Елизавета Дворецкая - Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда Страница 54

– Улады думали, что он утонул, – продолжал сказитель. – А Торвард конунг проплыл под водой до берега, там было почти три перестрела, и вышел на берег. Там валялось много всякого оружия, и он поднял хороший длинный меч. Уже темнело, и улады не увидели его вовремя. Он внезапно бросился на них. Он был весь мокрый, и улады подумали, что на них напал великан с морского дна.

Ингитора тихо прошла к своей лежанке и села на приступку. Рассказы Анвуда были неистощимы. Образ Торварда конунга каждый день витал под кровлей девичьей, и даже во сне Ингиторе снилось, будто неутомимый Анвуд сидит возле нее и заунывным голосом тянет и тянет бесконечную сагу о Торварде конунге: Торвард конунг и сражается один против сотни, и плавает, видите ли, по три перестрела с щитом над головой, и мечет сразу по два копья, и прыгает в полном вооружении выше своего роста… И еще залез на скалу какую-то, когда кто-то из его людей забрался туда и не мог спуститься… Нет, это, кажется, уже был не он. Не рождалось героя, более проворного и неутомимого в битве, а также более упрямого и неуступчивого при дележе добычи! Ингитора уже видеть не могла золота уладской, эриннской и туальской работы: так и казалось, что на ее собственной груди приколоты застежки, прошедшие через руки Торварда Рваной Щеки!

А Вальборг, ее мать, девушки слушали, как зачарованные. Кюне Асте было все равно, про кого рассказывают – про Сигурда Убийцу Дракона, про Греттира Могучего, про Торварда конунга. Для нее все это были сказания, одинаково увлекательные и далекие от повседневной жизни. Но Вальборг, как думала Ингитора, с подозрением поглядывая на конунгову дочь, что-то уж очень увлекается. Никогда раньше ей не было свойственно такое любопытство, а тут ее как будто приворожили: сидит, чуть ли не разиня рот, как Фрида с хутора. Такое неистощимое внимание к врагу, с которым в эти самые дни насмерть бьется собственный брат, казалось Ингиторе предательством. Очень может быть, что уже сейчас один из них мертв, убитый рукой другого! Знать бы еще который!

– Уладам и в головы не могло прийти, что живой человек отважится напасть на их стоянку. Ведь их было там почти две сотни! Но они так напугались, что бросились бежать, а тем временем подошел корабль Снеколля Китовое Ребро и его дружина вступила в битву.

– А скажи мне… – начала Вальборг.

На ее чистом строгом лице промелькнуло колебание. Ингитора услышала непривычный призвук тщательно скрываемого смущения в ее голосе и подняла голову, стараясь разглядеть издалека через полутьму покоя лицо Вальборг.

– Что ты хочешь спросить, йомфру? – подбодрил ее Анвуд.

– Я хотела спросить вот о чем… – снова начала она. – А каков он собой, Торвард конунг? Ведь человек должен выглядеть необычно, чтобы его приняли за морского великана?

Ингитора заметила, как дрогнул и чуть запнулся голос Вальборг, когда она произносила имя конунга фьяллей, как поспешно она добавила последние слова, словно торопилась оправдать свой вопрос. Ингитора оставила свое место и пересела поближе к Вальборг, глядя на нее с выразительным любопытством, словно спрашивая: «Ты ли это, Вальборг дочь Хеймира?»

– Должно быть, он ростом превзошел даже Роллауга Красного Щита, в котором было четыре локтя и три четверти и которого не выдерживала лошадь! – с издевательским восхищением вставила Ингитора.

– Нет, в нем всего четыре локтя и одна четверть,[32] – с мнимым простодушием, якобы не замечая издевки, отозвался Анвуд. – А еще был случай: когда Торвард конунг захватил придайнитский город Лугоэнах – не очень-то большой – и потребовал выкуп серебром в свой собственный вес. И придайнитам пришлось насыпать четыреста девятнадцать марок, пока весы не уравновесились.

«Он грозен, велик – рек девам старик… Исполнен красы – затрещали весы… Под Торварда мощью весам нету мочи…» В голове замелькали рифмы и созвучия, перемигиваясь искрами, но Ингитора сдержалась и выбросила вон полуготовые строчки. Нет уж, теперь она будет умнее и не сложит своему врагу «песнь славы», хотя бы и двусмысленную. Анвуд что угодно умеет обратить на пользу своему конунгу! Как его вообще терпят здесь! Намекать, жаловаться Хеймиру конунгу Ингитора считала ниже своего достоинства, а взывать к кюне Асте было бесполезно: добрейшая женщина увлекалась этими рассказами и не понимала, как они здесь неуместны! Добиться, чтобы сестра и мать сочувствовали противнику больше, чем собственному брату и сыну – для этого надо быть колдуном! Не зря ей мерещится в этом старике сходство с поседевшим драконом, который все поглядывает то на нее, то на Вальборг, словно прикидывает, которую из них ему унести в когтях.

– Женщины любят его, а значит, находят красивым! – с тайной насмешкой ответил Анвуд на вопрос Вальборг и бросил на Ингитору многозначительный взгляд. – У него черные волосы, смуглая кожа, а карие глаза и густые черные брови он унаследовал от своей матери кюны Хёрдис. Когда он смеется, правая бровь поднимается выше левой, и это у него тоже от матери. На правой щеке у него длинный шрам, ты знаешь, откуда это. Но никто не говорит, что этот шрам его портит. Даже наоборот: говорят, кюна Хёрдис наложила такое заклятье, что каждая женщина, которая увидит этот шрам, не может не полюбить Торварда конунга.

– Ну, тогда ему проходу нет от женщин! – фыркнула Ингитора. – На нем должны виснуть все, кроме слепых!

– А ты не хотела бы повидать его, йомфру? – неожиданно Анвуд обратился к ней. – Ведь когда его голову привезут отдельно от тела, вид будет уже не тот!

– Но только тогда на его знаменитый шрам смотреть будет безопасно! А не расскажешь ли ты нам, как он сватался к правительнице острова Туаль, а она не захотела иметь с ним дела и разорила его дом, а он даже не успел догнать грабителей? – язвительно полюбопытствовала Ингитора.

– Зато чуть позже Торвард конунг стал первым, кто победил туалов в бою, хотя до того они считались непобедимыми… – начал Анвуд, но тут в дверь девичьей стукнул тяжелый кулак и заглянул один из хирдманов.

– Кюна! – позвал он, найдя глазами хозяйку. – Конунг зовет в гридницу. Пришли вести от фьяллей!

В гриднице толпилось много народу, но Ингитора сразу выхватила взглядом тех, кого хотела увидеть. Она только их и увидела. Между очагами стояло пять или шесть человек фьяллей – их нетрудно было узнать по волосам, заплетенным в две косы, по молоточкам из серебра или бронзы, привешенным к шейным гривнам.

Хеймир конунг уже сидел на своем высоком сиденье. Кюна Аста, сгорающая от тревожного любопытства, однако успевшая поменять простую головную повязку на нарядную, с тремя полосами золотого шитья, села на свое место чуть ниже конунга. Вальборг устроилась на краю скамьи, Анвуд встал позади нее. Пробираясь мимо его плеча, чтобы тоже занять хорошее место и все видеть, Ингитора мельком подумала, что Анвуд ведет себя, как воспитатель Вальборг. Он занял место, которое никак не подобает заезжему торговцу.

Теперь Ингитора могла хорошо разглядеть приехавших. Без труда она узнала, кто среди них главный. Крепкий краснолицый мужчина лет сорока пяти, с косым шрамом через лоб, немного стянувшим внешний угол глаза, держался так уверенно и властно, что сомневаться не приходилось. Вид у него был решительный, нагловатый и отчасти свирепый, а грудь украшала тяжелая серебряная гривна с двумя драконьими головами на концах, скалящими зубы навстречу друг другу, – знак больших ратных заслуг.

– Приветствую вас в Эльвенэсе! – сказал тем временем Хеймир конунг. – Как ваши имена? От кого вы прибыли ко мне и какие вести привезли?

– Привет наш и тебе, Хеймир конунг, сын Хильмира! – громко ответил предводитель фьяллей. – Мое имя – Ормкель сын Арне, люди знают меня под прозваньем Неспящий Глаз. Меня и моих людей прислал к тебе Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей, и кюна Хёрдис, его мать. Мы привезли тебе вести о твоем сыне, Эгвальде ярле. Думается мне, что ты давно их ждешь!

По гриднице пробежал летучий возглас. Самоуверенный, торжествующий вид посланца яснее слов говорил о том, что вести эти будут невеселыми для слэттов.

– Что с моим сыном? – воскликнула кюна Аста и от волнения даже поднялась с места.

Она словно прозрела: до сих пор она, кажется, не представляла себе ясно той опасности, навстречу которой отправился Эгвальд. Жена богатого и могущественного конунга привыкла слышать вокруг себя разговоры о битвах и походах, но все они кончались благополучно и кюне Асте казалось, что так будет всегда, что так и должно быть. Теперь же, глядя в чужое, суровое и страшное лицо Ормкеля, она вдруг поняла, что может быть и иначе. Резкая тревога за сына, страх потери ударили ее тем сильнее, что были совершенной новостью!

– Что с моим сыном? – вслед за женой повторил Хеймир конунг, но гораздо спокойнее.

Он тоже не остался равнодушен к известиям фьяллей, но значительно лучше умел держать себя в руках.