Эдмонд Гамильтон - Арфистки Титана

Эдмонд Гамильтон

Арфистки Титана

(Одиссея Капитана Фьючера – 23)

1

Его звали Саймон Райт, и некогда он был человеком, как и другие. Теперь же он более не человек, а живой мозг, запертый в металлический ящик и питаемый физиологическим раствором вместо крови. Он снабжен чувствами и искусственными средствами передвижения.

Тело Саймона Райта, познавшее радости и страдания физического существования, давно уже обратилось в прах, но разум Саймона Райта, блестящий и нетронутый, продолжает жить.

Бесплодный скалистый берег-гребень высился у опушки леса лишайников: другой склон, ведущий к долине, весь зарос этой гигантской растительностью.

То здесь, то там виднелись прогалины вокруг чего-то, что могло быть давным-давно разрушенным храмом. Громадные силуэты лишайников возвышались над ними, скрученные, печальные, раздираемые ветром. Ветер качал их, и они издавали звуки, похожие на приглушенное рыдание, роняя неощутимую пыль гниения.

Саймон Райт устал от гребня и серого леса, устал ждать. Три ночи прошли на Титане с тех пор, как они спрятали свой корабль в глубине леса лишайников – Грэг, Отто и он, и Курт Ньютон, известный в системе под именем Капитан Будущего – и ждали на гребне человека, который все не приходил.

Это была четвертая ночь ожидания под невероятным сиянием неба Титана. Но ничто, даже зрелище Сатурна, окруженного сияющими кольцами, не могло облегчить сердце Саймона Райта. Пышность неба только подчеркивала печаль этого мира.

– Если Кеог не придет сегодня, – внезапно сказал Курт Ньютон, – я спущусь вниз и пойду его искать.

Он повернулся к бреши в лишайниках, к долине, где находился Монеб, далекий и неразличимый ночью город, освещенный кое-где светом факелов.

Саймон заговорил, и его голос с металлической точностью зазвучал в искусственном резонаторе:

– Сообщение Кеога предупреждало нас, чтобы мы ни в коем случае не проникали в город. Потерпи немного, Куртис. Он придет.

Отто покачал головой. Отто, стройный и гибкий андроид, был настолько человеком, что его выдавала лишь смущающая необычность узкого лица и блестящие зеленые глаза.

– По-видимому, – сказал он, – в Монебе какая-то чертова заваруха, и мы рискуем все испортить, если явимся туда и вмешаемся, не зная толком, во что это выльется.

Металлическая человеческая форма Грэга нетерпеливо двигалась и позвякивала в темноте. Его громовой голос прорезал тишину.

– Я согласен с Куртом, мне надоело ждать.

– Нам всем надоело, – сказал Саймон, – но приходится. Судя по сообщению Кеога, я полагаю, что он не напуган и не безумен. Он знает ситуацию, а мы нет, и мы не должны из-за нашего нетерпения подвергать его опасности.

Курт вздохнул и снова уселся на камень.

– Знаю. Я просто надеюсь, что он не слишком задержится. Эти адские лишайники действуют мне на нервы.

Без усилия стоя на невидимых магнитных лучах, служащих ему ногами, Саймон угрюмо наблюдал. На взгляд постороннего наблюдателя он показался бы удивительно изолированным: квадратный ящичек со странной фигурой, состоящей из глаз-объективов и рта-резонатора, парящий в темноте.

Для себя самого Саймон был лишь бесплотным эго. Он не мог видеть своего странного тела: он только знал, что правильная, ритмическая пульсация насоса с раствором служит ему сердцем, а его искусственные сенсорные органы передают ему визуальные и слуховые ощущения.

Его глаза-объективы в любых условиях видели лучше, чем человеческие глаза, но и они не могли проникнуть движущиеся, смутные тени долины. И она оставалась тайной в дрожащем свете луны, тумане и темноте.

Все казалось спокойным. И однако, послание этого чужака, Кеога, звало на помощь против зла, слишком большого, чтобы человек мог сражаться с ним в одиночку.

Саймон отчетливо слышал монотонное шуршание лишайников. Его микрофоническая слуховая система могла слышать и различать каждый отдельный звук, слишком слабый для нормальных ушей, так что бормотание становилось ансамблем звуков, переплетающихся и меняющихся, как шуршание призрачных голосов, чем-то вроде симфонии отчаяния.

Чистое воображение. А Саймон не привык давать волю воображению. Однако, за эти три ночи ожидания в нем росло новое предчувствие несчастья. Теперь он говорил себе, что виной этому печальное бормотание леса, что его мозг реагирует на возбуждение, повторяемое в схеме звуков.

Он, как и Курт, надеялся, что Кеог скоро придет.

Время шло. Кольца заполняли небо своим огнем, луны продолжали свой вечный хоровод, купаясь в молочном свете Сатурна. Лишайники не прекращали свои пыльные рыдания. Время от времени Курт вставал и неторопливо расхаживал взад и вперед, Отто следил за ним глазами, мирно сидя и выгнув луком свое тонкое тело. Грэг тоже оставался на месте, неподвижный гигант в тени, подавляющий своей массой высокого Ньютона.

Внезапно раздался звук, отличный от других. Саймон прислушался и сказал:

– По склону с долины поднимаются два человека: они идут сюда.

Отто вскочил. Курт испустил возглас, а потом посоветовал:

– Может, лучше спрятаться, пока не будем уверены, кто это.

Все четверо скрылись в темноте.

Саймон был так близко от чужих, что мог бы удлинить один из своих силовых лучей и коснуться их. Они появились на поляне, задыхаясь от долгого подъема, жадно оглядываясь вокруг. Первый был высок, очень высок, с костистыми плечами и красивой головой; другой пониже, более коренастый, двигался медвежьей походкой. Оба были земляне, их лица носили отпечаток тяжелой физической работы в пограничных мирах.

Они остановились. Надежда оставила их, и высокий произнес:

– Они нас бросили. Они не придут, Дион, не придут! – и он почти заплакал.

– Наверное, твое сообщение не прошло, – сказал второй таким же глухим голосом. – Не знаю, Кеог, что нам теперь делать. Нам остается только вернуться, вот и все.

Курт Ньютон сказал из темноты:

– Оставайтесь. Все в порядке.

Он выступил вперед. При свете лун ясно были видны его худое лицо и рыжие волосы.

– Вот он! – закричал коренастый дрожащим от возбуждения голосом. – Это Капитан Будущего.

Кеог безрадостно улыбнулся.

– Вы подумали, что меня, возможно, уже нет в живых, и на свидание придет кто-то другой. Такое могло быть. За мной так пристально наблюдали, что я не мог рискнуть бежать раньше. Мне удалось это только сегодня вечером.

Он вдруг замолчал и широко раскрыл глаза, увидев, как большими шагами подходит Грэг, и под его тяжестью дрожит земля. За ним появился Отто, легкий, как лист. Бесшумно скользнув в ночи, к ним присоединился Саймон.

Кеог засмеялся с легким беспокойством.

– Счастлив вас видеть. Если бы вы только знали, как я счастлив видеть вас всех!

– И я! – вскричал коренастый. – Я – Харкер.

– Мой друг, – объяснил Кеог людям Будущего. – Мы друзья уже много лет... – Он замялся, внимательно оглядывая Курта. – Вы поможете мне? До сих пор я держался, там, в Монебе. Успокаивая население. Я пытался подбодрить их, когда они в этом нуждались, но что может сделать один человек? Слишком хрупкий крючок, чтобы повесить на нем судьбу города.

Курт кивнул.

– Мы сделаем все, что можем. Отто, Грэг, последите, кто знает...

Грэг и Отто снова исчезли. Курт осмотрел Кеога и Харкера. Ветер посвежел, и Саймон почувствовал его, потому что лишайники стали еще громче жаловаться.

Кеог сел на камень и заговорил. Зависнув рядом, Саймон слушал и наблюдал за его лицом. «Умный человек, – подумал он, – и сильный, но теперь вымотался от долгих усилий и боязни.»

– Я был первым землянином, прибывшим в эту долину много лет назад, – объяснил Кеог. – Я любил людей Монеба, и они платили мне тем же. Когда начали прибывать рудокопы, я старался, чтобы не было смуты между местными жителями и ними. Я женился на девушке из Монеба, дочери одного из вождей. Теперь она умерла, но у меня есть здесь сын. Я – один из советников, единственный человек чужой крови, который когда-либо был допущен во Внутренний Город. Так что, как видите, у меня был немалый вес, и я пользовался им, чтобы поддерживать мир между местными жителями и инопланетниками. Но теперь... – он покачал головой и продолжал: – В Монебе всегда были люди, дрожавшие при мысли, что земляне и земная цивилизация могут уменьшить их собственное влияние. Они ненавидят землян, живущих в Новом Городе и работающих на рудниках. Они давно пытались выгнать их и впутали бы Монеб в безнадежную борьбу, если бы осмелились презреть традиции и использовать свое единственное оружие. Но теперь они осмелели и собираются послать за ним.

Курт бросил на него острый взгляд.

– Что это за оружие, Кеог?

Кеог ответил вопросом:

– Вы, люди Будущего, много знаете об этих мирах... Вы, конечно, слышали об Арфистках?

Саймон почувствовал приступ удивления: он увидел недоверчивое изумление на лице Курта.

– Не хотите ли вы сказать, что ваши недовольные собираются воспользоваться Арфистками, как оружием?