Дэвид Эннендейл - Проклятье Пифоса (ЛП) Страница 9

— Все ответные сигналы отрицательные, — произнес Аул. — Модули ауспиков ничего не обнаруживают… — он замолчал. — Секунду. С этой зоной что-то не так, — по его команде в центре мостика возникло масштабированное гололитическое изображение Пифоса. В северном полушарии, на восточном берегу видимого из окна континента, замигала точка.

— Участок все равно слишком большой, — сказал Аттик. — Сузь его.

— Капитан… — в голосе Эрефрен зазвучало предупреждение.

Аул склонился над экранами.

— Там что-то есть, — сказал он. — Я сфокусирую на нем луч…

Свет на мостике мигнул и погас. Гололит Пифоса растаял. Даррас заворчал. Гальба посмотрел вниз и увидел, что показатели на его станции исчезли.

Модуль ауспика взорвался. Рама полетела в Аула в экстазе изорванного металла. Его захлестнул огненный шар цвета раскаленной добела плоти. По стенам затрещали калейдоскопические молнии. Они прошлись вдоль потолка, высадили двери и ворвались в коридор, ширя электрический крик по всему кораблю. «Веритас феррум» содрогнулся. Дрожь исходила от ядра — глубокое, могучее биение, которое едва не сбило Гальбу с ног. Это были судороги уже раненого судна, в который вонзился кинжал убийцы.

Гальба и Даррас со всех ног бросились к посту Аула. Аттик оказался возле него первым, добравшись до раненого легионера прежде, чем огненный шар успел погаснуть. По периметру взрыва еще подрагивало пламя. Оно не трещало. Вместо этого оно издавало звук, напомнивший Гальбе вздыхания. Многотысячный хор давил на слабеющую стену стремлением, ненавистью и смехом. А затем огонь погас, забрав с собою вздохи и веру Гальбы в услышанное им.

Палуба перестала ходить ходуном. Люмополосы на мостике зажглись снова. В зале вился дым, наполняя ноздри сержанта запахом сожженных могил. Аул лежал неподвижно. Острые края ауспика пробили доспехи в полудюжине мест. Казалось, легионера схватил металлический коготь. Один из пальцев пронзил ему горло, пригвоздив к палубе. Другой раздробил переносицу и вышел из задней стенки черепа.

Аттик вырвал покореженную раму из тела легионера.

— Апотекарий… — начал Даррас.

— Здесь нечего изымать, — оборвал его Аттик.

Гальба увидел, что капитан прав. Раны нанесли непоправимый урон прогеноидным железам Аула. Его генетическое наследие не достанется следующим поколениям Железных Рук. Форма разрушенного ауспика встревожила Гальбу. Коготь красноречиво свидетельствовал о том, что Аул не стал жертвой несчастного случая. На него напали.

Смехотворно. Гальба понимал, что ему не следует думать о подобном. Он вел себя несправедливо по отношению к павшему брату, придумывая иррациональные фантазии касательно его гибели. И вновь он прогнал невозможное.

Он предпочел не думать, сколь часто ему приходилось сдерживать такие мысли.

— Состояние корабля? — спросил Аттик.

Гальба метнулся обратно к своему посту. Гололитический дисплей, подрагивая, снова ожил. Сержант изучил показания.

— Новых повреждений нет, — отчитался он. Для него эти слова казались ложью. За пределами мостика пожаров не было. Цельность корпуса также не нарушена. Все системы жизнеобеспечения работали как положено. Щиты подняты. Ауспик уничтожен, один боевой брат погиб. За исключением этого, корабль не пострадал. Вот только Гальба знал, что это не так. И дело вовсе не в иррациональной интуиции. Он своими глазами видел, как корабль захлестнула разрушительная энергия. Она не могла исчезнуть бесследно. Гальба не верил в это. Он чувствовал в «Веритас» отличие, даже в палубе под ногами. Корабль утратил нечто жизненно-важное и получил новую, тревожную черту: хрупкость.

Гальбе хотелось, чтобы его впечатление оказалось ложным. Но когда сержант поднял глаза, то увидел лицо Эрефрен и понял, что его опасения верны.

«Веритас феррум» вышел на низкую геостационарную орбиту Пифоса. Корабль был ранен. Затаившийся враг пролил первую кровь. Поэтому ударный крейсер принес войну в небеса планеты. Возмездие пришло на крыльях «Громовых ястребов». «Веритас» ослеп до тех пор, пока адепты Механикум не починят ауспик, так что Аттику приходилось полагаться только на пикт-снимки. На них не было видно самой аномалии, но можно было различить несколько посадочных зон на участке, который перед гибелью определил Аул.

В планетарной высадке принимали участие три десантно-боевых корабля. Два из них, «Непреклонный» и «Железное пламя», перевозили Эрефрен и шестьдесят Железных Рук для разведки боем. Третьим был «Удар молота», и принадлежал Саламандрам. Он был одной из двух спасенных такой ужасной ценой машин с низкой орбиты Исствана-5 перед тем, как израненный «Веритас» сумел спастись из безнадежной пустотной войны. «Удар молота» и «Синдара» были в числе тех очень немногих кораблей, которым чудом удалось пережить невообразимую бойню на поверхности планеты. Саламандры Кхи'дема успели подобрать пару Гвардейцев Ворона во время отступления к своим кораблям, а также нескольких Железных Рук, получивших слишком тяжелые ранения в начальной фазе битвы, когда шли подле своего примарха прямиком в расставленную Гором ловушку.

Даррас, сидевший в «Непреклонном», разглядывал в иллюминатор «Удар молота», что летел на одной с ними высоте.

— Как думаешь, — обратился он к Гальбе, — они будут биться с нами до конца?

Гальба пожал плечами.

— Если ты считаешь этот разговор ободряющим, то здесь ты ошибаешься.

Аттик вышел из кабины пилота и открыл боковой люк «Громового ястреба». В десантный отсек ворвался ветер. Гальба высвободился из грав-подвески и присоединился к капитану. Он окинул взглядом проносящиеся пейзажи. Корабль пролетал над сплошным покровом джунглей. Ветер был сильным и обжигающим, словно струя пара. Нейроглоттис Гальбы определил изобилие запахов и привкусов. Поток ощущений ошеломлял. Пыльцы тысяч различных видов боролись с вонью суглинка, который должен был находиться на глубине нескольких метров вместе с разлагающейся органикой. А еще там была кровь. Под зеленью скрывался багрянец, реки багрянца, океан багрянца. Запах крови напоминал испорченный амасек.

Слишком много запахов, слишком много существ. Но ни одно не принадлежало к человеческому роду. «Непреклонный» пролетал над первобытным полем брани. Гальба невольно подумал о различиях между своим родным миром и тем, к чему он направлялся сейчас. На обоих планетах жизнь полнилась насилием. Но на Медузе жизни приходилось бороться просто ради существования. Медуза была миром, отторгавшим всякую органику. Она была испытанием, и лишь сильнейшие формы жизни могли закрепиться на ней. Но Пифос был чудовищным в своем всеобъемлющем многообразии. Жизнь расцветала здесь буйным цветом. Жизнь громоздилась на жизнь. Не хватало только пространства, и этого было достаточно, чтобы воспламенить тотальную войну всех против всех.

Медуза выковывала единство и стойкость. Гальба не удивился тому, что на Пифосе не оказалось цивилизации. Он не сомневался, что в этом месте ничем не сдерживаемого роста какой-либо порядок попросту невозможен.

Впереди, неподалеку от западного конца целевого участка из листвы вырывалась каменистая возвышенность. Аттик указал на нее.

— Мы приземлимся там.

Вершина утеса была голой и плоской, около полукилометра в каждую сторону. К северу, западу и югу он заканчивался отвесными обрывами. Восточный склон представлял собой пологий спуск, уводящий в джунгли. Линия деревьев начиналась в десяти метрах от вершины. «Громовые ястребы» сделали круг над зоной, и только затем приземлились. С грохотом упали штурмовые рампы, и легионеры строевым шагом вышли на поверхность Пифоса. Они сразу рассредоточились и сформировали керамитовый барьер, обращенный на восток.

Гальбе поручили обеспечивать безопасность Ридии Эрефрен. Члены его отделения окружили женщину и двинулись с нею в шаг. Сержант удивился тому, как быстро она идет по совершенно незнакомой ей местности. Выйдя из «Непреклонного», астропат какое-то время стояла неподвижно. Она нахмурилась, словно прислушиваясь к чему-то. Гальба заметил, как у нее на лбу пульсирует вена, единственный признак напряжения, что она сейчас испытывала. Затем Эрефрен обернулась и направилась к восточному краю. Ее походка была почти такой же уверенной, как на борту «Веритас».

Аттик ждал.

— Итак, госпожа Эрефрен? — спросил он.

— Тут аномалия ощущается сильнее, капитан, но все же это не источник. Впрочем, исходящие от нее токи намного отчетливее. Она находится в том направлении, — астропат указала на восток.