Елизавета Дворецкая - Ведьмина звезда. Книга 2: Дракон Памяти Страница 6

Ормкель сын Арне, оборванный, с грязными повязками, исхудалый от злобной тоски и заросший клочковатой бородой, смотрел на Гельда и Сэбьёрна с такой неистребимой ненавистью, что Гельд отметил: тут никакой кнут не поможет, вырвать из Ормкеля его упрямство можно будет только вместе с жизнью. Правда, это уже забота покупателя. Он опасливо покосился на Сэбьёрна: не возьмет. Но Сэбьёрна злые взгляды и угрозы не смущали: он всю жизнь прожил среди них и отрастил на своей душе шкуру не хуже, чем у любого дракона.

Не вглядываясь в лица, он считал по головам: десять, одиннадцать, двенадцать…

– Надо их вывести наружу – тут темно, я не вижу. – Он обернулся к Гельду. – Пожалуй, я возьму… десяток-другой…

Гельд усмехнулся: Сэбьёрн говорил о людях, как о яйцах или треске.

Со своими помощниками, захваченными из Корабельных Сараев, Сэбьёрн выводил фьяллей на воздух, осматривал, торговался, но в конце концов согласился взять всех. Гельд уступил по эйриру с человека, как и собирался с самого начала, и к вечеру Сэбьёрн при свидетелях передал ему серебро.

Несколько следующих дней Гельд занимался своими торговыми делами, не забывая, однако, и о делах Бергвида. На Ветровом мысу царило оживление: начался йоль, пировали у всякого очага, от усадьбы конунга до каморки Сэбьёрновых рабынь, хотя веселье, конечно, было несколько разное. У конунга с Бергвидом сыном Стюрмира обходились как с почетным гостем: его сажали на хорошее место, Рамвальд конунг сделал ему несколько подарков и однажды провозгласил кубок в память его доблестно погибшего отца, но о деле с ним не заговаривал и прямо ничего не обещал. Гельд не сомневался, что разговоры об этом идут: не зря Рамвальд конунг на пирах собирал вокруг себя знатных кваргов, в изобилии гостивших на Ветровом мысу в праздники.

Дружина Рамвальда, с которой Гельд ненавязчиво беседовал время от времени, не слишком приветствовала мысль о помощи квиттам. Весело сходить на богатые земли, где есть что взять, а не на такие, где все давным-давно взято. Гельд не был мечтателем и не ждал, что люди захотят жертвовать жизнью ради бескорыстной помощи чужому племени. Так не бывает. Вот если бы пообещать им последующий поход на Фьялленланд, где можно будет отобрать все награбленное ранее… Но так много Гельд не мог на себя взять: он ведь не конунг и даже не его сын.

Пообещать что-то существенное мог бы сам Бергвид, но он не проявлял склонности к разговорам, а Гельд не лез с советами, помня, как холодно были встречены его предыдущие попытки. Надменное лицо Бергвида как бы говорило, что кварги должны считать за честь, раз уж им позволено помочь в его делах. Гельд вспоминал рассказы брата Дага: пятнадцать лет назад у него на глазах Стюрмир конунг в Эльвенэсе вел себя примерно так же. Что и привело к самым печальным последствиям. У говорлинов, которых здесь на Ветровом мысу множество, есть пословица: яблоко падает рядом с яблоней, то есть сын бывает похож на отца. А в Морском Пути говорят: из дурного зерна не вырастает ничего хорошего. Ах, Квиттинг! У тебя же есть в запасе так много добрых, здоровых зерен, почему же прорастают в первую очередь дурные? И живешь среди одного чертополоха, взывая к богам: за что вы так наказали мою родину!

Но Гельд старался гнать мрачные мысли. В конце концов, Бергвид еще толком не показал себя, и ничего нет удивительного, если в обществе таких знатных людей он теряется и молчит. Этот надменный вид есть первый признак неуверенности в себе: кто в себе не сомневается, тот не пытается всем что-то доказывать. Он повзрослеет, и все наладится… Если не будет поздно.

Зимние праздники понемногу проходили, миновал День Поминания, движение вдоль южных берегов снова оживилось. Кто-то из гостей Ветрового мыса трогался прочь, на смену им приплывали другие. Однажды в полдень к Сэбьёрну Говоруну явился знатный гость.

– Кто ко мне пришел! – Торговец ликовал и даже сдвинул немного повыше свою шапку, так что его серые глазки, немножко косящие наружу и радостно блестящие, стали хорошо видны. – Хрейдар Гордый! Да хранит Тор на море твой корабль,[2] да пошлет тебе Один победы во всяких битвах, куда поведет тебя твоя доблесть! Какое бы дело ни привело тебя ко мне, ты можешь рассчитывать на меня, как на собственную ногу!

Хрейдар Гордый, хёвдинг северной трети Фьялленланда, снисходительно принимал эти хвалы. За пятьдесят с лишним лет жизни он успел прославиться далеко за пределами подвластной ему области. Его вытянутое бесцветное лицо с длинным острым носом производило какое-то режущее впечатление, взгляд узких глаз непонятного серо-зеленоватого цвета был ехидным и неприятным, а при виде его густой темно-рыжей бороды возникало удивление, как он ухитряется донести ложку до рта, не запутавшись в этом дремучем лесу. Голову он держал высоко, что помогало его прозвищу, шагал широко и двигался размашисто, будто силы переполняли его и плескали через край.

– Ладно, я к тебе пришел не за льстивыми словами! – сказал Хрейдар, когда Сэбьёрн умолк. – Мне нужно другое. Говорят, у тебя есть молодые девчонки. Показывай.

– Всего одна! – Сэбьёрн с видом крайнего ужаса всплеснул руками. – Было пять или даже шесть, но на праздник каждому хочется сделать подарок себе или доброму другу… Осталась всего одна, и не скажу, честно говоря, что она по-настоящему достойна тебя. Так, для какого-нибудь мелкого хорька, у кого жена состарилась… Но зато, доблестный вождь… – Сэбьёрн подмигнул сам себе, – у меня есть для тебя еще кое-что занятное. Может быть, тебе понравится. Пойдем! Пойдем!

Было раннее утро, над западным побережьем Квиттинга висел зимний туман, и корабль, шедший вдоль обрывистого берега, пробирался через белесую стылую пелену медленно, ощупью. Сквозь слоистые облака неясно просвечивала то мокрая скала, то оголенный лес из березы и дуба, да изредка сосна, дымчатая и серая, качала лохматой макушкой на каменном выступе. Змеиная голова с оскаленными зубами, высоко поднятая на переднем штевне, казалось, щурилась, высматривая дорогу.

Хозяин корабля, стоявший на носу возле штевня, тоже щурился, вытягивал шею вперед, прислушивался к шуму волн, бьющих о камни.

– Теперь должно быть близко, – бормотал он. – Близко до вонючей норы, где сидит эта лиса с моим награбленным добром… Больше-то он не будет лазить в чужие дома, пока хозяев нет… Осторожнее, «Змеюга»! Не сядем же мы на камни за полперехода до места! После всего это будет совсем обидно!

Постепенно светлело, туман помалу рассеивался. Уже стала видна вода с мелкими сердитыми волнами, где качалась ледяная крошка, мелкие островки и камни позади них, возле самого берега. Впереди между скалами обозначился вход во фьорд.

– Должно быть, это здесь! – крикнул он, обернувшись к гребцам. – Давай, ребята, мы уже на месте!

Со всей осторожностью продвигаясь в незнакомой воде, «Змей» вошел во фьорд и ползком крался по самой середине, подальше от берегов, где ждали добычи подводные камни. Вебранд и прочие свободные от весел вглядывались, выискивая тропинки или другие признаки жилья: в таком тумане за близким лесом не трудно пропустить даже золотую крышу Валхаллы.

– Вон, похоже… – начал Вебранд, но рядом с ним молодой хирдман радостно крикнул:

– Вижу сарай! Вон он, на отмели!

– Сам вижу! – оборвал его вожак. – А ты не ори, курносый, а то хозяева услышат. Пусть им будет нечаянная радость!

Сейчас он даже не хихикал по своему обыкновению, а на лице его отражалась некая возбужденная сосредоточенность. Вебранду Серому Зубу было не до шуток: наконец-то его долгий путь к смертельному врагу подошел к концу.

Подкравшись к берегу, «Змей» выполз на песок. Гранны побежали к корабельному сараю и легко открыли дверь: она оставалась не запертой. Вебранд распахнул створку во всю ширь и шагнул внутрь. Сарай был пуст, если не считать старой лодки, сетей, драных рыбных корзин и прочего в таком роде, наваленного по углам.

– Нет корабля, – огорченно воскликнул курносый Лэттир. – Он же должен быть тут! Я бы его сразу узнал – с волчьей головой!

– Может, их тоже нет дома! – хмыкнул кто-то за спиной.

– Может, они так расхрабрились, что сразу после йоля пошли в новый поход! – сказал Вебранд. – Ну, ладно. Начнем с дома, как они начали. И уж я дождусь хозяев, хоть бы они прятались от меня целый год!

День был пасмурный, но в Березняке скоро заметили, что над берегом моря поднимается густой столб черного дыма.

– Будто… пахнет гарью! – Старая Гуннхильд принюхалась к ветру, обернулась к морю, прищурила слабые глаза. – Эйк! Дубина! Погляди – что-то горит!

– Сарай! Корабельный сарай!

Двор усадьбы мигом наполнился криками: на берегу моря с таким огромным столбом черного дыма могло гореть только одно: корабельный сарай!

– Скорее, скорее! – Бьярта полотенцем гнала из кухни челядь, которая в суете искала шапки, накидки и пояса. – Скорее! Хагир! Стормунд! Эгдир, берите топоры, крючья! Ломайте, а то дальше пойдет! Заливать уже поздно!