат. Он был одним из лучших. Риар возглавил абордажную партию на борт «Волка Фенриса» и пропал. — Аррун стиснул кулаки. Потеря апотекария оставила в его душе зияющую пропасть: возможно, он мог предотвратить гибель боевого брата, а теперь не имеет возможности вернуться за ним. Подобные мысли острыми клинками пробивали доспехи праведности, в которые облачился Аррун. Они задевали его за живое. Капитану не нравилось то, что он не мог контролировать. Ему это никогда не нравилось.

Давикс едва слышно вздохнул.

— Это… прискорбно. Он был хорошим апотекарием и отличным воином. Среди нас никогда не будет того, кто сравнится с ним. Каждая наша потеря пополняет ряды предков.

Немногословный Давикс покачал головой — единственное проявление скорби, на которое он был способен, — и вернулся к работе.

— Да, — согласился Аррун. — Так и есть. И я не могу просто сидеть и смотреть, как тиран Бадаба насмехается над нашим орденом. Он встретится с моим клинком и падет от него. Или я…

— …умру, пытаясь, — мягко закончил Интей. — Вижу вы понимаете важность моих слов. — Прогностикар сел обратно в кресло и покорно поднял ладони. — Это и есть предупреждение, брат-капитан. Только от вас зависит, как вы его истолкуете.

Настроение Арруна, и без того мрачное, окончательно упало. Резко кивнув, он показал прогностикару, что понял его.

— Моя смерть, — произнес он, обращаясь ко всем присутствующим, — станет небольшой платой, если она послужит концом тирании.

— Если будет на то высшая воля. — Интей вновь принялся вертеть руну и подался всем телом вперед. Он снова посмотрел на Арруна. — Надеюсь, до этого не дойдет.

— Он выглядит странно.

Один из жрецов-прислужников резко втянул воздух.

— Ты говоришь страшную ересь, — поучительно сказал кто-то. Навигатор нарочно не обратил внимания на слова закутанного в мантию адепта, донесшиеся откуда-то справа. Техножрецы казались ему немного страшными, а все, чего Иеремия боялся, он старался не замечать.

— Почему на нем столько мигающих штуковин? — Он просто описал то, что видел. Адепт заговорил снова, в его механическом голосе чувствовалась гордость и довольство.

— Это надписи о том, что мы выжгли у него в теле. Все его существо является посвящением Омниссии. Его связь с «Грозным серебром» чрезвычайно тонкая, и эта защита убережет его, поможет отыскать путь к Истинному Единению. Сила машины освещает руны. Это наивысшее состояние.

— Я вообще ничего не понял. Но не сомневаюсь, это крайне занимательно. Просто кажется, будто он подмигивает мне. И я слыхом не слыхивал ни о каких Омниссиях.

Иеремия прижался носом к покрытой рунами трубе с Волькером. Коррелан потянулся и оттащил его, а сервитор тщательно стер со стекла грязное пятно. Навигатор, редко выходивший из покоев, вел себя как ребенок. Оборудование в зале приводило его в несказанный восторг. Коррелан следил за ним, словно зоркий ястреб, с момента его прибытия, подозревая, что похожий на крысу человечек обязательно попробует что-то стащить.

— Он выглядит странно, — повторил Иеремия. — Не таким, как я видел его в последний раз.

— Здравствуй, Иеремия.

Коррелан наблюдал за реакцией навигатора с веселым любопытством. Даже его самого пока настораживал голос Волькера, словно сочащийся из каждой поры «Грозного серебра». Услышав полумеханическое приветствие, Иеремия выронил картер, с которым игрался. Металлическая коробка громко упала на стол, и из нее высыпались шестеренки. Коррелан слегка поморщился. Навигатор быстро оглянулся по сторонам и застыл от удивления.

— Ты что-то сказал? — обвинительно бросил он Коррелану, который в ответ лишь покачал головой и указал на фигуру в баке. Иеремия обернулся и уставился внутрь. Доселе закрытые глаза Волькера теперь были широко распахнуты. Но они смотрели не на тощего навигатора и даже не на технодесантника, Волькер будто взирал куда-то вдаль. На его лице было написано сонное, благостное выражение.

— Здравствуй, Иеремия, — повторил Волькер, и парень красочно выругался. Он шагнул к баку, но не осмелился к нему прикоснуться. — Мы рады, что ты решил зайти к нам. — Слова казались сухими и официальными — один из эффектов присоединения, которых Коррелан не смог учесть.

— Что ж, я видел странные вещи, но такое… — Иеремия подозрительно уставился на Волькера. — Что ты такое?

— Мы — «Грозное серебро». Также мы Волькер Страуб. Мы… есть. Такое объяснение подойдет. Хотя мы можем предоставить тебе наиболее простое из возможных сравнений. — Волькер медленно и апатично моргнул. — Мы нечто сродни дредноуту. Слияние человека и машины, созданное руками и умами ордена. Разве это не так, технодесантник Коррелан?

Технодесантник кивнул, польщенный сравнением Волькера. Конечно, его базовые методы действительно походили на технологию, которую использовали во время помещения воина в саркофаг дредноута. Но присоединение Волькера к «Грозному серебру» было процессом куда более инвазивным и сложным. Главная идея, лежавшая в основе этой интеграции, была довольно простой. Молниеносные реакции и приказы могли направляться напрямую машинному духу «Грозного серебра» без участия третьей стороны. Волькер мог командовать огнем корабля, пока подавались снаряды. Он мог вычислять векторы стрельбы с помощью авгуров, как будто те были продолжением его собственных чувств.

Когда закончат монтаж электропроводки, Волькер сможет направлять и разворачивать корабль с большим контролем и эффективностью, чем любой кормчий даже мог себе представить.

Иеремия являлся камнем преткновения, не позволяя Волькеру окончательно соединиться с машинным духом «Грозного серебра». На протяжении нескольких месяцев с момента поступления на службу Иеремия теснее всех был связан с духом корабля. Но теперь появился тот, кто существовал столь же близко — если не ближе, — и навигатор видел в этом угрозу. Как-то в разговоре с Корреланом он заявил, что «машинная душа» великого корабля очень напоминала игривого щенка.

Коррелану вовсе не понравилось такое сравнение. Он видел в «Грозном серебре» нечто куда более решительное и грандиозное. «Игривый щенок» показался ему слишком уж несерьезной аналогией.

Волькер слабо шевельнулся, заставив амниотическую жидкость покрыться рябью. Маленький навигатор склонил голову набок, увлеченно наблюдая за юношей.

— Это больно?

Вопрос оказался неожиданным, и Коррелан был не вполне уверен, что захочет услышать на него ответ. Волькер заверил его, что изначальная боль давно миновала, что он перешагнул ее. Юноша какое-то время размышлял, а затем положил руку на внутреннюю часть трубы.

— Это неприятно, но мы привыкнем. Мы чувствуем тревогу. «Боль» со временем проходит. То, что мы чувствуем… Мы чувствуем холод пустоты на коже. Мы осязаем бескрайнюю бездну и видим энергии, которые излучают звезды. Для нас это понимание дается медленно, Иеремия. Но мы гордимся. Служить для нас великая честь.

Слова звучали красиво, почти поэтически, но их смысл ускользнул от навигатора. Он был простым человеком с нехитрыми потребностями и в ответ лишь непонимающе поморщился.

— Ты говоришь так же, как он, — Иеремия, не оборачиваясь, ткнул пальцем в сторону космического десантника, который нахмурился от столь явного неуважения мелкого ублюдка. — Он всегда рассказывает о почтении, долге и таком прочем. Мне… — Тут Иеремия прервался и гордо постучал себя по груди. — Мне просто нравится быть здесь. Мне нравится вести корабль через варп. — Навигатор подался вперед и заговорщически зашептал. На самом деле он не особо понизил голос, и Коррелан мог слышать каждое его слово, пусть и старался этого не выказывать. Впрочем, на его лице не отобразилось никаких чувств. — Мне нравится, когда во мне нуждаются.

— И именно поэтому ты так нужен нам. Мы нуждаемся в том, чтобы ты работал с нами, Иеремия.

В механическом голосе было что-то мягкое и почти нежное, что заставило навигатора задумчиво пожевать губу. Затем он опустил взгляд на короткие, грязные пальцы с обгрызенными ногтями.

— Это все, что у меня есть, — признался он с обезоруживающей честностью. — Я был никем, пока не оказался здесь. Я не хочу лишиться и этого, понимаешь?

— Иеремия… ты ничего не лишишься. Мы будем работать вместе с тобой. Мы способны на многое, наши чувства могут охватить многое. Но у нас, Иеремия, нет того, что есть у тебя. Мы не в состоянии проникнуть или понять изменчивые течения эмпирей. Мы не можем работать без тебя. Ты нам нужен.

Иеремия поднял глаза и посмотрел на заключенную в трубе фигуру. Он склонил голову набок.

— Ты говоришь просто так.

— Нет, мы не говорим ничего, кроме правды. Твои умения и опыт востребованы. «Грозное серебро» знает тебя, и поэтому тебя знаем мы. Мы просим тебя довериться нам.